И тут к ней подошел Гленн. Рядом с громадным англичанином она выглядела еще меньше. Он склонился над ней, встретившись своими голубыми глазами со взглядом Нормы, и с очаровательным английским акцентом произнес: «Можете крепко обнять меня?» Прежде чем Норма успела понять, что происходит, Гленн уже поднял ее на руки, поднес к корзине и, по ее собственному выражению, забросил внутрь. Все это время она не переставала хохотать.
Когда Норма оказалась в корзине и перестала смеяться над тем, как Гленн помог ей забираться на шар, мы проверили все еще раз и, наконец, были готовы взлететь. Я летала на шаре уже в третий раз, но, стоя сейчас в корзине, я знала, что на этот раз весь полет я буду смотреть на свою свекровь, а не любоваться открывающимися видами. Я попыталась представить себя на ее месте, взглянуть на мир ее глазами, ощутить то, что чувствует она.
Я вспомнила рваные края вырезанной из газеты статьи о полетах на воздушном шаре, которую мы нашли в Библии Лео, когда перебирали его вещи. А затем я подумала о другой вырезке, прикрепленной к холодильнику магнитом из кабинета зубного врача, которую мы так долго не замечали, а потом и о третьей, которую мы обнаружили под кучей других заметок, висящих на большой белой доске объявлений в тесной кухоньке родителей Тима. Еще одна вырезка, датированная 2014 годом, лежала в папке с налогами.
В голове крутились отрывки из Гаванде, правда, я не могла оформить их в слова, просто ощущала это. Я чувствовала, как все мои опасения, поселившиеся во мне в тот момент, когда мы решили взять Норму с собой в путешествие, постепенно уходят прочь. Я видела, как блестят глаза Нормы, и понимала, насколько это прекрасно – создавать собственную историю, насколько важнее получать бесценный опыт и новые ощущения, нежели просто пребывать в безопасности – даже в конце жизни. Когда мы оторвались от земли, я заметила, что Норма вдохнула глубже. Возможно, она хотела отдать частичку этого полета Лео, а возможно, всем телом хотела прочувствовать этот радостный момент.
Шар поднял нас высоко в небо, и глаза Нормы радостно заблестели. От удивления она раскрыла губы, а щеки ее подернулись румянцем. Она подняла голову и посмотрела на горелку, нагревающую воздух, который поднимал нас вверх. Затем она выглянула за борт и стала наблюдать за восходящим солнцем и верхушками деревьев. Я никогда не видела такого расслабленного выражения на ее лице: она становилась все более радостной и умиротворенной по мере того, как мы набирали высоту. Я не решилась спросить ее, о чем именно она думала. Это был ее полет, не мой. И я позволила себе разделить тишину вместе с моими компаньонами, ощутить себя в состоянии невесомости, погружавшем меня в глубокую и безмолвную негу.
Мы легко плыли по утреннему небу, пролетая над безупречным миром Уолта Диснея, над ухоженным полем для гольфа с ловушками для песка в форме Микки-Мауса и над застрявшими в пробке машинами.
Каждый раз, когда над нашими головами из пропановой горелки выбивалось пламя, я чувствовала, как из моей груди струится любовь, которой нипочем весь этот царящий под нами хаос.
Молчание нарушила Норма. Ее руки в перчатках лежали на кожаной кромке корзины, а вязаный плащ укрывал ее плечи и голову. Яркое солнце освещало ее лицо. Она сияла снаружи и изнутри, как и воздушный шар. Она взглянула на Тима, широко улыбаясь, и произнесла: «Твоему папе понравилось бы».
Глава 9ИмпульсПляж Сент-Огастин, Флорида. Февраль
Ранним ясным утром в конце февраля мы с Тимом лежали на наших надувных матрацах в передней части фургона, просматривая почту и сообщения на Фейсбуке. Мы остановились в лагере Брин-Мара, спрятанном в песчаных дюнах, возвышающихся над северным побережьем Атлантического океана. До нас доносился плеск волн, бьющихся о берег, и щебетание птиц. На глаза у нас навернулись слезы.
«Может ли одно сердце вместить столько любви?» – спросил меня Тим.
Всего лишь за несколько недель мы стали настолько популярными, что о нас узнала вся страна, да что там – весь мир. С одной стороны, практически все, кто путешествует в фургонах, держатся обособленно, поэтому, кроме нескольких владельцев лабрадоров, с которыми мы сдружились, по большей части из-за Ринго, во Флориде у нас было не так много знакомых, как на других стоянках. Здесь нас практически никто не знал. С другой стороны, тысячи людей, узнавших о нашей истории, начали буквально засыпать нас письмами и сообщениями на Фейсбуке. Это было просто невероятно.
Мы читали каждое сообщение.
Женщина из Коннектикута, прикованная к дому из-за болезни, благодарила Норму за то, что та вдохновила ее выйти, наконец, из дома и начать новую жизнь.
По мнению сестры онкологического отделения в больнице для пациентов с раковыми заболеваниями, было бы здорово, если бы больше пожилых людей, у которых диагностировали рак, отказывались от терапии и наслаждались спокойной жизнью до конца своих дней. Она писала, что, по ее личному опыту, традиционные методы лечения лишь на короткое время продлевают отпущенный им срок, лишая их полноценной жизни.
