слюны не хватит на всю ораву. В любом случае уж кому-кому, а Колтону перед забегом я удачи-то пожелаю. Непременно.
– Поехали.
Несмотря на то что погода за окном стояла солнечная, я успеваю немного продрогнуть в телеге. Небо затянули тучи, кутая нас в серую рубаху из прохлады и влажности. Мы сидим вчетвером в телеге и молча пялимся друг на друга. Отец занял место кучера и явно до сих пор не отошел от воспитания Джейдена, поэтому никто не решается даже начать разговор. Впрочем, подумать есть о чем, а еще можно в тысячный раз пересчитать коробочки хлопка в море летнего снега. Вдалеке я замечаю рабов. Учитывая то, что сезон сбора в разгаре, а температура как раз отличная для работы, их что-то маловато, а работников нет вовсе. Странно. Даже тревожно. Может, Грегори в чем-то не прав и мы, наоборот, относимся к тем, кто на нас работает, с бо`льшим уважением, чем они вообще заслуживают?
В размышлениях я не замечаю, как отец сворачивает в сторону ипподрома. Он находится на западе от города и используется в основном для обката лошадей, их случки, выставок и лишь раз в три года – для скачек. Хантер прав, и, думаю, скоро скачки станут самым популярным досугом на Диком Западе. И я рад, что здесь, у нас, за победу можно получить нечто невероятное, такое, как год бесплатной аренды. Лакомый кусок привлекает стервятников со всех ранчо – попытать удачу.
Мы с Реем не участвуем в других запланированных организаторами забегах, например, с препятствиями – бережем силы для главного состязания. Да и не представляю я Рея, который гарцует под ритм барабанов, публике на радость. Что за чушь? Поэтому, думаю, будем с братьями и Грегори бродить по трибунам, пить, есть, оценивать лошадей. Отец разрешил нам сделать всего по одной ставке, чтобы не потворствовать порочному азарту. Но мы все сошлись во мнении, что в этом году победитель предопределен.
Заехав на территорию ипподрома, мы радостно выпрыгиваем из телеги. Я уже хочу направиться к Рею – соскучился, но отец окликает меня. Я смотрю на Грегори и взглядом прошу ждать меня у стойла.
– Да, отец, ты хотел мне что-то сказать? – Я улыбаюсь немного нервно, в предвкушении, хотя до соревнования еще несколько часов.
– Ты должен победить, Франческо, – строго говорит отец.
Его тон мне не нравится. Как будто я не хочу победить на скачках, дать ранчо еще год свободы от ренты и в конце концов надрать задницы Ридам!
– Ты должен защитить честь семьи и показать наглецам, где их место. Дикий Запад не должен проиграть ни Северу, ни Югу. Никогда и никому.
– Я понял тебя, отец. Я знаю это, – киваю. – Пойду проверю Рея.
Он не говорит больше ни слова, но провожает меня взглядом. Мне все тревожнее. Не только тучи затягивают небо – мрачнеют и люди, что ходят под этим самым небом. Я трясу головой, как конь под дождем, и ускоряюсь. Решу все проблемы после скачек, узнаю ответы на все вопросы, уже когда покрасуюсь на пьедестале.
Издали завидев рыжие локоны Грегори и гриву Рея, я начинаю улыбаться, но улыбка не задерживается на лице. Около нашего стойла маячат сразу несколько рыжих макушек и одна лысая. Я, сразу заподозрив неладное, уже не иду – бегу. По правилам, драки между участниками скачек запрещены, но вот я не подумал, что Грегори – отличная мишень и братьев у него куча, того и гляди и свернут шею.
Я, не здороваясь, не говоря ни слова, встаю между ними и смотрю взглядом бешеной собаки. Даже меня немного пугает настрой убить их здесь и сейчас.
– Разбежались по углам, крысы, – рычу я, заслоняя Грегори. Не знаю, зачем ему вообще защита, он вполне может и сам отвесить тумаков братьям. Замечаю рану на голове лысого. – Отличный шрам, где заработал?
– Грегори, опять ты прячешься за чужими спинами. Тебе все равно не уйти от нас, – шипит один из Ридов, имя которого я не знаю.
Они подступают ближе. Их трое, и не могу сказать, что сильно превосхожу их в комплекции. Грегори храбрый, но преимущество на их стороне. Колтона здесь нет, подонки в соревнованиях не участвуют, так что не образумятся и не отступят. Мы с Грегори прижаты к стойлу. Я подтягиваю локти к ребрам, чтобы хоть не получить увечье, с которым точно не смогу участвовать в скачках. Риды обступают нас. Я вижу, как плещется чистейшая ненависть в глазах лысого, как ему хочется поквитаться со мной. Однако не сегодня. Помощь пришла откуда ни возьмись – от Рея. Он, не долго думая, просто кусает одного из братьев за плечо. Да так сильно, что у того брызжет кровь. Кажется, я слышу треск сломанной ключицы. На этом Рей решает не останавливаться и принимается бить ногой и головой в стойло, пытаясь вырваться и напасть на кого-нибудь еще. Другие лошади уже тоже начали ржать и стучать копытами от запаха крови. Грегори, пока я пребывал в полном шоке, успел оттолкнуть меня и ударить другого брата прямо в челюсть. А что? Я стою, мне драться нельзя.
– Франческо! Франческо! – Я слышу голос Джейдена, а значит и Хантер неподалеку. Риды, как и положено хорошим крысам, мгновенно исчезают. Благо Рей в порядке. – Ты как?! Стоит рассказать куратору?
