Ночи были долгими.
Еще когда он лежал в американском госпитале в Страсбурге, появились сведения, что от центра Фрайбурга остались одни руины. С гордым уточнением: «Меньше чем за двадцать минут». С того момента ни днем ни ночью Джеймс не покидал мыслей Брайана.
С тех пор как их сбили, они с Джеймсом считались пропавшими без вести. Все эти месяцы их семьи были безутешны. Тяжелее всего будет смотреть в глаза мистеру и миссис Тисдейл. Они своего сына больше никогда не увидят. В этом Брайан был уверен. Во всем остальном уверенности не было.
— Вот увидите, в дальнейшем с языком у вас сложностей не будет. Это вопрос практики. А если бы во время этих бесед вы говорили побольше, дело пошло бы чуть быстрее. Мистер Янг, вам надо заставить себя говорить — иначе ничего не выйдет.
Небольшой снегопад сменился дождем; в запотевшее окно врачу ничего не было видно. Стоя спиной к Брайану, он протирал стекла и говорил:
— Вас представили к медали за храбрость. Насколько я понимаю, вы хотите от нее отказаться. Верно?
— Да.
— Вас еще преследует то, что случилось с вашим товарищем?
— Да.
— А разве вы не понимаете, что вам придется сотрудничать с офицерами разведки, если вы надеетесь снова увидеть друга?
У Брайана поползли вниз уголки рта.
— Что ж. Я решил пока оставить вас в больнице. Физические повреждения заживут за пару недель. Я абсолютно уверен, что сухожилия в руке не так уж сильно пострадали. В целом ваши раны прекрасно затягиваются.
Заведующий отделением чуть искусственно улыбнулся, из-за чего сомкнулись кустистые брови.
— И душе нужен шанс сделать то же самое, верно?
— Так выпишите меня домой.
— Но в таком случае, мистер Янг, мы не получим ответы на наши вопросы. Кроме того, еще ведь рановато.
— Может быть.
Брайан перевел взгляд на окно. Снова запотели стекла.
— Но мне больше нечего сказать. Я сообщил все, что знаю.
От стоявшей напротив кровати повернулась высокая молодая девушка — там лежал ее тяжело раненный брат. Простая валлийская девушка, густые волосы собраны в пучок на затылке. Она внушала ему доверие и спокойствие. Улыбнулась она с надеждой.
Через несколько дней после Нового года стали говорить, что скоро Брайана отправят домой. Рождество он провел в одиночестве. Желание выздоравливать в окружении близких становилось навязчивым.
Скучать он будет только по девушке из Уэльса.
Через две недели после Нового года прекратились допросы. Брайан стал ходить. Ему больше нечего было рассказать.
В последний раз офицер разведки Уилкенс пришел к нему во вторник. Накануне вечером Брайану сообщили, что завтра, 16 января 1945 года, в двенадцать часов, его выпишут. Предполагалось, что он явится на базу в Грейвли 2 февраля, в два часа дня. Остальные распоряжения пришлют ему домой в Кентербери из Касл-Хилл-Хауса.
Во время допроса Брайан отвечал автоматически. Он противился самой мысли о том, чтобы вновь подняться в воздух. Сомневался, что сможет.
— Мы хотели бы еще раз уточнить расположение больницы, мистер Янг.
— Зачем? Я уже как минимум десять раз рассказывал.
Брайан оглянулся. Офицер приник к сигарете, докуренной до самых ногтей, — Брайана замутило, и он, отвернувшись, вышел в коридор. Там было людно. Трудно сказать, где пациентов было больше — в палатах или в коридорах. С этого этажа прямая широкая лестница шла на следующий этаж, где стоял еще ряд кроватей — так плотно, что одну от другой не отделить.
— Зачем нам это знать, мистер Янг? — Уилкенс шагал следом, без всякого интереса проследив за его взглядом. — Потому что хотим убедиться: это осиное гнездо мы разорили!
— Что вы имеете в виду? — Брайан повернулся к нему, наткнувшись на холодный взгляд.
— Что вчера Фрайбург-им-Брайсгау бомбило сто семь «летающих крепостей». Они сбросили двести шестьдесят девять тонн бомб — мне эти цифры ничего не говорят, но это много. В этой связи могу также сообщить вам, мистер Янг, что парочку тонн приготовили для госпиталя, где вы лежали. Поэтому не думаю, что надо опасаться, что из этой психушки на фронт еще какие-нибудь свиньи вылезут. Верно?
Нарочно это получилось или нет, позже Брайан и сам объяснить не мог. Валлийская девушка лишь смогла рассказать, что в тот момент Брайан упал с лестницы. Врачи говорили, он на каждой ступеньке ломал по кости.
В его досье происшествие отразили как несчастный случай.
Часть II
Пролог1972 год
Больше получаса на запад тянулся транспортный поток. В подсобке громко играло радио. Ему нестройно подпевала домработница. За час в комнате стало жарко. В то лето солнце не знало пощады.
Она снова посмотрела в зеркало.
Утро выдалось неровное. Уже долгое время ее муж смотрел на нее с тоской, которую некоторые психологи сочли бы началом кризиса среднего возраста, но ей-то лучше знать. Зеркало не врет. Она постарела.
Кончиком пальца она аккуратно оттянула уголок рта. Кожа гладкая, но недостаточно. Вновь смочив губы, она склонила голову набок.
Просто время шло.