Мы также получили письмо от одной семьи. Прочитав на нашей страничке о мисс Норме, они решили отправиться в двухнедельное путешествие на 6300 миль. «Мы хотим жить, пока можем», – писали они.
Мужчина из Перта, западная Австралия, благословил нас. Из Аргентины нам слали теплые пожелания. У автора одного из писем недавно умерла бабушка, и он спрашивал, может ли он называть Норму «бабулей». И так далее, и так далее.
Тим не преувеличивал. Наши сердца переполняла любовь и радость так, что они готовы были разорваться в любой момент. Столько людей во всем мире поддерживало нас. Их письма буквально вдохнули в нас новую жизнь. Но было и кое-что еще. Эти люди делились с нами своими самыми сильными страхами, печалями и желаниями. Они рассказывали нам о своих трудностях при уходе за близкими, о поставленных им диагнозах и о своем горе. Они писали нам о самых сокровенных желаниях: наконец спланировать поездку, о которой так давно мечтали, примириться с недавно умершим отцом или признаться кому-то в любви. Неожиданно мы оказались в центре международного диалога о смысле жизни, болезни, старении и любви. Мы быстро учились открываться огромному потоку реальных чувств и эмоций.
Но вначале все было далеко не так. Вначале нас охватила паника и беспокойство, мы боялись утонуть в бездне сетевой популярности и ответственности.
520. Столько лайков набрала наша страничка через полгода путешествий. Нас лайкали родственники, друзья и знакомые, с которыми мы встречались на стоянках, в очередях передвижных закусочных и во время поездок по национальным паркам.
Через два месяца у нас было всего 83 лайка, пока одна наша подруга не начала рекламировать нашу страничку. Тогда количество лайков увеличилось до 100. Она просила всех своих знакомых лайкнуть нашу страничку, а мы пообещали прислать открытку из Скалистых гор тому, кто поставит сотый лайк. Не то чтобы мы хотели потешить собственное самолюбие, но нам было бы приятно увидеть трехзначную цифру.
Путешествовать порой было совсем непросто. Конечно, было много счастливых моментов, но постоянно ухаживать за больным человеком вне зависимости от обстоятельств вовсе не так легко. Наш образ жизни существенно изменился. Несмотря на то что мы с Тимом по-прежнему оставались кочевниками, из-за Нормы мы не могли проводить время так, как раньше. Теперь вместо того, чтобы вставать до восхода солнца и проходить по 10–12 миль по национальным паркам, мы ждали ее пробуждения, а затем искали достопримечательности, оборудованные специальными дорожками для инвалидных кресел, и надеялись, что Норме понравится экскурсия. Мы беспокоились за ее аппетит и здоровый сон. Если Норма чувствовала себя хорошо и бодро, мы шли гулять, а если нет, мы оставались в фургоне, читали или решали кроссворды. Она была нашей главной заботой, от ее настроения и здоровья зависели все наши планы.
Когда кого-то из нас одолевала хандра, когда мы чувствовали, что не можем больше ухаживать за Нормой или даже ставили под сомнение наше решение отказаться от собственной свободы в ее пользу, мы всегда открывали нашу страничку, чтобы увидеть там лайки и комментарии нескольких десятков людей. Сами того не зная, они оказывали нам огромную моральную поддержку. Они помогали нам двигаться дальше, когда мы уже готовы были сдаться.
Однажды ветреным утром на пляже Сент-Огастин, Флорида, я решила написать на новостной интернет-портал Good News Network (GNN)[4]. Я была настолько счастлива увидеть 520 лайков и почувствовать поддержку наших подписчиков в комментариях, что мне захотелось распространить эту любовь дальше. Я подумала, что GNN могли бы опубликовать нашу историю, чтобы о ней узнало больше людей.
Через несколько дней я получила письмо с приглашением на интервью.
Прежде чем ответить, я решила посоветоваться с Нормой и Тимом.
«Дорогая, я не очень хочу выступать перед камерой, – тут же сказал Тим, – я ценю свое личное пространство, к тому же никого, кроме тех, кто уже подписан на нас, эта история не заинтересует. Наши друзья и так в курсе нашего путешествия. Ты действительно считаешь, что нам нужна огласка?» Увидев блеск в моих глазах и, возможно, вспомнив о моем стремлении изменить мир, после многозначительной паузы и некоторых размышлений он продолжил: «Но, вообще, попробовать можно. Только не сообщай им наши фамилии, ладно? Если никого история не заинтересует, мы же не сильно расстроимся?»
«Не сильно», – согласилась я, в душе надеясь, что он ошибается.
Норма просто спросила: «Думаешь, все получится?»
«Я не знаю, – призналась я, – но мы всегда рассказывали только правду о нашем путешествии и уже видели, как многих (причем не только наших друзей) вдохновила эта история. Вспомнить хотя бы наших 520 подписчиков. Среди них наверняка есть те, с кем мы не знакомы лично».