– Нет… Все хорошо. Я не дрался, никто из них не участвует в скачках. Рей укусил кого-то. – Я поворачиваюсь к невозмутимому Рею. – Дружище, ты что, аллигатор? Благо двери в стойле крепкие, а то был бы первый конь-людоед.
– Ладно… – подает голос Грегори. – Пойду-ка я поспрашиваю народ про нашу семейку, чего им надо было, непонятно. – Грегори вытирает окровавленную руку о деревянный затвор и стремительно направляется прочь. Еще один поехавший в копилку. – Удачи, Франческо! – кричит он, перед тем как исчезнуть.
– Ты забыл одежду, братец, – ухмыляется тем временем Хантер. – Джейден, давай не будем мешать им готовиться к скачкам и общаться. Ты смотри, лучшие друзья не виделись целые сутки! Не дай бог, забудут друг друга!
И, смеясь надо мной и Реем, они также уходят. Прекрасно. Спасибо, что не мозолите глаза. Никто!
– Ну что, брат? Напился чужой крови?
Я смеюсь так искренне и громко, что все лошади поворачивают ко мне головы. Рей наверняка попал в гарем: куча потенциальных жен! Ему бы повыделываться, да загон маловат. Мне приятно, что он не сводит с меня глаз и ждет, когда выкажу ему знаки внимания. Кормить яблоками буду после скачек, сейчас лучше не набивать его живот до отвала. Поэтому единственное, что мне остается, – подойти и обнять его, запустить пятерню в густую гриву. Он опускает голову мне на плечо и глубоко дышит. Ему, как и мне, уже не терпится выйти и показать здешним доходягам, что значит настоящий аллюр. Кажется, по-другому Рей бегать и не умеет.
Я отстраняюсь и смотрю в его внимательные темные глаза. Ох, мой дорогой друг, вероятно, ты один понимаешь, кто я и что чувствую на самом деле. Я опускаю руку на его морду и медленно веду до глаз, наблюдая, как мой дьявол доверчиво прикрывает веки. В полумраке стойл я не замечаю, как несется время. С ним соперничать не может ни Рей на пике скорости, ни ветер, ничто на свете. Ему плевать на любые условности, оно идет, и ничто, к сожалению, замедлить его не может.
Так я чуть не пропускаю начало главной гонки – официальное объявление всадников. Как и ожидалось, Колтон пришел поквитаться со мной, Реем и всем городом сразу. Победа на скачках подарит им долину, набитую золотыми самородками. Я даже с двухсот футов вижу, как горят его глаза от гнева и жадности. Там уже не будет сверкать ничего, кроме золота: душа потеряна, продана за возможность прикоснуться к обманчивому блеску.
Нас объявляют быстро, выводят лошадей и направляют к стартовым боксам. Мой номер – шестнадцать. Неудивительно, что из всех участников только два коня, остальные – кобылы. Есть пара неплохих соперников, но я не сильно волнуюсь. Нам нужно победить во что бы то ни стало или не дать победить Колтону и его кляче. Он даже не удостаивает меня взглядом. Плевать. Плевать вообще на все.
Я чувствую взгляды сотен людей: своей семьи, Ридов и особенно Грегори. Его светлые глаза полны надежды и тревоги. Так смотрела на меня мать, иногда Рей удостаивал подобным взглядом. Думаю, больше никто и никогда не посмотрит на меня так.
Нестрашно.
Нестрашно, когда мы наконец-то заходим в стартовые боксы и ждем сигнала. Какое-то волнение витает вокруг меня, но я не могу понять его причину. У меня нет и секунды, чтобы сконцентрироваться на этом, единственная моя задача – пригнуться и не прозевать сигнала. Но именно в тот момент, когда звучит выстрел, я ловлю мысль за хвост. Мы все ошиблись. Никто не пытался убить Рея на тренировочном поле. Его попытались напугать.
Все вокруг словно попало под воду и движется еле-еле. Хотя я дал Рею как звуковой сигнал, так и шпору, он… упустил время. Всего три секунды, я посчитал. В такой момент их можно потрогать пальцами. Проклятые Риды просто напугали Рея стрельбой перед скачками! Да, до этого мы учили его звуку выстрела, но никто еще не целился в него на поражение.
Понимая, что эти три секунды и могут решить все, я, извинившись и перед Богом, и перед Реем, даю ему хлыста. Не сильно. Боль отрезвляет его, делает из него…
Чудовище.
Молю небеса, чтобы он не решил встать на дыбы. Но вместо этого мы с такой скоростью срываемся в бег, что мне чудится, будто Рей и вовсе не касается копытами вытоптанной земли ипподрома. Никогда… никогда в жизни он не скакал так быстро, опасно и вдохновляюще. Мне приходилось прикладывать все усилия, чтобы не вылететь из седла; я наклоняюсь вперед. Он с легкостью переломит мне спину. Пыль взвилась клубами и за считаные мгновения мы заняли третье место в забеге. Второе и первое делят Колтон и незнакомый мужчина с отличной лошадью. Не знаю, каким чудом Колтон вырвался вперед, но Рей, а не я, решил обогнать их, заставить сожалеть об одной мысли соревноваться с ним.
Меня бьет мелкая дрожь. Неужели в нем так много силы? Кажется, я и правда оседлал настоящего дьявола. Он мог простоять в стартовом боксе минуту, а шансов на победу ни у кого бы не прибавилось. Я вижу неверие в глазах у Колтона и того второго мужчины, когда Рей уверенно и легко обгоняет их. Со стороны может показаться, что он вырывается вперед совсем немного… на половину туловища, однако каждый хороший жокей знает: он их буквально унизил. И, решив, не останавливаться на этом, Рей начинает увеличивать разрыв. Я уже просто вцепился в него, боясь сорваться.