дения с Тореном и Эйденом в Мариетте. «Конечно», – ответила она, замешкавшись лишь на миг.
Наш фургон нуждался в ремонте, поэтому мы приехали на день раньше и оставили его в ближайшем сервисе. Мы собрали в небольшую сумку вещи и умывальные принадлежности и отправились к дому Торен, где планировали остановиться на пять дней. Несмотря на то что мама согласилась, казалось, она чувствовала себя некомфортно, когда мы добрались до места. Когда она отказалась принять душ в гостевой ванной, я спросил у нее, что происходит. «Я никогда не мылась в чужой ванной», – сказала она, слегка смутившись. Конечно, я предполагал, что за всю свою совместную жизнь родители редко путешествовали и, скорее всего, никогда не гостили у незнакомых людей.
Следующим утром мы припарковали джип в нескольких кварталах от площади Мариетты, где, по словам Торен, нас должен был кто-то встретить. Мы заметили красно-белый «Шевроле» 1955 года, на зеркале заднего вида болталась игрушка в виде игральных костей, а голубоватый дымок из выхлопной трубы свидетельствовал о том, что старый двигатель сжигает масло. «Должно быть, это за нами», – сказал я своим попутчицам.
Ленни, наш водитель, широким жестом отворил заднюю дверцу машины и помог маме забраться внутрь. Он был предельно осторожен, словно боялся, что от соприкосновения с велюровой обивкой потолка ярко-красного цвета с маминой головы ненароком слетит тиара. Когда он закрыл дверцу, машина заглохла. Он отчаянно давил на педаль газа и крутил ключ в замке зажигания, но, кроме сильного удара и появления небольших клубов дыма, ничего не произошло. Однако в конце концов двигатель завелся, и мы рванули вперед, снова заглохнув на перекрестке, на расстоянии всего лишь в один квартал от конечного пункта назначения.
«Предложить ему подтолкнуть машину? – прошептал я Рейми, которая сидела рядом со мной на заднем сиденье. – После этого поворота дорога идет под горку до самой площади».
Рейми эта идея пришлась по душе, но не успели мы заговорить о ней, как машина снова завелась. Мы свернули и поехали вниз по улице к местному популярному ресторану «Marietta Local», в котором собирались отобедать. Перед ним царил настоящий ажиотаж. На обочине были припаркованы полицейская машина и пожарный грузовик, на тротуаре стояли сотрудники ресторана в синих униформах и сотни взволнованных почитателей Нормы. Улица наполнилась пурпурными, розовыми и зелеными воздушными шариками. Два чирлидера баскетбольной команды «Атланта Хокс» размахивали помпонами около главного входа. На обочине стояла толпа журналистов с камерами, микрофонами и блокнотами.
«Во что мы ввязались?» – прошептал я. Перед нашими глазами разворачивался такой спектакль, который я никак не ожидал увидеть, я боялся, что для нас это будет уже слишком. Едва мы помогли маме выбраться из машины, как ее кресло схватила дружелюбная толпа, увлекая ее за собой. Все, что мы с Рейми могли сделать, – это освободить проход и надеяться, что моя мама справится с таким количеством внимания. Мы оба были удивлены, увидев, как прекрасно она держалась.
И это была моя мама, скромная, тихая женщина, которая всю свою жизнь старалась никогда никому не доставлять беспокойства. Обычно они с папой отмечали свои дни рождения в сетевом кафе «Applebee’s» в Мичигане, в 25 милях от их дома в Преск-Айле. Там они заказывали ранний ужин. А мы с Рейми звонили из любой точки мира, чтобы спеть им песенку «С днем рождения» и узнать, что они собираются есть. В нашей семье мы никогда не придавали большого значения дням рождения. «Ты просто становишься на год старше», – говаривал мой папа. Для нас с сестрой мама пекла именинные пироги, но мы никогда не справляли дни рождения так, как было заведено во многих других семьях, мы не приглашали толпу других детей, как делали многие наши ровесники.
Мама всегда отказывалась от похвалы и внимания, она чаще отдавала заботу и любовь, чем получала их. Она прожила 91 год, но какой бы срок ей ни был отведен, свои последние дни она решила провести, путешествуя на собственных условиях. И казалось, что целый город не хотел отпускать ее, пока она не насладится праздником в свою честь.
Люди всех возрастов галдели, пытаясь сфотографироваться с мамой, поздравить ее с днем рождения или просто подойти поближе к ней. Я стоял поодаль, практически на улице, и разговаривал с Джимом, владельцем ресторана. «Тим, я слышал, ты любишь готовить, – сказал он, пока мы наблюдали за происходящим, – у меня для тебя есть одно заманчивое предложение. Ты не хочешь приготовить для своей мамы наш фирменный завтрак?» Разумеется, я не мог не согласиться.
Он выдал мне черную рубашку шеф-повара и фартук и представил меня своему главному шеф-повару Брайтон, которая отвела меня на кухню, чтобы приготовить французский тост и жареного со специями цыпленка. Следуя ее примеру, я надел латексные перчатки и обмакнул булочку, нарезанную толстыми ломтиками, в яичный кляр. Отправив хлеб на специальный гриль для тостов, я занялся куриными грудками. Я также обмакнул их в кляр и отправил во фритюрницу, чтобы они поджарились до золотисто-коричневого цвета. После того, как все было готово, я выложил блюдо на тарелку, полил французский тост яблочным вареньем и посыпал сахарной пудрой. Я торопился отнести все в обеденный зал, боясь пропустить самое интересное. Джим решил, что возможность приготовить завтрак для мамы в ее день рождения будет для меня честью, однако он не учел, что я готовил ей завтрак каждое утро в течение семи месяцев и был бы рад сделать небольшую передышку.
