В тот день Шлоссберг купался в солнечных лучах. Незначительная возвышенность как будто хотела утвердиться. Она не знала, что произойдет с Арно фон дер Лейеном на ее вершине. Но могла догадаться. Ей бы очень не хотелось поссориться с Германом Мюллером, когда тот открывал свое истинное лицо — Петера Штиха. Его глубинную сущность рискует вновь пробудить любой, кто захочет увидеть Герхарта Пойкерта.
Сейчас ей становилось дурно от одних только мыслей. Если подумать о возможных последствиях ее поступка, она сама уже не сильно отличается от этих троих мужчин.
Дот Вандерлеен жила на Зальцштрассе с тех пор, как продала дело своего покойного мужа в Лейдене. Она-то и обратила внимание Петры на женщину, которая за ней следила.
— Смотрите-ка. — Она показала в окно, на противоположную сторону улицы.
На лице стройной женщины читалось облегчение. Стоя на одной ноге, она терла стопу другой.
— Вот бедняга, — посочувствовала ей Дот Вандерлеен. — Наверное, у нее обувь новая.
Хоть Петра Вагнер роста была невысокого, легкая как пушинка фрау Вандерлеен едва доставала ей до подмышек. Стоя на цыпочках, она завороженно рассматривала женщину из-за листьев комнатных растений.
— Новая обувь — штука неприятная, — произнесла она и подвинулась, чтобы Петра обработала раны у нее на голени. — Хорошо, когда не надо с новой обувью мучиться, — заключила она.
Во время обхода Петра видела ту женщину еще несколько раз. Когда бы она ни выглянула в окно, на другой стороне улицы неизменно стояла женщина, мучившаяся из-за ног.
Обычно во время субботней смены Петра на пару часов делала перерыв и навещала Герхарта. Днем в субботу они становились ближе всего друг к другу. Если можно так выразиться, каждую субботу они на протяжении нескольких секунд любили друг друга глазами. Ради этих секунд она и жила.
В три часа Петра была у герра Франка, старого торговца, страдавшего пролежнями. По расписанию он был у нее последним пациентом до перерыва.
Но вместо того чтобы, как всегда, поехать на трамвае в больницу, она пересекла Картоффельмаркт в противоположном направлении. Перед самой группой уличных артистов, собравших вокруг себя нескольких зрителей — те терпеливо сидели на мостовой и смотрели их слаженный танец, — Петра ускорила шаг. Проходя мимо, она задела одного из артистов — тот запнулся.
— Да чтоб тебя! — выругался он, поправляя бирюзовое трико.
Но от преследовательницы Петра оторвалась.
Вассерштрассе и Веберштрассе идут параллельно друг другу. Там, где они заканчиваются, Петра села в пустое такси на парковке.
— Одну минутку подождите, — сказал водитель из машины позади. — Фриц пошел отлить, он сейчас придет.
С Вассерштрассе выбежала стройная женщина, следившая за Петрой. Лицо у нее было измученное. Откинувшись на спинку сиденья, Петра спрятала лицо. Очевидно, женщина не могла решить, как теперь поступить. Сделав несколько шагов по тротуару и оглядев Веберштрассе, она снова обернулась. Растрепанная прическа уже не соответствовала ее элегантному внешнему виду. Оперевшись на фасад здания, она наклонилась вперед и обхватила руками колени.
Подобные ощущения и порыв Петре были знакомы, но она знала: измученным ногам это не поможет.
Стоящая напротив нее женщина явно за ней следила, но вела себя как дилетантка. Оглядевшись по сторонам несколько раз, она наконец поставила пакет на землю и тяжело вздохнула — ее чуть ли не в такси было слышно.
— Он идет! — крикнул тот самый водитель и постучал кулаком в боковое стекло.
В это мгновение женщина увидела Петру. Ее взгляд скользнул с Петры на такси, в котором она сидела, на стоявшую сзади машину — и обратно. Очевидно, она понимала, что ее заметили.
— Да, фрау. Вижу, вы сели. Куда едем?
Положив руку на спинку соседнего сиденья, полноватый мужчина бросил взгляд на сидевшую сзади женщину. Петра едва обратила на него внимание. Затем открыла сумку и схватила узкую металлическую рукоятку — как всегда, она находилась в среднем кармашке. У скальпеля недавно заменили лезвие — она знала, что это серьезное оружие. Держа его в руке, она приготовилась идти навстречу возникшей перед ней загадке.
Когда Петра вышла из машины и стала переходить улицу, вид у женщины был расстроенный.
— Ну в туалет-то сходить можно! — послышалось из машины, откуда она только что вышла. — Даже таксистам иногда перерыв делать надо! Вы сами-то когда-нибудь пробовали в такой позе целый день просидеть?
Высунув голову в боковое окно, он выехал со стоянки и крикнул еще громче:
— Всего две минуты! Могли бы подождать!
Когда в рукаве Петры блеснул скальпель, женщина потеряла дар речи. Склонив голову, она долго на него смотрела, но сбежать не пыталась.
Петра опустила оружие.
Уже во второй раз за день она оказалась лицом к лицу с человеком, который за ней следил, и уже во второй раз с ней заговорили по-английски. У нее не было сомнений, что Арно фон дер Лейен и эта женщина даже говорят как-то похоже.
— Что я сделала? — только и спросила женщина.
— Давно вы за мной следите?
— С утра. С того момента, как вы встретились в парке с моим мужем.
— С вашим мужем? Как это?
