– Вейд. Хелли, – повторил Бернар и улыбнулся.
– Хорошо. – Она опасливо оглядела большую залу.
Когда никто не шаркал по полу, здесь было очень тихо. Постукивал и трещал горящими углями Вмятина. Сипло и напряжённо дышал Ганс. Вдалеке слышалось эхо подгорной капели. Нисса распознала даже слабенький треск фитиля, горевшего в лампе Бернара.
– Вы поменяли свои позиции уже дважды, – заметил Вмятина.
– Иногда нужно действительно помолчать, – прошипел на него Бернар.
– Вейдхелли боятся только одного: открытого пламени, – мрачно заметила гнома. – У них горючий ихор, мы варим из него хельбренну.
Нисса снова выдвинулась вперёд первой, мотивируя это тем, что свет от фонарей точно выдаст первопроходцев хищникам. Сколько смелости и самоотверженности нашлось в маленькой патоморбистке!
Отряд шёл очень тихо. Вмятина – в самом конце, поскольку не мог заглушить свой шум. Договорились, что при первой опасности Нисса с Гансом бегут к нему, а Бернар открывает огонь. Все заготовили факелы, чтобы тут же их разжечь.
– Я уверен, ты знаешь какое-нибудь огненное заклинание, – обратился Бернар к Гансу. – Огненный шар или дыхание дракона, м?
– Мне не интересны боевые опусы, они примитивны. Но есть один хороший, – отвечал тот хриплым шёпотом. – Правда, он воспламенит твою голову. У тебя раньше была огненная шевелюра, хороший выйдет абсурдус. Да и аффектус заодно.
– Знаешь, совсем не смешно. Ты тоже не захочешь так постареть.
– А я и не шутил.
– Давай договоримся: никаких опусов на мою голову, лады?
Ганс пожал плечами, а Бернар решил догнать гному в одном тоннеле, низеньком, прорубленном шахтёрами для тележек.
– Кстати об огне, – прошептал полуэльф. – Ты говоришь, у них что-то там горит, они боятся пламени. Но почему им так интересны горелые пещеры?
– Знаешь, ты мог бы стать магусом, – похвалила его Нисса и, несмотря на сковывавший её страх, улыбнулась.
Ганс, шагавший сзади и слушавший разговор, недовольно хмыкнул. Конечно, он тоже оценил смекалку Бернара. Да и с тем, что громоздкий короб с оксюморонами неудобно таскать по пещерам, он тоже был согласен. Боги, он даже сам жалел, что потащил в горы осла с книгами. Вот только эрудит скорее откусил бы собственный язык, чем признался бы кому-нибудь в этих мыслях.
– Правда мог бы? – удивился Бернар. – Родители ведь хотели отдать меня в Схолум учиться. Но не сложилось… А как понять, из кого получится хороший маг?
– Из того, кто хорошие вопросы задаёт, – улыбнулась Нисса. – Говорят, вейдхеллей привлекает отчаяние горняков, не успевших спастись из горящей шахты. Но мне ближе другая версия. Я считаю, они понимают: что однажды сгорело, не загорится вновь.
– Ого, они умные!
– Да. Многие звери не такие уж и дураки, если узнать их получше.
– Согласен. Я однажды охотился на лису аж два месяца и ужас как задолбался. Она так путала следы хитро. Когда таки нашёл, пожалел и не стал стрелять: она поумнее некоторых колдунов, я тебе скажу! Хотел задать ей пару вопросов про отношения, но выяснилось…
– Тш-ш! – одёрнула его гнома. Бернар прицелился фонарём и пистолем во тьму и увидел… его.
Большой блок змеевика, лежавший посреди огромного зала, будто чудесное сокровище или древний реликт.
– Это он! – обрадовалась Нисса. – Подходит по габариту, серпентинит, как же он хорош! Берём его – и назад, под небо.
– Кошмар, он огромный. Вмятина, а ты сможешь его вообще поднять?
Отряд вскоре собрался вокруг каменной глыбы неестественно правильной формы – мастера-каменщики искусно откололи её от массива породы. Они хорошо постарались в этом забое, расширив небольшую камеру до просторной пещеры, в которой лихо гуляло эхо. Всё давно было добыто и забрано, остался лишь последний блок, брошенный в спешке.
– Он великоват, – отвечал Вмятина, попробовав приподнять глыбу. – А проходы здесь малы. Сложная задача.
– Я знаю, как её упростить, всю дорогу думала об этом. – Нисса спешно полезла в сумку. – Старая шахтёрская хитрость…
– Опять опусы-фокусы? – взвыл Бернар.
Гнома в ответ лишь кивнула, уже без прежнего энтузиазма. Она заметно торопилась: чем быстрее они отсюда выйдут, тем меньше неприятностей их ждёт. Ганс приступил к поиску подходящего «арканума» – очередного стиха на каком-нибудь богами забытом языке – и тихо-тихо тренировал верные интонации. Алхимица испещрила каменный блок замысловатыми узорами, создавая «формаментум», и замешала «рес» – зал наполнился густым амбре полыни, сандала и реальгара. Магусы постоянно обменивались непонятными фразами с длинными запутанными словами, а Бернар занялся дозором – он по очереди проверял входы в зал, коих Ёрд здесь сотворил немало. Вернее, когда-то их проложила вода, но полуэльф не знал, как считали гномы: была ли вода другим богом или соплями Ёрда.
