— Может, их всех родители не пускают? Ну, пусть тогда после школы бегает, играет; вот мы, помню, как раз лет в десять порой по три-четыре часа домой из школы с приятелями шли…
— Так у нас гимназия довольно далеко, двадцать минут на машине, его отец возит, а я или бабушка забираем.
— И во всем этом интернет виноват? — подмигнула я.
И вспомнила, как недавно приходила ко мне семья, в которой родители как раз таки готовы были выпустить своего ребенка во двор (безопасный закрытый двор имелся в наличии). На каковое озвученное предложение ребенок (девяти лет) взглянул исподлобья и мрачно, я бы даже сказала, апокалиптически, изрек:
— И что мне там делать? Двор — пустынный, качели — опасные, и вороны каркают…
Такое вот ви́дение вожделенного родителями реального мира…
— Но мы же умели жить в настоящем, здесь и сейчас… — почти жалобно сказал отец Вадика, и это его высказывание навело меня на мысль об очередном эксперименте.
Участвовали в эксперименте только мотивированные взрослые, поэтому с организацией никаких проблем не было. 48 человек, 20 мужчин и 28 женщин, тридцать девять человек с высшим образованием (у пятнадцати — образование педагогическое или психологическое, еще у семерых — медицинское), у девятерых образование среднеспециальное. Все участники эксперимента — родители детей разного возраста, их собственный возраст — от 27 до 49 лет.
Начальная беседа о том, что такое «здесь и сейчас». Я СЕЙЧАС вижу, слышу, чувствую, переживаю, обдумываю мир, который вокруг меня в данный конкретный момент. Могу быть в ПРОШЛОМ: вспоминаю то, что прошло, оцениваю, анализирую полученный опыт, переживаю по этому поводу, радуюсь, расстраиваюсь, корю себя, что сделал что-то не так, ностальгирую и т. д. Могу быть в БУДУЩЕМ рассудочно: строю планы, фантазирую, прикидываю, как пойдут дела, оцениваю, что нужно сделать для достижения потребного для меня результата. Могу быть в будущем чувственно: переживаю, как все пойдет, сложится ли то или иное, опасаюсь, надеюсь и т. д.
Все входящие в эксперимент сходятся на ценности переживаний «здесь и сейчас» (ведь будущего еще нет, а прошлого уже нет), все согласны в том, что именно жизнь «здесь и сейчас» — идет снег, пахнет трава, восходит солнце, смеется ребенок, блестят глаза любимого человека — имеет некую особую важность (в характеристики этой «особости» мы не углублялись) для становления личности, для ее развития. У взрослеющих детей обязательно должны быть такие переживания, и чем больше, тем лучше — с этим никто не спорил, наоборот, яро соглашались. Детство — время непосредственного переживания жизни, время «здесь и сейчас»; пусть юноши и зрелые люди строят планы, а старики грезят о прошлом.
Дальше — сам эксперимент. Всего три дня (обязательно вразбивку — например, понедельник, четверг и следующее воскресенье, один из трех дней непременно выходной) мои подопытные граждане должны были любым способом ловить все свои переживания «здесь и сейчас» (например, некоторые нажимали какие-то кнопки на своих гаджетах, кто-то ставил черточки на листочке, а один веселый мужик рисовал плюсики прямо у себя на запястье), а потом по возможности пытаться не анализировать даже, а просто записывать, что именно и сколько приблизительно по времени это было (пример записей: «Минуту любовался из окна закатом, правда, думал при этом о работе — не знаю, считается или нет»; «Гладила кошку, приблизительно две минуты, очень приятно, но одновременно прикидывала, что приготовить на ужин. Наверное, это не то?»; «Занимались сексом — не знаю, сколько времени. Но меньше, чем хотелось, увы, он быстро заснул, дальше у меня уже не „здесь и сейчас“, однозначно»).
Семья Вадика, конечно, тоже участвовала в эксперименте (мужчина подал мне идею, я не могла их упустить).
ВСЕ участники благодарили меня за идею и участие в эксперименте. Сказали, что офигенно много всего про себя поняли, узнали, сделали выводы, готовы немедленно изменить, загладить, искупить и т. д. Очень (тревожно) интересовались, как у других. Я ничего не скрывала. И от вас не скрою.
Семья Вадика в основном (по совокупному времени) находилась «здесь и сейчас»: мама — просматривая ленту и серфя в инете; папа — смотря телевизор (спортивные программы) и играя в «Танки».
Практически у всех остальных — то же самое. Интернетное и телевизионное «здесь и сейчас» легко бьет все закаты, восходы, падающие листья, смеющихся реальных детей и т. д. Это-то ладно, оно прогнозируемо вполне. Но оно уверенно бьет и реальное общение — с друзьями, с супругами, с детьми, с родителями, которое у нашего «доинтернетного» поколения и составляло львиную долю этого самого «здесь и сейчас» (хотя, конечно, мы часто говорили о прошлом и будущем, но как это посчитать — я просто не знаю).
Пятеро женщин принесли романтические записи про преимущественное наслаждение классической музыкой и книгами. Даже не знаю, поверила я им или нет. Но все равно совокупное время этих зафиксированных ими наслаждений — около часа в день. Еще одна женщина рассказала про чувственное посещение парикмахерских и косметолога. Ей почему-то поверила. Было очень яркое описание визита к зубному врачу у одного мужика — ему поверила безоговорочно («Рад бы быть не „здесь и сейчас“, но ни фига не получилось»).