— Сегодня вы виделись с ним два раза, не отрицайте. В первый раз — в Штадтгартене, а во второй — в баре отеля «Раппенс».
— Вы замужем за Арно фон дер Лейеном?
Петра оглядела высокую женщину. Вопрос ту удивил. Казалось, она никак не придет в себя.
— Арно фон дер Лейен? Так он себя называет?
— Под таким именем я его знаю уже почти тридцать лет. Другие имена мне неизвестны.
На секунду стройная женщина, казалось, совсем растерялась:
— Это же немецкое имя, разве нет?
— Да, естественно.
— Вот как! Не знаю даже, насколько это естественно. Потому что он мой муж, он англичанин, а зовут его не Арно, а Брайан Андервуд Скотт. Так его всегда звали. Это имя указано в его свидетельстве о рождении, и так его до самой своей смерти звала мать. Почему вы зовете его Арно фон дер Лейеном? Вы надо мной издеваетесь? Или просто уколете меня той штуковиной, которой размахиваете?
Этот судорожный выпад произвел на Петру впечатление. Она не разобрала и половины потока слов, вылившегося на нее всего за несколько секунд. Даже дорогой макияж не мог скрыть яростного негодования. Оно выглядело более чем искренним.
— Обернитесь, пожалуйста, — попросила Петра. — Что вы видите?
— Ничего, — ответила Лорин. — Пустую улицу. Вы об этом?
— Видите вон там на фасаде большую букву C?[25] Это кафе отеля «Гарнис». Если вы прямо сейчас пообещаете, что спокойно пойдете туда со мной, мне это не пригодится.
Петра помахала скальпелем — тот вновь скрылся у нее в рукаве.
— Думаю, нам с вами надо поговорить.
Глава 47
Официант подал чай в кофейных чашках и даже не извинился. Лорин долго ждала, пока остынет, потом с недовольным видом попробовала. Обе женщины молчали. Казалось, сидящую перед Лорин женщину буквально распирало. Она несколько раз смотрела на часы, намереваясь заговорить, но все же молчала.
Наконец она взяла чашку и сделала глоток.
— Вы же понимаете, что для меня все это — головоломка? — спросила она.
Лорин кивнула.
— И у меня есть ощущение, что сегодня могут пострадать люди. Возможно, это уже случилось, мы тут уже ничего не поделаем. Поэтому надо попытаться прямо сейчас соединить кусочки этой головоломки. Согласны?
— Наверное.
Лорин старалась быть любезной:
— Но кто может попасть в беду? С моим мужем ничего не может случиться, правда ведь?
— Может. Вам придется меня извинить — сейчас меня это не так сильно заботит. Я не доверяю ни вам, ни ему, понимаете?
— Не доверяете? Знаете что? Я о вас ничего не знаю! Вы можете кем угодно оказаться. Я вас раньше не видела. Вы знаете его тридцать лет под другим именем. И у меня складывается впечатление, что вам известно что-то, что, возможно, сказывалось на нашем браке на протяжении многих лет. Думаете, я вам доверяю?
Лорин стала размешивать в прозрачно-коричневой жидкости, которую официант назвал чаем, еще один кусочек сахара и наградила Петру широкой, но язвительной улыбкой.
— Ну а с другой стороны — у меня выбор есть?
— Нет, выбора у вас нет.
Смех женщины не вязался с ее невысоким ростом. Глубокий и звонкий, он казался искренним, но мгновенно смолк.
— Ну что ж. Меня зовут Петра. Можете так меня и называть. Петра Вагнер.
Она решительно кивнула.
— С вашим мужем я познакомилась здесь, во Фрайбурге, во время войны. Его положили в крупный резервный госпиталь к северу от города, где я работала медсестрой. Больше мы не виделись — пока он не объявился сегодня утром. Вы стали свидетелем нашей первой встречи почти за тридцать лет. Если верить вашему мужу, случайной встречи. Это правда?
— Понятия не имею. Я с мужем несколько дней не разговаривала. Он даже не знает, что я сюда приехала. Я понятия не имела и даже никогда не слышала о том, что во время войны он лежал в госпитале в Германии. Но зато я знаю, что он лежал в больнице, когда вернулся домой. И считался пропавшим без вести почти год.
— В этот самый год, о котором вы говорите, он лежал в больнице здесь, во Фрайбурге.
Лорин не ожидала узнать такое о прошлом Брайана. Услышанное казалось невероятным. И тем не менее у нее не осталось сомнений: сидящая перед ней женщина не лжет. Как любил повторять ее отец, страх и правда идут рука об руку, точно так же как ложь и самонадеянность. Несмотря на внешнее спокойствие, Петра казалась испуганной.
Придется им как можно быстрее завоевывать доверие друг друга.
— Ладно. Я вам верю, хоть, по мне, это все очень странно. — Снова глотнув неприятной на вкус жидкости, она продолжила: — Меня зовут Лорин Андервуд Скотт. Зовите меня Лорин, если хотите, — сказала она. — Мы женаты с сорок седьмого года. Меньше чем через два месяца у нас серебряная свадьба. Мы живем в Кентербери — там мой муж и родился. Он выучился на врача и сейчас занимается фармацевтикой. У нас есть дочь — ну и то, что обычно называют некоторыми привилегиями. Все то время, что мы женаты, мой муж в Германии больше не был и вернулся сюда две недели назад. И прошу вас меня извинить, но я об этом городе впервые услышала всего пару дней назад.