– Мы ушли далеко вглубь Ёрдовой тверди, – отвечал Ганс тоном, напоминавшим погребальную речь. – Это настоящее подгорье… Немыслимые по масштабам… пещерные системы… Видишь эти тонкие столбы… посреди залы? Это не камень… не сталагнаты… это грибы…
– Луры, – заметил Вмятина. – Они есть в Ппфаре.
Полуэльф присмотрелся к их неровной поверхности, напоминавшей оплывшие нагаром свечи. Тусклый свет его фонаря поднялся вверх – на грибных ножках сидели огромные, будто кроны дубов, грибные шляпки, собранные из множества тонких пластин. А на шляпки словно бы опирался свод залы, в которую они пришли. Собственно, шляпки покрывали собой весь потолок.
Бернар застыл с открытым ртом. Он-то привык восхищаться видами гор снаружи и даже не подозревал, что изнутри они тоже могут быть прекрасны.
– Луры едят камень, – продолжил автоматон. – Так растёт пещера.
– Луровый мир… полон жизни… Поверь… здесь есть чем поживиться… даже целому муравейнику… вейдхеллей…
– Мердэ, – прошептал Бернар больше от растерянности, чем от злости. Но следопыт быстро пришёл в себя. – Так. Нам нужен план. Нельзя так просто туда пойти и вынести Ниссу. Что, если твой фокус с запахом не сработает? А если они помчатся за Ниссой? Как бы их остановить…
Ганс скромно закашлялся. Его идеи давно иссякли.
– Если сломить данный лур, – Вмятина стукнул молотом по самой толстой ножке в центре зала, – свод рухнет.
– Откуда такая уверенность? – поразился эрудит.
– Основы онтомагии, – невозмутимо отвечала ходячая кузница. – Структура мне понятна. Лур очень крепкий. Но хрупкий. Я вобью дюжину гвоздей в верные места. Последний его расколет. Свод рухнет на меня.
– Ты не должен умирать! – запротестовал Бернар.
– Верно, у каждой вещи своя задача, – подтвердил Вмятина.
– Неверно! – воскликнул Ганс, забывая о предосторожности. – Дехронизация… Каммергофера!
Он в очередной раз с энтузиазмом полез в сумку, задыхаясь от кашля.
– Гвоздь забьётся… но лур треснет… с задержкой… не так сложно… Медная диссонанта…
– Отлично, дай мне куклу. – Полуэльф подошёл к Гансу, загадочно улыбаясь. – Вы готовьте обвал, а я пойду с нашим мурашом, найду Ниссу и принесу её сюда. Я мигом.
– Постой… ты один…
– Я один. Вмятина стучит нутром, а от твоего кашля скоро своды сами рухнут. Вы их распугаете. В конце концов, это я обронил ведро и затащил вас сюда. Да и ты еле на ногах держишься.
Ганс поднял на уходящего Бернара взгляд, полный восхищения и сожаления одновременно. Что-то ещё примешивалось к ним, какой-то едва уловимый то ли аффектус, то ли абсурдус, который и сам эрудит не знал толком, как назвать.
Скорее всего, они виделись в последний раз. Хотя, чёрт подери, неужели эрудит надеялся на хороший исход? Слишком глубоко в подгорье, слишком суровый кашель его мучал, слишком всё плохо складывалось. Приближался его фатум.
– Бернар, – с трудом поднялся гордый риттер и протянул другу тряпичный мешочек. – Когда всё будет плохо, высыпи его содержимое себе на голову.
– Что это?
– Ты не хочешь знать, что это, – невесело усмехнулся магус. – Но оно их отпугнёт.
– Если я не выберусь, Ганс, знай: я люблю тебя, – признался вдруг Бернар.
Сердце эрудита ухнуло в пятки от таких новостей. Он сглотнул сухую слюну, пытаясь подыскать ответ, но полуэльф его опередил:
– И тебя, Вмятина, люблю. Вы настоящие друзья.
– Неясно, как применить эти сведения, – пробубнил Вмятина.
Ганс промолчал.
Возможно, узнав о решении Бернара, дорогой читатель задумается: неужели он действительно так смел, что бесстрашно спустится прямо в гнездо, кишащее вейдхеллями, глубоко под землёй? Смеем заверить, что совсем нет. Полуэльф от ужаса весь дрожал, как усики вейдхелля, а ноги его предательски подгибались. Ничего страшнее он в своей жизни не делал! Хотя история его была полна многих рисковых событий и погибнуть Бернар мог уже не раз. И всё же Зерпентштайн и его рудник стояли особняком среди прочих кошмаров.
Поскольку ноги следопыта и вправду не держали, он догадался оседлать анимированного вейдхелля – тому уж точно было всё равно. Скакун шёл вперёд рывками и слушался очень плохо, но Бернар кое-как наловчился им править, благо что в пещере мимо не свернёшь.
Дорогу освещал всё тот же великолепный фонарь, купленный годом ранее в Акерплатце за полдюжины серебряных рихтов. Но горел он на последней склянке масла и вскоре должен был погаснуть…
Очень скоро Бернар встретил живого вейдхелля, заинтересованного светом лампы. Полуэльф задержал дыхание, медленно вытягивая из кобуры пистоль. Что ж, либо ихор, которым он насквозь провонял, сработает, либо…
Либо прощай, Нисса, шансов нет.
Вейдхелль и Бернар встретились взглядами. Четыре пары чёрных матовых пузырей и одна пара перепуганных голубых глазёнок.
– Я свой, дружище, – проговорил зачем-то полуэльф, и… заклинание сработало!
Огромный муравей пошевелил длиннющими усами, коснулся одним Бернара и быстро убежал прочь. А мёртвый скакун с ракушкой, примотанной к мозгу, понёс своего безумного всадника дальше – внутрь гнезда.
