— Возможно, придется менять даты в зависимости от его службы… Он сказал, его непременно куда-то направят. Остается лишь скрестить пальцы и молиться, что мне дадут отпуск на время его увольнительной.
Серена прищурилась:
— И тебя совсем не волнует, что ты не в курсе, где он большую часть времени и чем занимается?
— Конечно волнует. — Я подняла и опустила плечи. — Но ему все равно запрещено говорить.
— А вдруг что-нибудь… — Она пыталась подобрать нужные слова. — Вдруг с ним что-нибудь случится?
— Будем надеяться, мне сообщат. Кто-нибудь из его друзей.
Серена склонила голову набок и посмотрела на меня:
— А ты не думала, что у него может быть семья — жена, дети? Прямо здесь, в Северной Каролине. Просто он не говорит об этом тебе. — Она навела на меня указательный палец. — И не вздумай пожимать плечами.
Пожимать плечами я не стала.
— Нет. Я не знаю, куда его отправляют служить, но он всегда честно рассказывает, если с кем-то встречается. И я ему рассказываю.
— И давно ты с кем-то встречалась?
— Два месяца назад. — Хью был большой ошибкой: я пыталась заполнить пустоту, проверить, смогу ли жить без Нейта. Я слезла со столешницы и прошла в столовую, она же гостиная. — Я думала, у тебя отпуск? Что ты меня допрашиваешь, это не интервью. Ты же не собираешься обо мне писать?
— Ничего я не допрашиваю! — Серена тоже спрыгнула со столешницы и прошла за мной в спальню. — Просто беспокоюсь о тебе.
Я тоже беспокоилась о себе, но не могла ей в этом признаться. Я зашла в гардеробную, сняла юбку с блузкой и выбрала пижамные штаны и кофту с эмблемой подразделения спецназа, где служил Нейт. Его подарок на Рождество.
— Спасибо, что согласилась присмотреть за Тайби и даже взяла отпуск, — сказала я.
— Не за что. Мне все равно было нечем заняться.
Я зашла в спальню. Серена растянулась на моей кровати и смотрела в потолок.
— Не прибедняйся. Я знаю, как ты вкалываешь в новой редакции.
— Видимо, недостаточно вкалываю, — вздохнула она.
Я прилегла рядом:
— Рассказывай.
— Я не получила задание, о котором мечтала. Вместо меня послали более опытного фотокорреспондента. — Она повысила голос, пародируя своего начальника. — «Но ты только не переживай, придет твой час. А пока можешь продолжать писать о конгрессе».
— Жалко как, Серена. — Я смотрела на потолочный вентилятор, чтобы в моих глазах сестра не прочла, что я вру. Этот чертов Афганистан уже забрал у меня любимого, еще не хватало, чтобы его лапы дотянулись и до сестры. — Я знаю, как ты об этом мечтала.
— Я просто хочу заниматься настоящей журналистикой. — Она переплела пальцы на груди.
— Это можно делать не только в Афганистане, — тихо ответила я. — В конгрессе тоже происходит много важного. Все-таки там заседает наше правительство. — Ответа лучше я не придумала и знала, что Серену это не утешит.
— Ты удивишься, но там не происходит ничего. — Она повернулась ко мне. — Законопроект сенатора Лорен опять отклонили. Его даже комитет не одобрил.
Я нахмурилась:
— Какой законопроект?
— Об установлении даты вывода войск из Афганистана.
— О. — Я схватилась за сердце, будто надеялась унять боль. — Какое разочарование.
— Раз уж мы заговорили о разочарованиях… — Она перекатилась набок и подперла голову рукой. — Мама с папой небось на седьмом небе от счастья, что ты решила заняться корпоративным правом?
— Вот только не надо. — Я закатила глаза. — Между прочим, я половину рабочего дня занимаюсь делами некоммерческих организаций…
— Которые нужны самым престижным компаниям в Нью-Йорке для списания налогов? — рассмеялась Серена и закусила губу, поймав на себе мой взгляд. — Ладно, молчу.
— Это всего на пару лет. Чтобы вернуть маме с папой долг за обучение на юридическом.
— Ты чувствуешь себя виноватой, что выросла в привилегированной семье? — Серена выгнула бровь и посмотрела на меня.
— Нет, мне просто надоело слушать, что я такая-сякая и не применяю свое юридическое образование на пользу папиному бизнесу, — честно ответила я.
— «Знаешь, Иза, — басом проговорила сестра, пародируя нашего отца. Я чуть не прыснула. — Ты принесешь огромное благо нашей семье, если посвятишь всю свою жизнь благородному делу списания наших налогов».
— Что-то вроде того, — рассмеялась я. — Но я так больше не могу. Правда.
— Понимаю. После твоего отъезда мне едва хватает денег на аренду нашей вашингтонской квартиры, но я скорее повешусь, чем у них попрошу. — Она помахала пальцем у меня перед носом. — А ты, между прочим, всегда можешь переехать в Вашингтон, поближе ко мне. Бог с ними, с родителями. Там тоже можно заниматься корпоративным правом. Необязательно идти в политику. Твоя комната так и стоит пустая.
Я фыркнула:
— Так сдай ее кому-нибудь.
— А ты права. — Ее взгляд скользнул куда-то в сторону. — А твоя неспособность к долгим отношениям как-то связана с тем, что у тебя на тумбочке стоит эта фотография?
