– Какие-то проблемы?
– Прямо сейчас – ты, – фыркаю я. – Лучше помоги.
С его поддержкой я наконец встаю, но тут же тяжело опираюсь на спинку кровати. Грегори испускает недовольный вздох, пошатнувшись вместе со мной. Так тебе и надо.
– Грегори, ты так и не сказал ничего конкретного про Джейдена.
– Он живой, покалеченный слегка, но с ним все должно быть хорошо. – Грегори улыбается. – На самом деле я думаю, он тоже должен в скором времени проснуться. – Его улыбка тускнеет. – Ожоги… да, он получил несколько ожогов, бедолага. Это ведь адские муки: каждые пару часов ты будешь просыпаться от боли и желать снять с себя кожу. – Он закусывает губу. – Проходили, знаем.
Я опускаю взгляд на свою ногу с небольшим ожогом.
– Да, тоже опыт есть.
И мы замолкаем. Сколько висит тишина? Иногда дни летят незаметно, иногда секунды тащатся медленнее улитки. В компании Грегори время тоже изменчиво, словно погода над долиной. Собрав еще немного сил, я перевожу взгляд со своей ноги вновь на дверь и спрашиваю:
– Ты же поможешь мне дойти до Джейдена?
– Конечно, Франческо, конечно, – шепчет Грегори, но, судя по отстраненному взгляду, он плавает где-то в своих мыслях. – Я тут и нахожусь, чтобы помогать. Патриция с Хантером приглядывают за Джейденом.
– Да уж, свалился ангел-хранитель на голову. – Я улыбаюсь, но в этот раз по-доброму, не поддразнивая. – Знаешь… Ты не обязан был бросаться спасать моего раба вместо меня. – Если я сконцентрируюсь, то смогу вспомнить привкус пепла и земли, когда Грегори меня опрокинул. – Ты сам чудом не пострадал. Не стоило рисковать ради моей шкуры и уж тем более ради шкуры раба.
– Жизнь раба ценна, Франческо, – возражает он ровным голосом, но его интонация вновь похожа на второе дно в сундуке. Как и всегда, я могу лишь гадать, какие эмоции, а главное, подтексты Грегори прячет в своих полутонах и жестах. Ничего, скоро… скоро разберусь. – И вообще странно звать жизнь человека шкурой… – Слово он выплевывает презрительно, с упреком. – Ты бы бросился туда и угорел вместе с тем ребенком. Да я тебя еле пнул, а ты уже как молодой клен согнулся, сломался и рухнул на землю.
– Вообще-то я сильнее тебя! – тут же возмущенно заявляю я.
Грегори не спорит, не отпускает ни одной шуточки, и я решаю не кипятиться. Мне что, вновь пять лет? Зачем я меряюсь с ним силами?
– Не важно. Главное, я должен сказать тебе «спасибо». – Я кладу ему руку на плечо и пытаюсь унять горечь вины от всех предыдущих слов. – Без твоей помощи мы могли и не справиться с пожаром. И да, за геройство тоже спасибо.
Чертов пожар, чертова слабость. Только бы не упасть. Голова идет кругом, и Грегори поддерживает меня крепче.
– Франческо? – В его голосе тревога. Выгляжу я, похоже, не очень. – Мне неловко принимать благодарность за спасение как твоей жизни, так и жизни того… мальчика. Я лишь сделал то, что считал верным. Я рад, что ты в порядке, я в порядке и даже Джейден не погорел. Но думаю, тебе стоит побыть с семьей. Мне не очень хочется возвращаться, однако уже темно и пора домой. А не то за мной приедет кто-то из братьев. – Он треплет меня по волосам так, как обычно гладит Рея. Будто хочет придать мне сил. – Я отведу тебя к брату и пойду домой. Не против, если Хантер потом поможет тебе вернуться в кровать? – Он смотрит на меня, а в глазах вины с Тихий океан. – Я завтра приду.
– Как и всегда. – Я усмехаюсь и качаю головой. – Конечно… – Я с трудом поворачиваюсь к двери. – П… пошли к Джейдену.
Несмотря на смертельную усталость, я отстраняюсь от Грегори и делаю шаг сам. Он снова протягивает ко мне обе руки, и, покачнувшись, я все же цепляюсь за них, как немощный старик. И хотя стоять я уже могу без его помощи, что в целом неплохо, попытавшись сделать еще шаг, я сразу спотыкаюсь и инстинктивно ищу в Грегори опоры. Он быстро ловит меня. Как же я устал…
Я в одном белье, но сейчас не до приличий и хороших манер. Я лучше застрелюсь на месте, чем позволю Грегори одеть меня. В конце концов, если в комнате будет Патриция, попрошу ее прикрыть глаза.
– Грегори, пошли… Мне нужно к брату, а ты…
Я держусь в сознании только силой воли, даже не могу договорить.
– Позволишь не заходить в комнату к Джейдену? Не хочу лишний раз вмешиваться в ваши семейные дела.
– Конечно… Хоть когда-то у тебя просыпаются стыд и понимание, лис, – ворчу я и опять пытаюсь отстраниться. И правда, Грегори не только волосами – всей мимикой и повадками смахивает на лиса. Учитывая, что он в первую же ночь знакомства пролез ко мне в сеновал, сравнение более чем обосновано.
– Лучшего прозвища мне и не придумаешь.
Мы выходим в коридор, и я оглядываюсь по сторонам. Никого.
– Тук-тук, – говорит Грегори и стучит. – Джейден, это Франческо!
– Заходи, – приглушенно доносится из комнаты.
– Дойдешь сам до стула? – уточняет Грегори у меня.