Легенды подгорья оказались реальны: каменную пыль, устилавшую пол в окрестных проходах, сплошь покрывали следы чьих-то крупных лап. Но следопыт не мог понять, как давно членистоногие здесь рыскали. Может, вчера, а может, двести лет назад. Стены тоннелей украшали ветвистые рога растущих минералов, геликтитов, которые пугающе напоминали усики какого-нибудь гигантского муравья. Полуэльф и так не выспался, а тут ещë бродить по этим пещерам, вглядываться во мглу, принюхиваться к странным солоноватым ароматам, рассматривать искрящуюся неживую растительность и считать про себя время.
Подгорье утомляло. Здесь было тяжело дышать, сложно ориентироваться, трудно ступать по неровному полу и вообще опасно находиться. А ещё Бернар зверски проголодался – хорошо бы вернуться к рюкзаку и хотя бы сыра пожевать. Главное – при этом не уснуть!
Ганс тем временем нашёл подходящий «арканум» и теперь самозабвенно декламировал, усиливая опус Ниссы:
Водою горной камень точится,
потом в пылинку превращается;
ему лететь, как прежде, хочется;
он снова к звёздам возвращается.
Вдруг послышался резкий треск от колдовавших магов – Бернар от неожиданности обернулся, отскочил и задел ногой полугнилое ведро, стоявшее у небольшой дыры в полу. Ведро потянуло за собой длинную железную цепь и деревяху на конце. Охотник хотел прижать их ногой, но в нынешнем полусонном состоянии реагировал медленнее обычного – мусор полетел по водоотводящему колодцу, оглашая систему пещер могучим грохотом роковой Бернаровой ошибки, многократно усиленным эхом.
Взгляд Ниссы из-под очков нельзя было передать словами. В нём смешалось столько чувств, что полуэльф мечтал раствориться на месте. Но гнома через мгновение лишь сдержанно громко скомандовала:
– Завершаем опус и бежим со всех ног!
Ганс продолжил с трагическим пафосом неторопливо декламировать стих, а Нисса повторила прошлую операцию, от которой и возник треск, напугавший Бернара, – она… Что?! Полуэльф не верил своим глазам: колдунья сложила камень пополам, нарушая все его представления о пространстве и предметах. А потом ещё раз. Забой наполнился хрустом и скрежетом материи, уменьшавшейся против собственной воли. И после этого магия – не колдовство?!
Одновременно с хрустом змеевика появился и другой звук. Клёкот, стрекотание, щелчки. И тихий топот лап, множества лап, огромного их числа.
– Хейдвели, – понял Бернар. – Идут сюда! Быстрее делайте дела, а лучше сразу ноги! Вмятина, поджигай факелы, готовь уголь!
– Повышаю давление и накал, – безразлично ответил автоматон.
По залу заметались отсветы огня, затрещали факелы, мощно забили поршни внутри ходячей кузни, заревело пламя!
И вот появились они. Тщедушное тельце, огромное брюшко, усики, кошмарные жвала и восемь чернющих глаз.
Бах! – жахнула аркебуза, убивая первого. Бах! – второй залп подкосил другого. Но вейдхеллей было гораздо больше.
Во врага полетели факелы, от пальбы стоял звон в ушах, завязалась драка, Вмятина крушил молотом панцири тварей, отбрасывая их прочь.
– Нисса! Быстрее! – заорал Бернар, чудом уворачиваясь от жвал и отступая назад.
Бах! – рявкнул пистоль, наполняя зал пороховым дымом.
От испуга Нисса ошиблась. То ли рука дрогнула, то ли она что-то забыла – неважно! Последняя складка не вышла, камень сжался, а затем резко встал настолько непонятной формой, что даже алхимица-онтомаг вылупила на него глаза. Так, ещё одна попытка.
Всюду горели огни, но вейдхелли то ли перестали их бояться, то ли жара не хватало. Или жуки были слишком голодны!
– Бежим! Бежим отсюда! – кричал Бернар, зажатый в угол. – Вмятина, хватай камень!
Но могучий автоматон был занят десятком врагов, потерявших страх в безумной ярости. Они силились одолеть металл, но тщетно. Однако один загнал жвала в медный бак, прокусил его и тут же отпрянул. Брызнул кипяток.
– Готовлю пар, – неуместно спокойно комментировал события близкий к гибели громадный механизм.
Ганс искал в коробе нужную висцеру, бормоча слова одного крайне редкого опуса, но увидел перед собой тёмно-серого вейдхелля. В холке по грудь эрудиту, длиннющие членистые лапы и насекомая пасть, готовая разрезать люда пополам. Ганс замолк, позабыв слова, выронил, пятясь назад, коробку.
Бернар отчаянно отбивался факелом – пламя, казалось, только забавляло чудовищ. Вейдхелли медлили, как медлят хищники, загоняя жертву и питаясь её страхом. Они чистили жвала и выбирали, какой бок посочнее…
– Чкт был прав, – осознала Нисса, видя, как пара дюжин огромных тварей уничтожает отряд. – Дед знал, куда нас отправил.
– Пар готов, – рапортовал Вмятина и открыл клапаны.
Пфхшшшшшш!!! Во все стороны из автоматона брызнули чёрные клубы раскалённого жара! Вейдхелли омерзительно завизжали и метнулись прочь. В несколько мгновений забой наполнился густым горячим паром, от которого Бернар взмок и чуть не задохнулся…
Бой окончился, но никто не одержал победу.
– Нисса, камень готов? – спросил Бернар. – Можем идти?
Ответа не было.
– Нисса! – ещё раз позвал Бернар обеспокоенно.