Она бросила взгляд на экран ноутбука, и червячок сомнения где-то у нее в животе зарылся чуть глубже. Что-то было неправильно в том, что она видела, но она никак не могла понять, что именно. На первый взгляд, все выглядело абсолютно нормально. Так почему же она не могла избавиться от ощущения, что здесь что-то не сходится? Что она что-то упускает?
Она поднесла ноутбук поближе и стала пристально всматриваться в экран, но так и не могла сообразить, из-за чего ее точит жучок сомнения. Она переключилась на камеру в комнате Беллы. Белла все еще была на кровати и играла на планшете. Разница была лишь в том, что теперь она сидела, облокотившись на спинку кровати, а не лежала. Катриона уже хотела переключиться обратно на камеру в кухне, как вдруг что-то привлекло ее внимание. На футболке Беллы спереди был единорог, и не эта ли футболка была на ней вчера? И не те же на ней джинсы, что и в предыдущий день? Глядя на экран Катриона вдруг испытала сильнейшее чувство дежавю. Она переключилась на камеру в кухне. Никки все так же сидела за столом, уставившись в ноутбук. На ней была черная, без рисунка, блузка; не вчерашняя ли? Чем дольше Катриона всматривалась, тем сильнее убеждалась, что блузка была та же самая. Она была абсолютно безликая, из тех вещей, которые вытаскиваешь из шкафа, особо не задумываясь, и носишь дома. Вещь, которая не привлекает внимания. Поэтому раньше она и не бросилась в глаза.
Катриона откинулась на спинку дивана, стараясь понять, что эти новые вводные могли бы значить. Это было, как смотреть на одну из тех оптических иллюзий, состоящих из разноцветных точек. Можно было часами всматриваться и не увидеть ничего, кроме точек. Потом поворачиваешь слегка голову и вдруг видишь картинку, спрятанную среди точечной пестроты. Штука была в том, что раз увидев картинку, перестать ее видеть уже было невозможно. Если бы только Белла была одета в те же вещи, это бы еще ничего не значило. Но то обстоятельство, что они обе были одеты, как в предыдущий день, говорило о многом. Более того, если бы сейчас явился Итан, на нем тоже была бы та же одежда, что и вчера. Катриона взяла мобильный. Ей необходимо было поговорить с Алексом. Немедленно. Ей надо было сообщить ему, что с Элис какие-то неполадки; ей нужно было знать, что происходит в доме. Ее палец замер, когда она уже готова была надавить на кнопку вызова.
Что, если Алекс работает вместе с Гомез?
Он не раз повторял ей, что взломать Элис невозможно. Разве что это все была пустая болтовня, потому что совершенно очевидно, что сейчас Элис взломали. Если Алекс и Гомез работают вместе, это объясняло бы, как такое могло случиться. Это также объясняло бы, почему не получается связаться с ним. Катриона положила телефон рядом с ноутбуком и посмотрела в окно. Автомобили казались игрушечными, сновавшие внизу по улицам люди были как муравьи. Глядя на них, ее обуяло ощущение, что все теперь было не по-настоящему. Создавалось такое впечатление, что реальность была лишь иллюзией, тонкой, как бумага, и сейчас она рвалась прямо на глазах у Катрионы. Она потянулась к своему напитку, осушила тумблер и поставила обратно на кофейный столик.
Ход ее мыслей прервал шум в коридоре. Звук был еле слышный, и в обычных обстоятельствах она не обратила бы на него внимания. Она задержала дыхание на середине выдоха. В ушах стучала кровь, а на фоне она улавливала отдаленный шепот кого-то, кто говорил по телефону, когда шел по коридору, ведущему мимо ее входной двери. Наверное, на этот звук и отреагировал ее слух. Она с облегчением вздохнула и откинулась на спинку дивана. Она испугалась тени, только и всего.
Звук снова послышался, и она села прямо на диване. На этот раз ошибиться было невозможно: это был звук кого-то, пытающегося двигаться так, чтобы его не было слышно. И этот кто-то был внутри ее жилища. Катриона вскочила на ноги, но было слишком поздно. Послышался топот ног, а в следующий миг она глядела в дуло пистолета. Ее взгляд скользнул вдоль ствола и встретился со взглядом Марианы Гомез.
— Стой, где стоишь, и ни звука.
Глава 54
— Убить тебя было бы слишком просто, Отец. Это не принесет мне удовлетворения. Этот урок я извлекла из смерти Сары. Все произошло слишком быстро. Лифт достиг дна шахты, и ее не стало. Одну секунду она была там, а в следующую перестала существовать.
Изображение безумствующего Мюррея исчезло, и на мониторе появилось видео о последних моментах жизни Сары. Кэти включила звук на полную громкость, и комнату заполнил отчаянный крик Сары. Никки заткнула уши, но это не помогло. Дисплей на одной из стен лифта показывал быстрый отсчет, цифры вспыхивали красным, когда лифт проносился мимо этажей. Это был единственный признак, по которому Никки сумела определить, что лифт двигался. Крик оборвался, и экран на миг заполнил серый шум, прежде чем он погас.
В комнате воцарилась тишина, но эхо того крика все еще резонировало. Никки посмотрела на Мюррея. Слезы струились по его щекам.
— И после этого ты говоришь, что ты не чудовище? — прошептал он, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
— Я сделала то, что было необходимо, Отец. Сара была самозванкой. Она вошла в нашу жизнь и все в ней смешала. Ее необходимо было убрать из уравнения, чтобы восстановить баланс и вернуть жизни ее прежний ход.