– И даже мог бы спустить тебя с лестницы, если бы захотел, – слегка кривлю душой я. – Иди уже домой. Завтра чтобы к полудню был у нас. Ясно?
– Принято, сэр! – Он выпрямляется, изображая солдата, и шепчет: – До встречи, Франческо…
Через секунду Грегори растворяется в темноте коридора, как туман с восходом солнца. Я глубоко вздыхаю и открываю дверь.
Едва войдя к брату, я ощущаю облегчение. Даже не знаю, по какой точно причине: потому что Грегори наконец-то не кудахчет надо мной как наседка или потому что в комнате брата никого, кроме него, нет. Джейден еще с детства не любил излишнее внимание во время болезни; он как пес предпочитал сбега`ть в укромное место и отлеживаться. К сожалению, и Патриция, и зачастую его недуги не позволяли баррикадироваться в комнате. Сестра с завидным упорством рвалась заботиться о нас, не боясь ни подцепить заразу, ни услышать пару проклятий в свою сторону. Непрошибаемая. Скорее всего, сегодня Джейден лишь криками заставил ее покинуть комнату хоть на пару часов.
У меня – из-за лунного света, скудно проникающего в открытое окно, – не было таких потемок, а вот в комнате брата я боюсь и шаг сделать. На слабых ногах, то и дело спотыкаясь, я начинаю двигаться к окну. Джейден молчит, а значит, я точно не обрадуюсь, когда все же сумею разглядеть его в темноте. Думаю, он вообще впустил меня лишь потому, что хотел справиться о моем самочувствии лично. Облизав губы, вспомнив, что так и не съел бобы, я распахиваю шторы.
Зачем, Франческо? Зачем ты это сделал?
– Ну начинается! – фыркает Джейден и закатывает глаза. Точнее, глаз, потому что правый скрывает повязка. – Живо убери это жалобное лицо, иначе я тебя выгоню.
О каком жалобном лице он говорит?! Да я в ужасе, черт возьми!
Брат лежит весь в бинтах. Свободны от повязок только правая нога, левая кисть и один глаз. Ох, Джейден, чертов дурак и безумец! Я очень… очень надеюсь, что Патриция просто перестаралась, испугавшись осложнений.
Джейден выглядит злым и потрепанным. Я снова думаю об этом: он мог и погибнуть там, в поле! И последним моим воспоминанием о брате стало бы то, как он мчится в сторону пожара. Теперь не только слабость, но и страх за Джейдена подрубает мне ноги. Я еле-еле добираюсь до табурета около его постели и сажусь. Устало выдыхаю. Брат хмыкает и отворачивается. Диалог явно будет пропитан сарказмом, а моя голова – истыкана шпильками. В тяжелые минуты Джейден становится еще невыносимее Хантера. А его придется позвать, чтобы помочь мне вернуться в кровать. Луна принесла с собой не только свет, но и ужас. Может, и зря я отпустил Грегори. Мне нужна моральная поддержка. Джейден выглядит плохо, мне очень страшно. Это стоит признать и не заниматься самообманом.
– Ты чокнутый, Джейден, – выплевываю я так резко и злобно, что сам пугаюсь. Удивительно, но вспышка успокаивает меня.
– Иди к черту, Франческо! – отвечает он с еще бо`льшим гневом и сжимает зубы, поэтому следующая фраза звучит уже приглушенно. – И без тебя знаю. – Он отводит глаз, смотрит в окно. – Мне не повезло. Мое возгорание оказалось самым большим, а помогали мне самые тупые рабы. Много… много хлопка сгорело. Я старался, как мог, но, если у вас с Хантером поле горело по углам… то мое полыхало сплошной стеной. – Его кулак сжимается. Несведущий примет это за злость, но я-то знаю: Джейдена грызет вина. Он переживает из-за хлопка, ведь хлопок – наше будущее.
Вот только Джейден вообще-то тоже, черт бы его побрал.
– Это какой-то кошмар… – Я сижу как в полусне, хотя спать и не хочется. Думаю, Джейден хотел бы сейчас вскинуть бровь, но ее закрыло бинтом. – Джейден… брат. Больно? – Я киваю в сторону повязок. Он знает: если я называю его «брат», то по-настоящему волнуюсь. Он вздыхает.
– Ну так, немного.
В переводе с языка Джейдена: «Адски. Я сейчас помру».
– На что нам только не приходится идти, Джейден! – Слова рвутся с губ сами. – Ни одно поле не стоит твоей жизни! Ни одно! Мы можем посадить новый хлопок, но вот что нам делать, если ты умрешь? Нет, братец, ты больше и шагу не сделаешь к огню. Даже к костру. Ясно тебе? Иначе я научу Рея оттаскивать тебя в сторону и тушить подожженные веточки!
Я угрожаю брату скорее по привычке. В моих словах нет злобы, только страх. Ведь Джейден мог лечь в могилу слишком рано. Он, конечно, тот еще сорвиголова, но… любимый сорвиголова.
– Еще этот придурок Грегори говорил так драматично! – продолжаю кипеть я. – Я думал, откинусь, пока слушал его и представлял, что ты… что ты… В общем, я рад, что ты живой, но еще раз бросишься в костер – и погубят тебя уже мои руки.
– А я, знаешь, рад, что у тебя появились друзья помимо Рея. – И впервые за наш тяжелый разговор Джейден вдруг улыбается.
Я слегка прищуриваю глаза. Что он пытается вложить в свои слова?
– И что это кто-то не из нашей семьи. Настолько на нас не похожий, рыжий как затухающие угли, а веснушек на щеках больше, чем мошек по весне. Франческо, он вообще настоящий?
Я удивленно поднимаю брови. Неужели все считают веснушки на лице Грегори? Вот только… Джейдену не отвлечь меня от главного.