– Маледиктусы проявят себя позже, – мрачно пояснил Ганс. – Увы, нам никак не узнать, когда и как именно. Мы все что-то приобрели и что-то потеряли в этой проклятой долине…
Он искоса посмотрел на Лив, которая помогала Ниссе устраивать кострище – и еды погреть, и отвары целебные с припарками подготовить. Недавняя горгулья без конца чертыхалась, роняя всё из правой руки, ведь отнятые Клотильдой пальцы она потеряла навсегда.
– Лив, я знаю один древний опус, – начал эрудит свою песню, – он может вернуть тебе пальцы. Но есть и риск…
– Отрастить жало, например, – тут же съязвила Нисса, начав раздеваться и задирать рубаху. – Да-да, я не шучу! Лив, посмотри, что мне Ганс подарил! Трижды подумай.
– Ого! – хихикнула вторая гнома. – Представляю, чем может обернуться постельная сцена с твоим участием! «Ммм, как насчёт немного пикантности?» – «О, ты хочешь добавить остроты? Пронзительных ощущений хочешь? Сейчас получишь!»
– Это не смешно! – возразила Нисса, одновременно заливаясь и краской, и хохотом вместе с остальными.
– «Когда буду кончать – береги глаза! Я за себя не ручаюсь!» – не унималась Лив, погибая от смеха. – «В следующий раз надень кольчугу!»
От хохота алхимица вправду потеряла контроль и выпустила жало на полную длину, чуть не опрокинув котелок и вызвав ещё один взрыв смеха.
– Ладно, Лив, не надо опусов: получишь щупальце осьминожье, – махнула рукой Нисса, отдышавшись. – Я лучше тебе протез попробую сделать, хорошо?
– Лофатак, – кивнула скальда и тронула тёмное жёсткое жало алхимицы. – А оно у тебя так и будет?
– Не знаю. Первертивным эффектам свойственно со временем угасать, так что, надеюсь, у меня есть шансы на личную жизнь… без кольчуги.
Меж тем Бернар подошёл к Гансу, сидевшему на стволе поваленной ели. Первопроходец сделал вид, будто хочет воды попить из бурдюка, и тихо спросил:
– Тебе хоть понравилось?
– Вполне, – ответил эрудит. – Бодрящий холод, остроумное дело, гостеприимные хозяева.
– Нет, я про…
– А… – Ганс замялся, и его бледное лицо потемнело… нет, оно буквально почернело на щеках и лбу, словно наружу проступал сатир или иное древнелюдское зло. – Об этом я предпочёл бы забыть.
– Как хочешь, – пожал плечами Бернар, внимательно разглядывая его спутанные сальные вороные космы.
– Фактически я был одержим бесом.
– Хорошо-хорошо!
– Моим телом управляла животная страсть Клотильды. Известно, что бесы повсеместно подталкивают смертных к грехопадению.
– Ганс…
– И важно иметь сильную волю, подобную той, которую я унаследовал от батюшки, чтобы…
– Ганс! – Бернар схватил эрудита за плечи и как следует тряхнул.
– А? Да. Что?
– Я уже понял. Ты хочешь об этом забыть.
– Да… – Книжник поправил свою чëрную мантию. – Забыть, точно. Договорились. Постойте! Вот оно! – воскликнул Ганс, указав пальцем на очередную страницу дневника. – Я кое-что нашёл! Послушайте, это важно! Цитирую.
Эрудит прокашлялся, как всегда, болезненно долго и продуктивно, после чего приступил к пафосной декламации:
– «230 г. с явления цвергов, первый день первицы Нуи». Тот же день, что и сегодня. Выходит, прошло ровно триста двенадцать лет, – комментировал мальтеорус. – «До нас добрался любопытнейший гость, он представился как Мельхиор Витц, эрудит из Ордо Офиодонус Элонгатус». Я так понимаю, это орден Офиодона Длинного. Любопытно, что это за святой.
«Весь день мы провели за разговорами о прошлом Зерпентштайна, о Гангберте, Ротбольде и роковых союзах. Одди допоздна пропадал на руднике, а потому за чарочкой ротбергской бренны я позволила себе разоткровенничаться. В глазах моих тем вечером горели звёзды!»
Подозреваю, что это эуфемизм для супружеской измены, кхм.
«Мельхиор уговорил меня отдать ему книгу из Священного суда, с алтаря Пертиссимуса. „Подробное и последовательное описание проклятий, возложенных на Гангберта Пятого“, написанное Нитигисом Витцем. Интрига Акмэ, не иначе: оказалось, Мельхиор – его родной пра-пра-правнук! Конечно же, я не смогла ему отказать в праведном стремлении почтить предка и перенести его труд в родовой склеп под Акерплатцем. Угодно то Орднунгу, известно всем».
Прекрасно! Мельхиор Витц! Нам теперь понятно, где эту книгу искать! Только бы найти этот склеп, – воскликнул Ганс, оглядывая остальных. Но никто не разделял его энтузиазма.
Более того, никто толком не слушал. Бернар собирал погребальный каирн из камней, стараясь устроить его попрочнее. Чкт скакал вдалеке по горному склону, собираясь с мыслями, Нисса и Лив готовили обед, а Карл безучастно чистил перья на недоступной двуногим скале. Что ж, эрудиту оставалось только продолжить:
– «В обмен Мельхиор одарил меня удивительной вещицей – определителем незнакомцев и вместилищем всех моих чаяний и надежд – рецептом Драконовой мази! По его заверению, она поможет нам с Одди наконец сотворить новую жизнь. Я всю ночь не могла уснуть от радостного трепета! Жаль, что Мельхиор запретил использовать её более трёх раз. Всего три попытки… но я уверена, что мы управимся с первой! Нет сил ждать Одди с рудника!»