Праздник был в самом разгаре, и, выйдя, я наконец-то смог рассмотреть весь зал целиком: на кирпичной стене, которая занимала бо́льшую часть пространства, огромными золотыми буквами-шарами было выложено «Норме 91». Каждый столик был богато украшен цветочными букетами и отделкой. Несколько игрушечных воздушных шаров, в корзине которых сидели пассажиры, парили по комнате, напоминая маме о совершенном ею два месяца назад полете. Два музыканта в углу играли кантри на банджо и гитаре, музыкальное сопровождение идеально подходило для такого события. Ресторан был забит до отказа гостями. Все они направились к столу со всевозможной выпечкой, который Джим и его жена София накрыли еще утром. Все выглядело очень торжественно.
Мама только что закончила фотографироваться с двумя чирлидерами «Атланта Хокс», которые теперь крутились вокруг нее, пытаясь завоевать ее расположение. Они протянули ей подарочную коробку, заполненную всевозможными товарами с логотипами NBA. Одним из подарков стала майка нападающего Майка Мускалы, которую он лично подписал. Как знак уважения к маминой дате рождения на майке красовался номер «31», под которым выступал баскетболист. Также мама получила три билета на матч «Атланта Хокс» – «Кливленд Кавальерс», который должен был состояться следующим вечером.
«Взгляни, Тимми», – сказала мама, приступая к моему кулинарному творению. На ее кисти блестел красивый серебряный браслет, украшенный подвесками, с символами ее путешествия: воздушным шаром, штатом Джорджия, кексом, морской ракушкой и числом «91». «Это мне подарил владелец местного ювелирного магазина», – добавила она. Я видел, что многие предприниматели, державшие магазинчики на площади, вручали маме корзинки с подарками собственного производства. Она складывала их рядом со столом.
Наконец, пришло время торта. Джим стал родоначальником новой южной традиции: он испек огромное печенье размером с крышку люка, уложил его на поднос для пирога на ножке и украсил свечами. «Извините, для 91 свечи не хватило места», – сказал он и засмеялся. И все же для человека с небольшим объемом легких было непросто задуть их все разом. Несмотря на это, маме нечего было бояться, так как на помощь ей пришли три пожарных Мариетты, уже ставшие частью ее «свиты».
«Какое желание вы загадали в свой день рождения?» – прокричал кто-то из толпы.
Мама на мгновенье задумалась и ответила: «Дожить до 92».
На следующий день мама продолжила праздновать свой день рождения в Атланте. С нами связалась баскетбольная организация «Хокс», чтобы узнать, в каком отеле мы остановились. «Мы бы хотели прислать за вами лимузин, который доставит вас прямо на матч», – сказали нам. Мы объяснили, что гостим в Мариетте, в доме нашей новой знакомой с Фейсбука. Они сказали, что так дело не пойдет, и пригласили нас заселиться в гостиницу «Omni Atlanta Hotel». «Тогда Норме даже не придется выходить на улицу, чтобы попасть на игру».
Никто из нас не понял, что это означало, но мы, тем не менее, с удовольствием согласились на бесплатную комнату в отеле. Мы знали, что в Атланте нас ждет нечто грандиозное. Мы не только сходим на баскетбольный матч, но и сможем посетить самый крупный на западе океанариум Джорджии.
Я катил маму мимо гигантских мраморных колонн в роскошное лобби многоэтажного отеля, чувствуя себя слегка не в своей тарелке. Мы путешествовали по всей стране в фургоне и практически не пользовались классическими чемоданами, поэтому на ручках инвалидного кресла болтались пляжные сумки с одеждой и банными принадлежностями. Рейми шла следом, держа в руках сумку и футляр для фотоаппарата. «Боже мой, мы выглядим как герои сериала «Беверли-Хиллз», – сказала мама, вспомнив комедийное шоу 1960-х годов, которое я смотрел в детстве. Мы хотели было развернуться и уйти, но Лесли, управляющая отеля, уже заметила нас. «Добро пожаловать и с днем рождения, мисс Норма», – сказал она, растягивая слова, как делают многие южане, и улыбаясь. Администраторы водрузили тиару на голову мамы, надели на нее праздничную ленту, ниспадающую через плечо на грудь, и нас ослепили вспышки камер.
Нам показали наши номера на десятом этаже. Комнаты были смежными, каждая имела выход на балкон с видом на оживленный атриум центра CNN. Я стоял рядом с мамой, и мы наблюдали за тем, как люди едут по эскалатору на восьмой этаж, поднимаясь к гигантскому глобусу, который служил точкой сбора туристов, отправлявшихся на экскурсию по новостной студии. Через окна мы видели, как работают журналисты, ведущие прямой эфир. «Думаете, Андерсон Купер видит нас?» – спросила мама, заметив сына Глории Вандербильт среди других корреспондентов.