Бой шел страшный и беспощадный. Слишком непримиримые враги сошлись в этой решающей битве, ценой победы в которой была жизнь целых племен.
Кулл соскочил со спины Идущего-по-Краю Обрыва и, издав боевой клич, которому его научил тигр, очертя голову ринулся в гущу сражения. Мимоходом смахнув голову кубурху, изготовившемуся метнуть тяжелое копье в незащищенный бок какого-то молодого тигра, сцепившегося с двумя росомахами, атлант помчался дальше.
Словно смерч-демон пронесся Кулл по равнине, оставляя за собой изуродованные трупы. Атлант наносил удары с такой точностью и силой, что второй раз бить уже не требовалось. И там, где появлялся Кулл, кубурхи в ужасе бросались прочь. Казалось, этого человека не брали ни копья и лезвия кубурхов, ни клыки и зубы росомах.
— Кулл с нами! — разнесся над полем брани звонкий ликующий крик Наари.
— Кулл!!! Кулл!!! Кулл!!! — подхватило множество голосов, и словно эхо им вторило грозное рычание тигров.
Обрадованный, что с Наари все в порядке, Кулл продолжал сражаться с новыми силами.
Солнце клонилось к закату, но битва не стихала. Было ясно, что все участвующие в нем существа скорее умрут, чем прекратят сражаться. Кулл совершенно потерял счет времени. Когда его правая рука онемела, налившись неподъемной тяжестью, он перекинул тесак в левую. Кровь хлестала из множества ран и укусов, но юноша совершенно не обращал на это внимания.
Он метался по всей долине, стараясь поспеть всюду, но — увы! — врагов было слишком много. Вокруг гибли его соратники, помочь которым он был не в состоянии.
Прямо на груду разорванных им в клочья десятков росомах повалился огромной тигр с седой мордой — из его левого бока торчали три массивных древка. Издав ликующий визг, огромная белая росомаха вцепилась ему в горло. Тело гигантской кошки несколько раз конвульсивно изогнулось, страшные клыки лязгнули в последний раз, отхватив руку зазевавшемуся кубурху, и зверь затих навсегда.
Вот буквально в дюжине локтей от Кулла пал стройный мускулистый парень — широкое лезвие кубурхского копья, разворотив живот, вышло у него из спины. Серый кубурх торжествующе зарычал и, наклонившись, впился кривыми клыками в горло умирающего юноши.
Взревев от ярости, Кулл одним стремительным ударом раскроил череп огромной росомахе. От кубурха его отделяли сошедшиеся в смертельном поединке люди и звери, но Кулл умудрился нащупать в жиже под ногами камень. Он поднял кусок кварца размером со свой кулак и метнул его точно в цель. Заостренный обломок глубоко вонзился кубурху в левый глаз. Схватившись за изуродованное лицо, мохнатая тварь заметалась и, попав под удар лапы тигры, рухнула в грязь с развороченной грудной клеткой.
Но Кулл этого уже не видел. Мгновенно оценив обстановку, юноша пришел на помощь раненной в ногу девушке. Чем-то напоминавшая его Наари, меднокожая красавица из последних сил отмахивалась каменным топором от наседавшего на нее кубурха. Поднырнув под руку зверочеловека, в которой тот сжимал кривой тесак, Кулл страшным ударом вспорол ему живот. Не задержавшись, чтобы сказать спасибо своему спасителю, девушка, припадая на покалеченную ногу, бросилась на нового противника.
Кулл пытался пробиться к Гунуму, яростный рев которого разносился далеко окрест, но в пылу сражения никак не мог найти огромного кубурха. Наконец, покончив с очередным противником, Кулл оказался у небольшой каменной насыпи, на пару-тройку локтей поднимавшейся над грязью.
Запрыгнув на камни, атлант огляделся. Вода уже схлынула, и равнина представляла собой одну колоссальную лужу, заваленную камнями, обломками деревьев и бесчисленными мертвыми телами, подавляющее большинство которых принадлежало кубурхам.
Внимание Кулла привлекло валявшееся неподалеку, покрытое грязью, уродливое тело. Сперва ему показалось, что это невероятно изуродованная росомаха. Юноша ногой перевернул мертвую тварь и в ужасе отшатнулся. Это была вовсе не крадущаяся-в-ночи!
Воды, ворвавшиеся в пещерный город кубурхов, вынесли на свет то, что веками было сокрыто от взора небес — тело самки кубурхов. В лице ее было нечто настолько омерзительное, что Кулла чуть не вырвало. Даже смерть не смогла смягчить чудовищную порочность и нечеловеческую жестокость богохульного творения Сооха.
— Хвала Валке, что мы затопили эти пещеры! — воскликнул он.— Мир должен быть избавлен от подобной нечисти!
В этот момент молодой атлант услышал уже знакомый ему боевой клич Гунума и обернулся. Буквально на расстоянии двух бросков копья он наконец увидел своего врага.
Огромный косматый кубурх яростно размахивал здоровенным топором, сея смерть вокруг. С ужасом Кулл разглядел громоздившуюся вокруг Гунума груду человеческих тел.
Между тем вокруг своего вождя собирались остатки племени и лесные хищницы. Армия росомах, окружившая покрытого с головы до ног кровью Гунума, не подпускала к нему тигров, а за ними встали кубурхи, ощетинившись стеной копий.