– Что я говорила! – Нисса отвлеклась от медного котелка. – Драконова мазь! Не было никакого проклятья, просто древнелюдская перверсия, наложенная на ретта. Она переборщила с этой мазью – вот и родила уродца. Судя по датам, четыре месяца она ею пользовалась.
– С твоего позволения, я продолжу, – поднял эрудит перст в небо. – Внимательно слушай! «Ночью я зажгла дюжину свечей на алтаре Пертиссимуса, моля его о прощении за утраченную с его алтаря книгу. Уверена: бог истории давно успел её переписать и потому не станет гневаться. Я обещала найти взамен другую, не менее древнюю». Но я на алтаре не видел другой книги – так ничего она и не возместила Пертиссимусу, – заметил Ганс. – Выходит, чтобы получить мазь, Клотильда украла с алтаря священный дар. Диесциентический конундрум, ведь так? Наверняка маледиктус Хаймунда был наслан Пертиссимусом.
– Ох, всюду эти маледиктусы! – устало вздохнул Бернар, поднимаясь от сложенного каирна. – Мы ведь тоже стащили с алтарей клык дракона и эту банку с куском его плоти. Очередное проклятье на наши головы, да?
– Вовсе нет, – возразил Чкт, только что вернувшийся. – Тот храм разрушен. Мы спасли эти священные артефакты. Теперь нужно найти другие алтари Хютера и Орднунга, чтобы вернуть их богам, всё просто. Ну так что? Начнём похороны?
– Подожди, – прервала его Нисса, встревоженная этим разговором. – А ведь можно же взамен вернуть другие священные артефакты? А клык и железу оставить себе.
– Если ты уверена, что они не менее значимы, – серьёзно ответил бельчонок. – Это Хютер и Орднунг, дрр-Нисса. Я не знаю более придирчивых богов! Да и зачем они тебе? Это же просто останки…
– Это останки дракона! – воскликнула гнома, в чьих глазах заиграл эрудицкий огонёк. – Что ты такое говоришь? Ты знаешь, сколько всего можно узнать, исследуя их?
– Понятия не имею.
– И я не имею! Потому должна выяснить.
– Прекрасно понимаю Ниссу, – усмехнулся Ганс. – Я обязательно к тебе присоединюсь. Ты планируешь продолжить исследования в столице, да?
– Давайте сначала разберёмся с останками ребёнка, – перебил их Бернар. – Всё ведь готово? Рано делить трофеи, пока маленький бес гуляет по долине.
– Всё будет хорошо, – успокоил его Чкт. – Я это чувствую. Кстати, я бы хотел помянуть и Вмятину. Да, у него вроде как не было души, но всё же…
– У него была душа, – перебил Бернар бельчонка тоном, не терпящим возражений.
– И давайте не будем его хоронить, – заметила Нисса. – Я уверена: его можно достать оттуда, починить и завести вновь. Вмятина жив, если говорить в вивономических терминах, малоприменимых к механизмам. Он просто… спит? Я только не знаю, где взять деньги на такую сложную эвакуацию. Если, конечно, не…
Она осеклась. Все, кроме Лив, напряжённо переглянулись, словно бы молча обсуждая, хватит ли суммы их вознаграждения за эту экспедицию. И готовы ли они потратить весь доход на вызволение автоматона?
– Всё-таки он стал нашим дрр-дрр, – резонно заметил Чкт-Пфчхи, словно отвечая на неозвученные сомнения.
– Да, но потребуется очень большая сумма, – покачала головой алхимица, пуча глаза сквозь круглые линзы. – Рудокопы, охрана, онтомаг… А лучше два онтомага. Очень, очень много серебра. Нет, золота.
Снова все замолчали, но теперь смотрели не друг на друга, а на Зубилу, который скорбно застыл у костра, не имея задач. Нисса вспоминала о своём валетудинарии для орков, Бернар мечтал об особняке в столице, а Ганс – о дальнейших поисках мальтеорских книг.
– Я правильно понимаю, что вы выполняли заказ от лица Гильдии первопроходцев? – спросила вдруг Лив.
– Да, но мы с Вмятиной не из этой гильдии, – ответила Нисса хмуро.
– Это неважно. Если статуты за триста лет не поменялись, то гильдия должна взять на себя все расходы по спасению первопроходца.
– Точно! – воскликнул Бернар. – И они никуда не денутся – это вопрос их репутации!
– Прекрасно! – обрадовалась Нисса. – Мы должны потребовать у них оплатить эвакуацию. Всё-таки он наш друг.
– Мы от них добьёмся, – решительно поддакнул полуэльф. – Надо ещё в его Гильдию кузнецов обратиться – пусть тоже скинутся.
– Замечательная идея! Я позабочусь о Зубиле, чтобы вернуть его потом Вмятине.
– Раз с этим решили, – встрял Чкт, – то давайте уже приступим? Надо завершить здесь последнее дело.
Бернар серьёзно кивнул и зажёг небольшую медную курильницу, наполненную дурманом, лавандой, тисовыми листьями и собранными в долине травами. Он поставил её с подветренной от каирна стороны, чтобы дым неспешно окуривал могилу.
Усевшись на камне поудобнее, Лив положила на колени органиструм и начала покалеченной рукой крутить ручку. Инструмент тут же дал тон – бесконечный, густой, заунывный, но тёплый…
К Лив приладился Ганс, нащупав на скрипке тональность и войдя в неспешный траурный ритм. И хотя в целом гномий скальдовый склад заметно отличался от древнелюдской музыкальной манеры, погребальные мелодии во многом сходились. Так уж с древности повелось, что люди и гномы проводили похоронные обряды вместе.