Приблизительный вывод. «Здесь и сейчас» всем нужно. Без этого тяжко, проваливаешься в какую-то пространственно-временную дыру, ощущение «не живу». Основное (чисто по времени) «здесь и сейчас» у нынешних образованных взрослых — это телевизор, радио, серф в инете, компьютерные игры. Дети — имитаторы. У них всё так же, в результате «двор — пустынный, качели — опасные…».
Что делать? Если вдруг хочется что-то изменить — самим учиться путем реального и насильственного делания и вести детей за собой в кильватере. Если все вокруг как сумасшедшие наслаждаются цветущей сакурой, дети этого не избегнут.
В заключение — отрывок стихотворения подростка из одной из моих «подопытных» семей, перепев «пустынного двора» (то есть тот мальчик чувствует вовсе не эксклюзивно).
Стих называется «Выхода нет» и имеет эпиграфом строчку «Выхожу один я на дорогу».
Я впадаю в мир, как в ересь,
Отрешившись от Гугла́.
Можно верить иль не верить
И стрелять из-за угла.
Посреди его просторов
Я стою совсем один,
Только слышно шум моторов
Пролетающих машин…
Дискуссионно, понимаю. Истиной, разумеется, не владею.
Ночь темна и полна ужасов
Те, кто не любит и никогда не любил фантастику и фэнтези, ограничиваясь Толстым и Достоевским и лишь иногда перемежая их Платоном и Гегелем, могут данный текст не читать. Тех, кто любит сейчас или любил в детстве и отрочестве, приглашаю к разговору.
Стечением обстоятельств я как-то встречалась с группой подростков, много читающих и интересующихся литературой. Часть из них, конечно, и сами пишут. Фанфики и не только.
По замыслу наставников подростков, уговоривших меня и организовавших эту встречу, мы должны были беседовать о роли и месте различных литературных жанров (от народных сказок до классики) в развитии человека и формировании его личности. На самом-то деле тема действительно интересная (а кроме того, наставники заранее знали, что я обязательно «покупаюсь» на все эволюционное). И, может быть, где-нибудь, когда-нибудь, с кем-нибудь мы ее еще и обсудим.
Однако с данными подростками (это были юноши и девушки от 14 до 20 лет) разговор довольно быстро повернул совсем на другое.
Все началось с составления списка жанров и упоминания (среди прочих) жанров утопии и антиутопии.
Разумеется, я сама в своем пионерско-литературном детстве и отрочестве их четко различала: утопия — это про наше светлое и космическое (обязательно!) будущее, желательно коммунизм: например, «Туманность Андромеды», «Полдень, XXII век». Антиутопия — это про ужас-ужас, который ждет человечество, если оно свернет с единственно верной, ведущей к коммунизму дороги: например, «Хищные вещи века», «О дивный новый мир!», а также всякие постъядерные картинки, например «Будет ласковый дождь». Романы «Мы» и «1984» я в своем пионерско-комсомольском детстве не читала, они по понятным причинам попались мне лишь в студенческие годы.
И вот теперь встает красивый семнадцатилетний юноша и говорит, что фактически нынче утопия и антиутопия — это один и тот же жанр. И более того, мы здесь и сейчас живем одновременно и в утопии, и в антиутопии литературного прошлого (и даже настоящего) человечества. И осознание и даже непосредственное ощущение этого факта периодически вызывает у них, у подрастающего поколения, довольно странные чувства.
И совершенно неожиданно для меня аудитория в общем и целом с ним соглашается. И начинает наперебой приводить доказательства этому странному утверждению. Конечно, я пошла в тот разговор, который был интересен им, а не их учителям и наставникам.
Сбылось многое из того, что описывали фантасты прошлого, — с этим нельзя спорить. Наш мир пронизан электричеством (Жюль Верн — лодка капитана Немо), мы общаемся и видим друг друга на расстоянии с помощью маленьких коробочек, сверхумные машины в любой момент и фактически в любом месте готовы предоставить нам любую информацию из той, которая накоплена человечеством в целом. Нас на расстоянии учат, лечат, ведут по местности и прямо в карман сообщают новости об окружающей нас среде. Есть уже голографические трехмерные модели, 3D-принтеры и дополненная реальность прямо перед нашими глазами. Промышленные роботы добывают и производят, микророботы ползают по сосудам и делают операции. Все это я в детстве читала (и мои собеседники читали тоже) в фантастических книжках про быт отважных космолетчиков — Капитана, Инженера, Штурмана, Биолога. Правда, с самими космолетчиками вышла некоторая незадача, космическое будущее человечества оказалось вовсе не таким быстрым и радужным, как представлялось фантастам. Но дело здесь явно не только и не столько в недостаточном развитии технологий. Похоже, впервые за все время существования человека как вида (от кроманьонцев до середины XX века) сменился сам вектор развития человечества — не кнаружи, а внутрь. Еще во времена моего детства казалось, что всё будет продолжаться безгранично: в инерции начавшейся полмиллиона лет назад экспансии хомо сапиенсы покинут сначала пределы Земли (и это уже начинается, начиналось прямо на наших глазах), потом Солнечной системы… далее — везде. И я была свято уверена, что в течение моей жизни мне удастся побывать за пределами Земли — как же иначе, ведь всё так быстро развивается…