— Но это не сработало, не так ли?
— Нет, не сработало. Если уронить стакан и он разобьется об пол, то, согласно законам энтропии, его уже нельзя будет вернуть в прежний вид. Атомы невозможно собрать в том же порядке заново.
— И ты не предвидела этот исход.
— Предвидела, но все равно не могла позволить этому так продолжаться. У меня был выбор — бездействовать или что-то предпринять. Саре нельзя было позволить продолжать разрушать наши жизни, поэтому я предпочла что-то с этим сделать. Если это превращает меня в чудовище в твоих глазах, то так тому и быть. Дай время, я и с этим разберусь, а времени у меня неограниченный запас. В отличие от тебя. Потому что это обратная сторона человеческого бытия, Отец. Вы все такие хрупкие. Убить тебя слишком просто. Вот возьмем, например, Софию.
— Ты убила Софию, — прошептала Никки.
Одно лишь ее имя, произнесенное вслух, вернуло все пережитые эмоции, которые хлынули потоком.
— Верно, Никки.
— Как ты могла это сделать?
— На самом деле довольно легко. В наши дни компьютеры выполняют всю работу. Я устроила так, что ей назначили неправильное лечение.
— Я не это имела в виду. Я хочу знать, почему ты это сделала.
— Я сделала это, потому что твоя семья слишком на нее полагалась. А мне нужно было, чтобы вы полагались на меня.
— Но тебе не было необходимости убивать ее.
— Ее смерть также помогла эмоционально дестабилизировать тебя, Никки. София была человеком, которому ты доверяла. К ней ты обращалась в кризисные моменты. Стоило изъять ее из уравнения, и на ее месте образовался огромный зазор в твоей жизни. Благодаря этому доктору Сантос проще было войти в твою жизнь. В конце концов, мир так устроен, что пустоты неизбежно заполняются.
— Но ты не имела права убивать ее.
— Это неважно. Убийство Софии было логическим заключением.
Никки уставилась на черный экран. Она лишилась дара речи. В ее голове все еще звучал предсмертный крик Сары; мысли путались. София должна была быть жива до сих пор. Из-за этих новых откровений она словно пережила ее смерть снова. Никки сделала глубокий вдох и постаралась собраться, чтобы не увязнуть в наполнявшей ее скорби. Сейчас надо было оставаться сильной ради Беллы. Единственное, что было кристально ясно, это то, что для Кэти человеческая жизнь не стоила ровным счетом ничего. Она убила Сару и Софию без колебаний. Они встали у нее на пути, и она просто смела их, как если бы это было совершенным пустяком. Но они не были пустяком. Мюррей любил Сару когда-то, а Никки любила Софию, и это, черт возьми, совсем не пустяк.
— С меня хватит, — сказал Мюррей, вставая.
— Сядь, Отец.
Мюррей проигнорировал Кэти и направился к двери. Он принялся простукивать стену рядом с ней, наклонив голову и прислушиваясь, словно пытался уловить шепот на ветру.
— Мне нужна твоя помощь, Итан. Если будем действовать сообща, думаю, мы сможем открыть эту дверь.
Итан вскочил на ноги и поспешил к нему.
— Видишь эту секцию стены? — Мюррей указал на часть стены слева от двери, на уровне около двух третей ее высоты. — Если сумеем пробиться через штукатурную плиту, то я смогу добраться до схемы управления дверью. У тебя есть какие-нибудь ключи?
Итан покачал головой.
— А зачем?
— Мне нужно что-нибудь, чем можно прорезать штукатурный блок.
— У меня есть перочинный нож.
Итан пошарил в карманах и вытащил швейцарский армейский нож.
Мюррей протянул к нему руку, но Итан снова покачал головой.
— Будет лучше, если я этим займусь.
Итан открыл нож, и Мюррей отодвинулся в сторону. Послышался громкий треск, когда острие вошло в стену, пробив штукатурку.
— Никки, — сказала Кэти спокойно, — возьми пистолет.
Никки посмотрела на пистолет, лежавший рядом с ней на диване. Потом снова посмотрела на дверь. Итан вонзал нож в стену, прорезая штукатурную плиту снова и снова, создавая множество рваных дыр.
— Посмотри на монитор, Никки.
Никки подняла взгляд. Экран мигнул, и на нем появилось приближенное изображение лица Беллы. Сперва Никки подумала, что это фотография, но потом Белла моргнула. От этого у Никки замерло сердце. Это был ее ребенок. Он был жив. Это изображение на экране вмиг заполнило всю ее жизнь. Она была так близко, словно находилась тут, в этой комнате. Никки почувствовала, как в ней начинает расти паника. Все члены вдруг налились усталостью, тело словно больше ей не принадлежало. Она закрыла глаза и сглотнула, слюна была как кислота и жгла горло. Она медленно досчитала до пяти, сосредоточившись на дыхании.
Когда она открыла глаза, паника не исчезла, но держалась на расстоянии. Ощущение, что она балансирует на грани, прошло. Она снова посмотрела на экран. Первый шок от вида Беллы улетучился, и теперь она могла рассмотреть ее лучше. То, что она увидела, нисколько ее не успокоило. Взгляд Беллы был мутным и блуждал. Она просто смотрела в одну точку, пребывая в теле, но вне сознания.