— Элис, скорую все еще не видно?
— Я только что впустила ее через главные ворота. Медики будут здесь уже скоро.
— У тебя есть головные боли? — спросила Никки Софию.
— Голова какая-то тяжелая.
— А головокружение?
— Нет. Головокружения нет.
Внезапно послышался топот ног в коридоре, а через секунду на пороге появились двое врачей. Никки поднялась и посторонилась, чтобы старший из врачей смог подойти. Она была рада, что наконец появился кто-то, кто знает, что делать. Внимание медиков было сосредоточено на Софии. Никки словно перестала существовать.
— Ваше имя? — спросила женщина-врач, опускаясь на колени возле пострадавшей.
— София.
— Есть какие-нибудь мысли, как вы очутились тут, лежащей на полу, София?
— Думаю, я поскользнулась и ударилась головой.
— Вы помните, как это случилось?
— Нет.
— Какое место вы ударили?
— Затылок.
— У вас есть какие-то медицинские показания, о которых нам нужно знать?
— Нет.
Пока доктор задавала вопросы Софии, ее напарник отвел Никки обратно в коридор. Она не хотела оставлять Софию одну с незнакомым человеком, но понимала, что, если останется, будет только мешать. Сопровождавший ее врач был примерно одного с ней возраста, где-то за сорок. У него были добрые глаза и сочувствующий голос.
— Вы в курсе, что произошло?
— Не совсем. Пол мокрый, могу предположить, что она поскользнулась и упала.
Врач кивнул.
— Она была без сознания, когда вы нашли ее?
— Да.
— Ее рвало?
Никки покачала головой.
— Нет. С ней все будет в порядке?
— Будем надеяться. Однако, поскольку речь идет о травме головы, ее необходимо отвезти в больницу и провести полное обследование.
Это его «будем надеяться» прозвучало, мягко говоря, неубедительно. Для Никки это было не впервой. Профессионалы из области медицины ненавидят говорить что-либо определенно. Она и не ждала абсолютной точности, — она лучше других знала, что это все равно так не работает, — она лишь хотела, чтобы ее немного успокоили. Медик удалился в душевую комнату, оставив Никки в одиночестве. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как ждать. Ожидание было самой худшей частью, — это она тоже хорошо помнила с момента аварии. Это и еще то, что всю свою веру и надежду ты отдавал в руки так называемых экспертов. Незнакомцев, которые, если смотреть на это объективно, просто делают свою работу; незнакомцев, которые, независимо от результата, переходят к следующей работе, в то время как ты остаешься запертым в прошлом. Волна паники накрыла ее неожиданно. Она несколько раз глубоко вздохнула, считая длительность вдохов и выдохов, чтобы отвлечься. Постепенно паника снизилась до пределов, в которых ее можно было контролировать.
— Элис, Белла все еще в кинокомнате?
— Да.
— У нее там все в порядке?
— Да, но если ты хотела бы сама в этом убедиться, я могу отправить картинку с камеры на твой мобильный.
— Да, пожалуйста.
Никки вытащила мобильный из кармана джинсов и включила. Она увидела Беллу, которая баюкала пакет с попкорном и смеялась над чем-то, что шло на большом экране. Сейчас это было наилучшим местом для нее. Можно было оставить ее там, пока Софию не увезут в больницу.
Прошло еще двадцать минут, прежде чем врачи были готовы переместить Софию в машину скорой помощи. Привязанная к передвижной койке, она выглядела особенно хрупкой. Никки проводила взглядом отъезжающую скорую помощь, а потом вернулась в цокольное помещение. Белла даже не взглянула на нее, когда она вошла в домашний кинозал. Все ее внимание было полностью поглощено происходящим на экране. Никки присела в соседнее кресло, и Элис поставила фильм на паузу до того, как та успела что-либо сказать. Белла обернулась, нахмурив брови. Она потянулась за своим планшетом.
— Я же смотрела.
— Я знаю, но нам нужно поехать в больницу. С Софией произошел несчастный случай.
— Она в порядке?
— Она будет в порядке. Она упала и ударилась головой. Врачам просто нужно все проверить.
Белла ничего больше не сказала. Она уже была на ногах. Экран потемнел, когда Никки встала; дверь кинокомнаты закрылась за ними. Они поспешно миновали цокольный этаж и взбежали вверх по лестнице. Элис открыла перед ними входную дверь, затем дверь гаража. Никки пристегнула Беллу на ее сиденье, затем забралась на водительское место, все еще оглушенная случившимся. Пока она пристегивала ремень, пришло звуковое оповещение о текстовом сообщении — раздражающее птичье чириканье, которое невозможно было игнорировать. Она достала телефон из кармана. Сообщение было от Элис: Больница «Челси и Вестминстер», Фулхэм-роуд 369. Никки вбила индекс в навигатор, и он показал, что это путь в полторы мили и он займет десять минут. Она включила поворотную панель, и ей показалось, что на разворот в сто восемьдесят градусов ушла целая вечность. Ее телефон зазвонил, когда она проезжала через главные ворота. Она нажала на кнопку на руле, чтобы принять вызов.
