Мёртвую тишину нарушал лишь граф-мальтеорус, шумно прихлёбывая горячий тий. Но тот уже не помогал согреться. То ли эрудит слишком плохо оделся для нежданной зимы, то ли его подводило известное слабостью людское здоровье, то ли так пагубно влияла сама долина.
Помимо лечения Ганса алхимица также занималась и Вмятиной – из-за воды и мороза понадобилось обновить смазку в поршнях и прочих сочленениях. Автоматон и сам бы справился, но Нисса, полная онтомагического любопытства, настояла. Эрудитка вмиг забыла о страхах и усталости, а возможность рассмотреть внутреннюю организацию этой машины привела её в полный восторг.
– Вмятина! Знаешь, что интересно? Твой движитель имеет три поршня, но работают только два! Ты знал об этом?
– Я считал, что у меня двухпоршневой мотор.
– Нет! Трёхпоршневой! Но третий отключён, там поразительно сложный дополнительный привод и отдельный подвод пара. Ах, если бы он работал, ты бы мыслил и ходил, я уверена, на три седьмых быстрее!
– Это было бы полезным. Ты можешь подключить третий поршень?
– Увы, я пока не гениесса онтомагии. Наверное, нужно обратиться в Акерецкий схолум. Очень тонкий механизм – велунг, он запускает сам себя, основываясь на сведениях, полученных из основного мыслительного велунга, а тот… насколько я могу судить, он должен принять статус душевной близости с кем-то.
– У автоматонов нет души, – возразил Вмятина.
– Души, может, и нет, – парировала Нисса, – но я-то про друзей. Быть может, всё не так уж сложно!
– У автоматонов нет друзей, – возразил Вмятина.
– А ты пробовал их завести? – не унималась Нисса.
– Я завожу Зубила каждое утро. Но я не знаю, как завести того, у кого нет пружинного механизма.
Нисса вздохнула. На секунду она задумалась, а потом начала снова:
– Ну вот смотри. Мы все вместе выполняем одно задание. Мы вместе едим, спим и даже рискуем жизнью. Более того, мы боимся, радуемся, грустим. У нас появляются общие темы для разговоров. Мы начинаем рассказывать друг другу о своей жизни. Помогаем: я лечу Ганса, а Бернар пристрелил гнома, который на меня напрыгнул.
– Это ваша задача. У каждой вещи своя задача: молот забивает гвоздь и правит железо, топор рубит древесину и пеньку.
– Как-то это слишком топорно, – прокомментировал шёпотом Бернар.
– Так и мы, – продолжал бубнить Вмятина, не обратив на полуэльфа внимания. – Бернар – первопроходец и стрелок, его задача – вести отряд и бить по врагу издалека. Твоя задача – изучать и лечить, потому что ты знахарка. А я кузнечный автоматон, моя задача – та, что вам неподъёмна.
Нисса задумалась. Хуже всего то, что у Вмятины не было никакой мимики. У него даже лица не было!
– Да, но дело не в этом, – осторожно продолжила гнома. – Мне кажется, ты станешь лучше справляться со своими… эм… задачами, если у тебя появятся друзья.
– Тебе не нравится, как я защищаю отряд?
Нисса испугалась, что автоматон на неё обидится. Но тут же себя одёрнула: эта железяка вообще была неспособна на чувства.
– Нет, у тебя отлично получается. Но, возможно, если ты найдёшь друзей, то откроешь в себе какие-то новые силы.
– Принято. А где прячутся друзья?
Нисса замолчала. Она не понимала, как лично она завязывает дружбу. Всё получалось как-то само.
– Ну, друзьями становятся, переживая вместе разные истории, вот вроде нашего приключения.
– То есть когда мы дойдём до Грюйтгау, мы станем друзьями? – спросил Вмятина.
Боги, ну как ему объяснить?
– Не обязательно. Но можем ими стать, если привяжемся друг к другу.
– Ганс привязывает Гюнтера к дереву, чтобы Гюнтер дружил с деревьями?
Нисса закатила глаза. Полемика с автоматоном – дело неблагодарное! Но потому она и стала эрудиткой, что не отступала перед сложностями. Наоборот, в ней разгорался нешуточный азарт. Пара мгновений, и ещё пяток объяснений родился в её голове:
– Хорошо. Зайдём с другой ноги. Представь, что ты не авто…
– Тихо! – шикнул вдруг Бернар.
– Я попрошу! – возмутилась дворфиня. – Если тебе неинтересно, то…
– Там медведь, – прошептал следопыт, выпучив глаза, и скинул с плеча аркебузу.
Гнома осеклась и испуганно вгляделась сквозь окуляры в куцый ельник, устланный нетронутым снегом. Действительно, медведь. Единственный зверь в этом лесу стоял вдалеке, не шевелясь, и смотрел прямо на Ниссу. Одна его поза – широко расставленные лапы и спокойный взгляд – внушала трепет и ужас. Косолапый их нисколько не боялся. Наоборот, он раздумывал, стоит ли за ними гнаться…
– Встретить медведя – это благословение Мельнанэт, – заверил остальных хвостатый угодник богини весны, охоты и страсти. – Хороший знак.
– Мельта, лучше уговори его пройти мимо, прошу тебя, пускай просто мимо пройдёт, – взмолился шёпотом следопыт, готовя своё двуствольное ружьё. – Он огромный. Двух пуль не хватит. Колдуны, бегите. Вмятина, готовь свой молот.
Автоматон громко зашипел, доставая кувалду, и тогда медведь пошёл на них. Медленно, размеренно, уверенно, чуть наклонив великанскую голову.
– Мердэ! – выругался Бернар, прицеливаясь.
