— Нет. Так ты это хотела узнать?
— Расскажи мне, что случилось на Шлоссберге.
— Зачем?
— Потому что мне надо убедиться в том, что Арно фон дер Лейен исчез. Иначе мне не будет покоя.
— Не будет? — Ланкау улыбнулся.
— Он умер?
— Умер? — Ланкау рассмеялся — чванливо, мерзко. Если Петра пытается заманить его в ловушку, ничего у нее не получится. — Определенно нет!
— И что? Где он сейчас?
— Понятия не имею. Надеюсь, в самолете — летит куда-нибудь подальше отсюда.
— Не понимаю. Он же так хотел найти Герхарта Пойкерта. Что произошло на Шлоссберге?
— Что? Ты же знаешь. Он нашел своего Герхарта Пойкерта, разве нет?
При виде ее непонимающего выражения лица Ланкау улыбнулся и развел руками:
— Да ничего особенного — просто днем мой старший сын выгравировал на латунной табличке надпись: «В память о жертвах бомбардировки во Фрайбурге-им-Брайсгау, 15 января 1945 года». Он ее повесил на небольшой столбик, который вбил в землю у колоннады.
Ланкау улыбнулся:
— Рудольф у меня мастер на все руки!
— И что потом?
— Да, а когда он ее убирал через пару часов, перед ней лежал маленький букет. До чего трогательно, а? — сказал Ланкау, широко улыбаясь.
Стоящие перед ним женщины смотрели ему в глаза. По его опыту двум людям редко удается вместе притвориться так ловко, чтобы обмануть, а уж тем более двум женщинам. Если бы Арно фон дер Лейен затаился где-то снаружи и ждал подходящего момента, он бы это понял по лицам двух женщин. Взгляд у них был бы более настороженный, мечущийся. Мечущий и напряженный. Ланкау был уверен: они одни, однако он ни капли не сомневался, что доверять им ни в коем случае нельзя. Лишь почти незаметная улыбка Петры казалась искренней.
Казалось, она испытала облегчение:
— Когда Рудольф забрал эту табличку?
— Петра, а почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому что мы там были в районе шести и ничего такого не видели.
— Значит, Рудольф ее уже снял. Молодец он. А зачем вы туда ходили?
— По этой же самой причине мы здесь. Нам надо знать, что там произошло. Чтобы успокоиться.
— Нам?
— Ах да, я имею в виду мне. Мне надо это знать, чтобы успокоиться.
По мнению Ланкау, Петра поторопилась себя поправить.
— Но ведь такие вещи всегда влияют на окружающих. Лора у меня в гостях, — продолжила Петра. — Она у меня живет.
— Позволь спросить, а много эта Лора знает?
— Ничего, Хорст. Абсолютно ничего, можешь не волноваться. Она не очень хорошо понимает, что происходит.
Петра так непринужденно улыбалась, что в этот момент Ланкау готов был ей поверить.
— А почему ты не позвонила Штиху или Крёнеру?
Ланкау подошел к ней поближе. Он отметил, что шея у нее необычайно тонкая. Артерии очень близко.
— Они бы тебе рассказали, что на Шлоссберге было.
— Я звонила. Я же сказала, дома я никого из вас не застала. Я звонила Штиху, но застала только Андреа, а она ничего не сказала. Ты ведь знаешь Андреа.
Она окинула взглядом стены и трофеи. Ланкау позаботился о том, чтобы ничего необычного видно не было, — только у камина лежала неровная куча деревяшек. Если бы Петра задумалась, она бы поняла: в центре комнаты не хватает трона Ланкау. Но вообще разломанный стул не занимал много места.
— А где Штих и Крёнер? — наконец спросила она. — Не знаешь?
— Нет.
Петра развела руками, перевела взгляд на высокую женщину, а затем снова на Ланкау и вяло улыбнулась:
— Ну хоть какое-то облегчение. Спасибо. Об Арно фон дер Лейене я больше думать не буду. Вызовешь нам такси, Хорст? Свою машину мы отпустили.
— Конечно.
Широколицый встал и тихо охнул. Как бы то ни было дальше, появилась неизвестная величина. Несомненно, этой глухой женщины кто-нибудь хватится, если он обеих уберет. У нее ведь наверняка есть близкие. Придется сдержаться. Хотя шанс представился великолепный. Если потребуется, Герхарт Пойкерт и Петра Вагнер исчезнуть всегда успеют. Маленькая трагическая история, достойное завершение безнадежных отношений, Ромео и Джульетта сурового настоящего. Еще есть время написать конец истории. Но в этой главе глухой женщине места нет. Придется их отпустить.
— Кстати, Хорст, где твоя машина? Как ты сюда приехал?
Говорила Петра без обиняков. Редкий случай. Какой простой вопрос. Ланкау осталось лишь улыбнуться и ответить: «Как и вы, дорогая Петра». На мгновение растерявшись, он вдруг почувствовал, что его видно насквозь, и помедлил с ответом. Недоверчиво посмотрев на хрупкую женщину, он положил трубку.
— Много ты вопросов задаешь.