Можно было не поворачиваться: я и так знала, о чем она говорит — о нашей с Нейтом фотографии с Фиджи, где он целовал меня в щеку.
— Дело не только в фотографии. Он сам как будто всегда со мной.
Серена медленно повернулась ко мне:
— Иззи, я знаю про вашу сверхъестественную связь, но долго так будет продолжаться? Ты здесь, он… непонятно где?
Камень застрял в горле.
— У Нейта свои причины. — В ту ночь на Фиджи он испугался больше моего, но так и не обратился к психотерапевту. — Я могу их не разделять, но это не важно. Нейт не позволит мне выбирать между моей карьерой и нашими отношениями. А я не могу заставить его бросить его карьеру. Серена, я не знаю, как отпустить Нейта.
Она пригладила мои волосы:
— Понимаю. Просто не могу смотреть, как ты проживаешь жизнь, будто неопытный водитель, не освоивший переключение передач. Проезжаешь метр, другой, но всякий раз глохнешь.
— Я его люблю. — Другого способа объяснить свое поведение у меня не было.
— Да. — Она печально улыбнулась. — А он тебя?
На сердце лег тяжелый груз, удушливый и неподвижный.
— Не знаю. Но на Палау я намерена выяснить. Мне надоело быть той, кто всем жертвует.
Я верила: Нейт меня не подведет. Сердце чувствовало, что так и будет. Просто надо ему объяснить, что подходящий момент настал.* * *
На следующий день я стояла в чикагском аэропорту О’Хара. Объявили посадку; живот скрутился в узел. Вот, значит, каково было Нейту, когда мы летели на Фиджи и я опаздывала из-за задержки рейса?
Чувствуя себя ужасно виноватой, я встала и закинула сумку на плечо. Надо было тогда написать ему, чтобы не мучился.
Наверное, теперь он решил отомстить.
Встав в очередь, я оглянулась, надеясь увидеть знакомое лицо и пронзительные голубые глаза. Но среди пассажиров его не было.
Но он же придет? Нейт меня еще ни разу не подводил. Он не раз отменял планы на выходные, потому что приходилось «чистить бассейн» — это был наш шифр, означавший, что его опять отправляют на спецоперацию. Но он всегда звонил и предупреждал.
Я проверила телефон, продвигаясь в очереди, и открыла приложение с посадочным талоном. У выхода бортпроводница еще раз напомнила, что свободных мест на рейсе нет. Я отсканировала билет и вошла в рукав.
Я нашла наши места и села, качая головой, — Нейт решил шикануть и забронировал нам в первый класс. Поставила сумку под ноги. Я взяла с собой четыре новых романа, все лучшие строчки были отмечены маркером, и мне не хотелось вставать и снимать сумку с багажной полки, когда он придет…
— Вам что-нибудь принести? — с любезной улыбкой спросил бортпроводник.
— Нет, спасибо. А вы не знаете, в первом классе есть пассажиры, которые не зарегистрировались на рейс? Мой спутник не пришел.
— Простите, такой информации у меня нет. — Он взглянул на пустое кресло. — Не волнуйтесь. Мы закроем выход на посадку еще примерно минут через сорок. Самолет большой, чтобы всех посадить, нужно много времени.
— Спасибо.
Я откинула голову на спинку кресла. Бортпроводник направился к другим пассажирам, а я принялась корить себя за пытку, которой ненароком подвергла Нейта в прошлый раз, когда мы летели на Фиджи. Я достала телефон из сумочки и набрала сообщение.
Иззи:
Не вижу никого в соседнем кресле.
Я нажала «отправить» и посмотрела на экран, надеясь увидеть три точки, означавшие, что он печатает ответ. Но точек не было. Тогда я открыла приложение авиакомпании и стала искать его стыковочный рейс.
Он приземлился пять минут назад.
Теперь мне все стало ясно. Видимо, телефон Нейта все еще в режиме «полет», а сам он бежит через весь аэропорт. По крайней мере, я надеялась, что он бежал. Сердце подскочило, пульс ускорился при мысли, что через несколько минут мы увидимся.
Но несколько минут прошли, а его все не было.
Бортпроводник сочувственно взглянул на меня и предложил помочь убрать ручную кладь на багажную полку.
Я пристегнулась и, потеряв всякое стеснение, высунулась в проход и стала следить за дверью, через которую зашла сама. Когда к двери подошел бортпроводник, я похолодела и чуть не уронила телефон, набирая номер Нейта.
Cразу включилась голосовая почта, значит, телефон выключен.
— Нейт, они закрывают двери. Я очень волнуюсь. Видимо, твой рейс задержали, а меня, наверное, уже не выпустят из самолета, так что, видимо, встретимся на следующей стыковке? На Гавайях? Скоро увидимся. Жду. — Я повесила трубку.
Он опоздал на самолет.
И на стыковку тоже.* * *
На следующий день я приехала в отель. Глаза слипались от недосыпа.
— Изабо Астор, но, возможно, номер забронирован на другое…
— Изабо Астор, добро пожаловать, — ответил консьерж и улыбнулся. Я слишком устала, чтобы улыбаться в ответ. — Позвольте проводить вас в бунгало.
— А Натаниэль Фелан, случайно, уже не заселился?
— Вы первая, мэм.
Я кивнула и пошла за портье, ступая как робот. Сердце тяжелело с каждым шагом.