Кулл раскусил замысел Гунума. Тот хотел прорваться к джунглям и уйти в запретные для тигров земли людей. Несмотря на блестяще реализованный план Кулла, зверолюдей оставалось еще вполне достаточно, чтобы вырезать племя Вадана подчистую.
Гунум взмахнул своим оружием и прямо на глазах Кулла хладнокровно снес голову молоденькой девчушке, бросившейся на него в самоубийственной атаке. Каким-то невероятным образом кубурх знал, что Кулл его сейчас видит. Поддав голову жертвы ногой, Гунум ловко перехватил ее в воздухе за волосы и, рассмеявшись, помахал этим страшным предметом Куллу.
От нечеловеческой злобы и первобытной звериной ярости, звучавших в этом смехе, по спине атланта пробежали мурашки. Кровавая ярость застила глаза Кулла, душу его переполнила лютая ненависть. Взревев так, что испуганное эхо заметалась между горными вершинами, атлант бросился к Гунуму.
Тем временем схватка переместилась к центру равнины. Люди и тигры усилили натиск на кубурхов. Отряд воинов, бывших в горах вместе с Кул-лом, подоспел на помощь крайне своевременно. Вдруг зверолюди, все как один, отпрянули назад.
В одно мгновение между уцелевшими людьми, тиграми, кубурхами и росомахами образовалась свободная полоса земли, которую, впрочем, не было видно под слоем мертвых тел.
— Вот мы и снова встретились, человек! — прокричал из-за спин своих бойцов Гунум.
Если и раньше вид его был далек от нормального, то теперь вождь кубурхов был совершенно безумен.
— …Только для того, тварь, чтобы я тебя убил! — в ответ проскрежетал зубами Кулл. От испепелявшей его душу страшной ненависти он даже не мог говорить.
— Это ты сдохнешь, вместе со своими людишками! — зашелся лающим смехом Гунум.— А с проклятыми животными Ааргха,— гримаса ненависти исказила морду кубурха,— мы разберемся чуть позже…
Пена выступила в уголках пасти Гунума, он задрал голову к небу и завыл. В этом звуке не было абсолютно ничего человеческого, перед атлантом — стоял истинный демон.
— Неужели ты думал, глупец, что сможешь победить самого Сооха?! — выкрикнул Гунум.
Кубурх-великан воздел руки к небу и, прежде чем Кулл успел что-либо сообразить, хриплым срывающимся голосом начал выкрикивать непонятные Куллу слова:
— Тсам румред кисарп! Напс ту оба кертавл! Умачбал пакарат талап!
С каждой фразой Гунума мир чудовищным образом менялся. Горизонт стремительно сжимался. Чистое высокое небо заплыло гнойно-желтой дымкой и, словно вздувшееся брюхо чудовищного паука, осело вниз, навалившись на плечи людей. Земля приобрела яркий алый цвет. Ветер стих, и чистый горный воздух сменился удушливой жаркой вонью. Окружающие долину зеленые горы растворились в клубящейся серой пелене, в которой угадывалось движение каких-то омерзительных форм.
— Соох! Приветствую тебя, мой повелитель! — взревел Гунум.
Кубурх опустил руки и посмотрел на Кулла, окруженного испуганными людьми.
— Вот ты и встретился со своей смертью, Кулл. Добро пожаловать во владения Сооха.— Зверочеловек глумливо рассмеялся.
Кулл огляделся. Все его люди, как один человек, оказались рядом с ним. Однако черное колдовство отделило от них тигров. На съежившейся во много раз равнине не было видно ни одного потомка Ааргха.
Между тем вокруг Гунума происходило что-то странное. Алая земля подернулась мглистой дымкой, росомахи страшно заверещали и сбились в одну кучу. Прямо на глазах перепуганных насмерть людей, попавших при жизни в преисподнюю, разворачивалось омерзительное действо.
Завывающие лесные хищницы стали терять свою форму, плоть их поплыла, смешиваясь с густым туманом, и из этого ужасающего киселя начала прорастать исполинская фигура. Буквально через несколько мгновений перед сбившимися в кучу людьми, инстинктивно жмущимися друг к другу, выросло чудовище.
Странно перекошенное, покрытое омерзительными наростами и сочащимися какой-то дрянью струпьями, оно было покрыто мириадами извивающихся щупалец разной толщины. Под плоским скошенным лбом древнего бога ворочались три мертвенно-белых глаза, источавших безумную злобу. Вытянутая вперед морда напоминала крокодилью пасть, а с оскаленных в вечном голоде клыков стекала слизь.
Соох не имел какой-то определенной формы. С его телом постоянно происходили какие-то трансформации. Но больше всего он напоминал гигантскую и отвратительную помесь жабы, гориллы и крокодила — этакий невероятных размеров слизень с мощными лапами и страшными клыками.
Кубурхи простерлись ниц перед своим господином.
— Твой враг здесь, Соох,— раболепно произнес Гунум.— Я все сделал так, как ты велел, Повелитель!
— Хорр-о-ошшшо.— Шипящий голос Сооха был едва понятен.
Чудовище повернулось к Куллу, вперив в человека взгляд своих бельм.
— Наконец я покончу с тобой, глупая тварь,— удовлетворенно произнес Соох.— Ты отказался мне служить, ты уничтожил моих слуг, ты разрушил мой подземный город… Теперь ты умрешь… Я буду постепенно пожирать тебя заживо… Каждый миг, который тебе предстоит прожить, отныне будет пропитан болью и страданием, глупый маленький человечек… А мгновений этих будет много… Что такое тысячелетия перед лицом вечности?