Этим утром она встала одна. Тело в постели у нее за спиной долго лежало, разглядывая углы комнаты. Ей были знакомы эти периоды бессонных ночей и повторяющихся кошмаров.
Эта ночь тоже оказалась долгой.
Спустился он только после завтрака. Недолго постоял, как будто задумался. Спокойный взгляд не прояснился — он не совсем проснулся. Появилась извиняющаяся улыбка.
— Мне пора, — сказал он.
На какое-то время гостиная показалась ей огромной.
Зазвонил телефон — она нехотя взяла трубку.
— Лорин слушает! — произнесла она и ощупала затылок, как будто оказалась лицом к лицу с женой своего брата.
Волосы были убраны в тугую прическу.
Глава 29
— Нет, не могу сказать, когда мистер Скотт будет. Да, все верно, обычно он приходит до десяти.
Положив телефонную трубку, секретарша с извиняющимся видом улыбнулась двум мужчинам: они с 9:29 сидели и терпеливо смотрели в одну точку. И тоже стали поглядывать на часы. «Ролекс», отметила секретарша, переведя взгляд на широкие брючины того, что был помоложе. «Щеголь!» — подумала она.
Наконец на переговорном устройстве перед ней спасительно замигала крохотная красная лампочка.
— Мистер Скотт готов вас принять.
Ее начальник припарковался в гараже на Кеннингтон-роуд и решил подняться по черной лестнице. Наверное, на Брук-драйв опять пробка.
Своим посетителям мистер Скотт оказал крайне формальный прием. Он их не знал и к себе не приглашал. Неделя, как обычно, выдалась неспокойная. Разумеется, количество работы говорило об успехах его фирмы, но все это становилось невыносимым. Спал он на этой неделе мало.
— Господа, прошу меня простить, но на М2 сегодня какой-то кошмар.
— Вы с востока приехали. — Тот, что постарше, улыбнулся. — Значит, до сих пор в Кентербери живете?
Мистер Скотт изучающе посмотрел на гостя, слегка прищурившись. Затем снова кинул взгляд на ежедневник и проверил имена. Директор Кларенс У. Лестер и младший партнер У. У. Лестер. «Уиском & Лестер & сыновья», Ковентри.
— Да, верно. Я только там всегда и жил.
Улыбаясь, он сильнее прикрыл глаза. Многие находили привлекательными его глубокие морщины в уголках глаз.
— Может, мы раньше встречались, мистер Лестер?
— О, думаю, да. Много лет назад и при совершенно других обстоятельствах.
Мистер Скотт поднял указательный палец:
— Но судя по тому, что я слышу, вы сами не из Кентербери. Дайте угадаю. Вулверхэмптон?
— Очень близко. Родился я в Шрусбери. А всю молодость прожил в Шеффилде.
— А теперь, как я понимаю, вы в Ковентри живете. — Он снова посмотрел на календарь. — Мы с вами раньше дела вели, мистер Лестер?
— Нет, раньше нет. В Англии любое связанное с медициной предприятие рано или поздно сталкивается со сложностями с одной из ваших лицензий, но мы с вами до сих пор не имели удовольствия встретиться по делам.
— Ротари? Олимпийский комитет? Итон? Кембридж?
Младший, улыбнувшись, поправил портфель. Мистер Лестер замотал головой:
— Мистер Скотт, мы же здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям, — думаю, надо приоткрыть завесу тайны. Знаю, человек вы занятой. Понимаете ли, мы с вами давно встречались. Правда, имена у нас тогда были другие. Естественно, это сбивает с толку.
— Вот как. Да, верно, я сменил имя. Моя мать развелась с отчимом. Я об этом уже не думаю. Раньше у меня была фамилия Янг. Брайан Андервуд Скотт Янг, а теперь — просто Скотт. А вы?
— Лестер — фамилия моей жены. Она считает, у меня фамилия провинциальная. Уилкенс, сэр.
Брайан внимательно посмотрел на пожилого господина. Хоть время и наложило на Брайана свой отпечаток, он-то воображал, что в целом не изменился. А вот отыскать резкие черты лица жесткого капитана Уилкенса в спокойном, почти лысом мужчине было трудно.
— Я старше вас, мистер Скотт. — Тот кивнул, погладив жидкие седые волосы. — Но вы в очень даже приличной форме. Вижу, после того кошмарного падения вы восстановились.
— Да, восстановился.
Когда-то Брайана Андервуда Скотта стали считать ледяной глыбой: он никогда не выказывал неуверенности, никогда не сводил глаз с собеседника и всегда улаживал споры с помощью обоснованных аргументов. Ему были незнакомы такие вещи, как память о былом и призывы к дружбе.
Получив степень, он специализировался на болезнях желудка, а в последующие годы все меньше работал как спортивный врач и ученый и все больше — как предприниматель. Присущие ему отчаянная, волевая решительность и отсутствие сентиментальности имели свои издержки. Но не финансовые. Четыре года назад, на момент смерти матери, он уже скопил значительное состояние и едва заметил получение наследства в шесть миллионов фунтов — их он разделил с братьями и сестрами.
Ключевое слово — лицензии. Права на производство медицинских товаров, хирургических инструментов, компонентов для сканеров и запчастей для японских и американских мониторов. Все на благо здоровья. Глубокая, как океан, область, где, судя по всему, британская сдержанность ни на что не распространялась.