– Не стреляй! – пискнул Чкт.
– Он порвёт нас на части! Мы тут жертвы! – рявкнул охотник, понимая, что пуля не пробьёт животное в лоб. И куда стрелять? В пасть? В грудь?
– Дайте ему нашу солонину! – Бельчонок полез в рюкзак Бернара, оставленный у костра, и попытался вытянуть свёрток. Но тот был размером почти с него самого, да и спрятан где-то глубоко.
Медведь молча приближался. Старый, если не сказать древний. Шерсть поседела. Глаза он слепо щурил.
– Дрр-Бернар, да не стой, помоги! – пищал угодник Мельты.
– Я ему в глазницу целю, не мешай! – кричал Бернар. – Какая солонина?! Слишком солёная!
– Я не дотянусь до рюкзака! – воскликнула Нисса, отступая за дерево.
Наконец Ганс, вытащив сначала объёмный спальник из Бернарова рюкзака, отыскал там кусок пряной засоленной говядины, усыпанной тмином и завёрнутой в вощёный холст.
И в этот момент медведь заревел так, что с ближайших ёлок аж снег слетел!
– Не стреляй! Он хороший! – закричал бельчонок Бернару прямо в ухо.
– Нет времени с ним дружить! Стреляй же! – вставила Нисса из-за дерева.
– Подождите, тут бечёвка завязана… – бормотал Ганс, разворачивая мясо.
– Стреляю! – заорал Бернар.
Но эрудит таки успел кинуть в медведя солониной, да ещё и попасть прямо в лоб! Тот потряс головой, отступил и склонился, шумно принюхиваясь.
– Он не ел ничего вкусного уже столько лет! – объяснил Чкт. – Ему наша солонина – прям как нектар Яффы!
Бельчонок говорил о Яффалин, богине красоты и пиршеств, чей нектар в мифах назывался вкуснейшим из блюд в Этом и Том мирах. И правда, медведь быстро распробовал угощение, легко разодрал его клыками, уперев могучую лапу, и сожрал в три укуса. А святой угодник воспользовался моментом, чтобы подскочить поближе и настрекотать ему что-то в ухо.
– Обидно, – заметил Бернар, пока животное рычало в ответ. – Большой кусок-то был… У нас же нет другого мяса.
– Оно того стоит! – пискнул бельчонок, оборачиваясь. – Он здесь один живёт много-много зим. Все медведи давно мертвы, как и прочие звери. Он от голода страдает, но никак не помрёт… Псы пожрали остальных, а его нет почему-то. Зато он нас до гномьей пещеры проводит! Если ещё что вкусное дадим.
Все дружно посмотрели на Бернара.
– Нет-нет-нет! – запротестовал он, мотая головой. – Сыр я ему не отдам. Сухари! Пускай сухари жрёт!
Экспедиция поднималась вверх по реке до самого вечера. Бернар протаптывал дорогу в снегу, следуя за медведем, но Нисса и Ганс задерживали отряд. Горы требовали сноровки, крепких ягодиц и бёдер, а главное – прочных сапог на толстой подошве, пошитых гномьим мастером.
Лишь когда Солнцеликий Хютер подошёл к горным пикам на закатной стороне, они увидели первые балансирующие камни. Это были небольшие булыжники, сложенные в столбик и опиравшиеся друг на друга в единственной точке. Малейшее прикосновение, легчайшее дуновение ветра – и столбик развалится. Но только не в долине Зерпентштайн: здесь не было ветра, не было жизни, Ётунвель почти не шёл.
За первым столбиком тропа начинала круто взбираться вверх на склон. За этим склоном поднимался следующий, а за ним – чёрная скала невероятной высоты. После неё – ещё пологое снежное плечо и ещё отвесные скалы, и где-то за ними блистал рыжими закатными огнями пик Снакфьелль.
– Да, – сказал Бернар, восторженно глядя на возносящийся к небу чёрно-белый горный пейзаж.
– Что «да»? – не поняла Нисса, еле волочившая ноги.
– Просто – да, – мечтательно улыбнулся полуэльф.
– Ты хочешь туда подняться?! – ужаснулась алхимица.
– Конечно. Но не сейчас. Мы почти дошли. Смотрите: там ещё много Ёрдовых столпов. Ого, они высокие! Их, наверное, великан собирал!
И вправду, среди ближайших елей стояли новые столбики, припорошённые снегом. Одни пониже, другие и вовсе грандиозные. Были и те, что выросли выше самих ёлок!
– Этот каменный сад – увлечение отшельников-ёрднуров, – объяснил Бернар, подгоняя Ганса и Ниссу, у которых уже не было сил на восторженные реплики. – Нужно быть донельзя умиротворённым, чтобы даже маленький столбец собрать… У меня не получается. А тут… Годы кропотливой работы. Да и какая высота!
– Годы мира и покоя, – задумчиво проговорил Ганс, оглядывая действительно необыкновенное зрелище.
А Бернар поднял с земли камушек и метнул в один из столбцов – тот с грохотом развалился, роняя осевший снег.
– Эй! Ты что?! – одёрнула его Нисса. – Зачем разрушать чужие творения?
– Так в этом весь смысл! – воскликнул Бернар, поражённо глядя на столбы. – Ёрдовы столпы рушит ветер, природа, случайности… А ты не бесишься, но продолжаешь дело. Любуешься мгновениями, ценишь что есть, понимаешь? Жизнь мимолётна – так учит Ёрд.
Нисса с Гансом закивали, продолжая путь по тропе среди навеки замерших столбов. А Вмятина заметил:
– У этих камней нет задачи. Бессмыслица.