— Привет, Ник. Элис только что позвонила и рассказала мне о том, что случилось. Как София?
Никки бросила взгляд через плечо. Белла пристально смотрела на нее.
— Она в порядке, — соврала Никки. — Я сейчас еду в больницу. Вместе с Беллой.
Она надеялась, что Итан поймет намек на Беллу и сменит тему. Последовала долгая пауза, потом Итан сказал:
— Я уже еду. Встретимся там.
Со всей очевидностью, посыл был принят. На секунду Никки задумалась, как он узнал, куда ехать, но это было очевидно. Он узнал точно так же, как узнала она сама. Элис сказала ему.
Глава 19
Стоило только зайти в больницу, как воспоминания нахлынули бурным потоком, и на короткий миг искушение развернуться и убежать обратно на стоянку стало просто ошеломляющим. Последний раз в больницу Никки приезжала, когда выключили аппарат поддержания жизни Грейс. Больница была другая, но это ничего не меняло. Запах был тот же, выглядело все так же, и этого было достаточно, чтобы спровоцировать все эти воспоминания. Никки крепко сжимала руку Беллы, едва сдерживая себя, чтобы не раздавить ее. Она даже не заметила, как пальцы свободной руки нащупали висевший на шее медальон. Она сделала глубокий вдох и сосредоточилась на знаках, вчитываясь в слова на них: онкология, гинекология, дородовое наблюдение, отделение скорой помощи. Ей было все равно, о чем повествовали слова, просто нужно было отвлечься, чтобы предотвратить паническую атаку.
Как и большинство людей, Никки думала, что смерть наступает сразу после того, как аппарат поддержания жизни отключается. В действительности все происходило не так. Врач сказал им, что это может занять до двадцати четырех часов, а может быть, и дольше. Никки спросила, насколько дольше, и получила расплывчатый ответ. «Гугл» оказался прямодушнее: некоторые люди держались до четырех недель. Это было одним из обстоятельств, почему они медлили с решением. Ужасно было то, что их действия должны были закончиться смертью их прелестной малышки. Но мысль о том, что Грейс может цепляться за жизнь еще месяц, была просто невыносима.
В итоге она умерла за восемь с половиной часов. Каким кошмаром было сидеть там, отсчитывая минуты, отсчитывая ее вдохи и выдохи, желая, чтобы все закончилось, и еще сильнее желая, чтобы ничего этого не происходило вообще. Они сидели у ее постели, пока она не сделала свой последний вдох, никто из них не проронил ни слова, да и что можно сказать в такой ситуации? София присматривала за Беллой, пока они были в больнице в эти последние часы. Они не рассказали ей, что происходило — она была слишком мала, чтобы понять, — но каким-то образом она знала. Она лишь взглянула на них, когда они вернулись, и убежала наверх. Они нашли ее в постели Грейс, слезы струились по ее лицу. София приписала ее реакцию ментальной связи, которая существовала между близнецами; Никки объясняла это тем, что Белла видела, в каком состоянии были ее родители, и сложила два и два.
Каким-то образом Никки умудрялась переставлять ноги, крепко держа Беллу за руку, следуя знакам, которые шли вдоль коридоров, выкрашенных в белый, воняющих дезинфектором и выглядящих удручающе одинаковыми. Все койки в отделении неотложной помощи были заняты. Некоторые пациенты просто тихо лежали, пребывая в состоянии шока; другие явно испытывали дискомфорт, стонали и вскрикивали. Обстановка здесь на несколько световых лет отставала от обстановки в детском отделении, где лежала Грейс. Там по сравнению с этой палатой было безмятежно, медперсонал работала без устали, чтобы поддерживать такую атмосферу ради своих юных пациентов. В ту же секунду, как Никки вошла туда, ее уровень стресса резко подскочил. В воздухе было так много потерянности и сомнения, так много страха. Никто не планировал оказаться здесь. Жизнь, можно сказать, дала им крученую подачу, и вот где они закончили. Медсестра на стойке администрации указала им на койку у стены по левую руку. Никки проследовала туда, куда указывал ее палец, и нашла пару стульев для себя и Беллы.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, присев и взяв руку Софии в свою.
— Нормально.
Никки не была в этом убеждена. София все еще выглядела бледной, и ее голос звучал как будто издалека.
— Врачи просто хотят убедиться, что с тобой все в порядке.
— Да что они вообще знают? Если бы они хоть что-то знали, мой Филип все еще был бы жив.
Никки в этом сомневалась. К тому времени, как Филипу диагностировали рак желудка, метастазы уже стали распространяться. Когда рак начинает расползаться, все, что можно сделать, это обеспечить максимально комфортный остаток жизни пациента. При мысли об этом Никки испытала потребность найти кого-то, на кого можно было бы возложить вину, кому можно было бы адресовать свой гнев. Для Никки этим кем-то был водитель грузовика и Бог, в которого к тому же она не верила. По крайней мере, их она винила, когда не винила себя. София тоже играла в эту игру с самообвинением. До диагноза Филип в течение месяца жаловался на боли в животе. София сказала ему пойти к доктору, но винила себя за то, что не надавила на него посильнее.