О боги! Чего Бернар там только не увидал! Вейдхеллей побольше и вейдхеллей поменьше, крупных жирных личинок, целую подгорную реку и склады со стеблями незнакомых растений. Все были заняты переноской камушков, кусочков пищи, скорлупок и прочих важных вещей. У одного полуэльф увидал даже окровавленную зубриную ногу в жвалах… Видимо, подгорные хищники нашли пути в другие, непроклятые, долины, где водились звери. И все, все до единого тараканы стремились потрогать гостя усами. Они окружали его, и если б хоть на миг вейдхелли усомнились в Бернаре, то разодрали б на куски быстрее Ёрдова пука.
Наконец он добрался до цели – огромной залы, в которой со страшной силой воняло тухлым мясом. И всюду на стенах и луровых столбах висели эти коконы из серой паутины. В них заматывали добычу, Бернар это быстро понял, а его скакун вдруг вскарабкался по вертикальному столбу и выбрал один из них. Небольшой совсем, свежий. За дело!
Полуэльф работал кинжалом быстро, но аккуратно. Пригодилось умение втихаря подрезать кошельки или даже сумки. Паутина плохо поддавалась, но очень скоро фонарь осветил мертвецки бледное, как у Ганса, лицо Ниссы. Живой Ниссы! Ещё тёплая! Да! Сердце бьётся! Чертовски медленно, но всё же бьётся.
Однако сирота, выросший на улицах столицы, умел сдерживать восторг и хладнокровно продолжать хищение. И вот он уже почти освободил пленницу, надеясь поскорее выбраться, как… шевеление одного из коконов передало по паутине сигнал. И этот треклятый сигнал разбудил… её.
Полуэльф не знал, что в сердце гнезда, окружённая яйцами, сидела вейдхеллева ярла – мать всех тараканов, подгорное чудовище невероятных размеров и силы.
Неслышно она подобралась к незваному гостю и попала в свет фонаря. Бернар разглядел лишь гигантские жвала, мандибулы и мерцающие радугой фасетчатые глаза – каждый размером с его голову.
– Я свой… дружище… – сказал он ярле очень тихо. Дыхание спёрло, а тело сковало ужасом.
Мгновения тянулись вечность… но руки резали кокон.
Она коснулась его усом-антенной размером с эльфову ногу. Коснулась вторым.
А Бернару оставалось всего ничего – высвободить гномьи стопы.
Оглушительно щёлкнули громадные жвала!
Но нет, она не нападала. Разглядывала, нюхала… А следопыт старался не обращать на неё внимания – руки тряслись, он чуть не выронил кинжал. И тот улетел бы далеко вниз – где его потом искать?
– Пожалуйста… заинька, солнышко… – взмолился он ярле. – У тебя такие богатства, тебе не нужна эта маленькая цацка…
Однако монстр не понимал его орочий. Никто не смел красть у подгорной царицы, даже свои. И тут Бернар вспомнил о мешочке, который дал Ганс. «Он их отпугнёт» – отлично! Следопыт высыпал себе на голову пепел – и тот мгновенно вспыхнул! Тут же шевелюра зашлась нешуточным огнём, осветившим вейдхеллеву ярлу во всём её масштабе – полуэльф чуть не рухнул в обморок.
Ярла отпрянула от огня и выдала жуткий треск вместо крика. Её бесчисленные конечности затряслись от злобы, а пасть раскрылась, чтобы сожрать самозванца.
Но Бернар уже высвободил Ниссу. Он резко закинул подругу на скакуна, выгнул куклу – и вейдхелль понёсся вниз, прочь из пещеры.
Скорее, скорее, скорее! Голову невыносимо пекло, но яркое пламя отпугивало тараканов. Бернар крепко держал Ниссу, прижавшись к анимированному жуку, и отчаянно выгибал голову марионетки, направляя её по пути назад, к Гансу и Вмятине. Боги! Да сколько же здесь было ходов, пещер и залов! Со всех сторон слышался клёкот и щелчки, вейдхелли преследовали его, но боялись, боялись приблизиться. Он был уже у цели…
А затем проволока порвалась, и голова куклы отделилась. Тут же анимированный жук скинул свою ношу и упал навзничь в мертвецкой корче. Бернар покатился кубарем по полу, а огонь с головы перекинулся на одежду, пропитанную горючим ихором.
Через мгновение следопыт запылал факелом и заорал от боли и ужаса. И был бы ему конец, если б не первопроходческая удача: рядом текла глубокая подгорная река. Полуэльф бросился в воду. Она была такой ледяной, что аж рёбра свело судорогой. Трясущийся Бернар тут же вынырнул, выполз на берег к беспамятной Ниссе… Вокруг собрались вейдхелли. Они смотрели на него, щёлкали жвалами, очевидно, готовясь сожрать. Дьофуль! Вода ведь смыла запах.
– Ёрд… ну вот и всё, – обречённо выдохнул Бернар, – принимай в Тот мир.
Он даже драться не стал.
– Повышаю давление и накал, – раздалось эхо могучего гудения Вмятины. За репликой последовали глухие удары кувалды о вейдхеллевы панцири – автоматон был совсем недалеко.
– Нет, мой Ёрдушка, давай попозже!
Полуэльф подхватил Ниссу и бросился к механическому другу.
– Готовлю ядовитый пар, – бесстрастно вещал автоматон, и нельзя передать, как счастлив был Бернар слышать его безразличный, монотонный гул. Да он бы вечность это слушал! И про разумность, и про задачи, про пружины и чугун. Он бы прямо сейчас расцеловал медный бак, не будь тот таким горячим!