Несколько секунд они не сводили друг с друга глаз, а затем она улыбнулась и смущенно пожала плечами.
— Наверное, теперь твоя очередь мне отвечать, — продолжил он.
Высокая женщина, стоявшая за спиной Петры, под его тяжелым взглядом чуть попятилась.
— Зачем ты говоришь, что раньше об этой женщине рассказывала? Что-то тут не сходится.
Он резко шагнул к Петре — выражение лица у нее тут же переменилось.
— А она вообще глухая? Я точно слышал, как ты на нее зашикала, перед тем как вы вошли.
Ланкау подошел к ней вплотную и оттолкнул — она оказалась легкой как перышко. Стоявшая за ее спиной стройная женщина закрыла руками лицо, на локте болталась сумочка. Но толку от этого не было никакого. Одна пощечина — и она рухнула навзничь, не произнеся ни слова.
Она бы и не смогла: челюсть выбита, да и сознание она потеряла.
— Зачем ты сюда пришла?
Не успела Петра добежать до двери, как на ее запястье сомкнулись пальцы Ланкау.
— Ты что творишь, Хорст? Что с тобой такое? — Она дернула руку. — Отпусти меня и успокойся!
Отпустив Петру, он подтолкнул ее к лежащей на полу женщине, но не грубо.
— Кто это? — спросил он.
— Лора. Мы зовем ее Лора, но вообще она Лорин.
— Возьми ее сумочку и передай мне.
Вздохнув, Петра сняла с вялой руки ремешок сумки. Ланкау заметил, что она была тяжелее, чем было видно по той хрупкой женщине. Прежде чем сумка опустела, на сервировочном столике у двери не осталось места. Ланкау без колебаний запустил туда руку и выхватил красно-коричневый кошелек — судя по размеру, целая сокровищница.
Кошелек оказался набит кредитными карточками. Ланкау порылся в них. Все верно, женщину звали Лорин. Лорин Андервуд Скотт. Ланкау очень долго разглядывал адрес и имя. Они ему ничего не говорили.
— Твоя подруга — англичанка. — Ланкау помахал кредитными карточками.
— Нет, она из Фрайбурга. А по крови — англичанка, ну и замужем за англичанином.
— Даже странно, сколько за один день англичан повылезало. Тебе не кажется?
— Я же говорю, она не англичанка!
Ланкау перевернул кошелек. Среди чеков он обнаружил фотографию, размером с паспортную. Петра задержала дыхание.
— Очевидно, у нее дочь есть, — сказал он. — Как ее зовут? Ты ведь знаешь?
— Ее зовут Энн.
Перевернув фотографию, Ланкау заворчал и пошел под люстру в прихожую — рассмотреть фотографию более внимательно.
— Откуда ты эту Лорин знаешь? И зачем притащила ее с собой сюда?
Широколицый резко развернулся лицом к Петре. Схватил ее за руку и сдавил:
— Так кто она, Петра? Как она связана с Арно фон дер Лейеном?
Он сдавил еще сильнее, и женщина всхлипнула:
— Отпусти!
Пытаясь сдержать слезы, она упрямо смотрела ему в глаза:
— Да никак не связана, идиот! Отпусти меня!
Борьба была абсолютно неравной. Крепкий мужчина провел рукой по затылку, с трудом вытягивая шею. Такое бывало на поле для гольфа, когда он неловко бил по мячу. Всегда доставалось мышцам шеи. Через несколько часов боль пройдет. Тощая Петра Вагнер не сопротивлялась его ударам.
Как будто бьешь по воздуху.
Ровно там же, где Арно фон дер Лейен оставил Ланкау, он усадил высокую женщину на стул, несильно отличавшийся от того, на котором сидел он. Он крепко стянул ее лодыжки — с царапин стала сочиться жидкость, — однако она даже не пошевелилась.
Она так и не пришла в себя.
Проходя подсобное помещение — ослабевшую Петру он перекинул через плечо, — он выключил главный рубильник. В ту же секунду погас фонарь, освещавший двор, — над ними открылось звездное небо.
Предмет его гордости находился в средней части длинного сарая. Хотя, как правило, в год у него выходило не больше пары сотен бутылок хорошего белого вина, в приступе жадности он купил пресс для винограда, годный и для куда более крупного виноградника. Через несколько недель его снова помоют и подготовят к работе. А пока он отлично подходит для того, чтобы оставить там связанную Петру, — она пока еще плохо понимала, что от веревок ей не избавиться. Ланкау потянул за платок, который засунул ей в рот как кляп. Довольно туго.
— Лежи тихо — и все будет хорошо, — сказал Ланкау, побарабанив по огромному, горизонтально расположенному винту, на котором она лежала.
Петре точно известно его предназначение — как и любому, кто живет в винодельческом регионе. Он выжимает из винограда все что только можно. То же самое он сделает с ней.
— От этого винта тебе ничего не будет.
Потом Ланкау, к ее ужасу, дотянулся до выключателя. Она закрыла глаза.
— Да-да, Петра. Пока главный рубильник выключен, можешь быть спокойна. Через несколько часов все закончится. А пока полежи здесь. Там посмотрим, что делать.
Возвращаясь в дом через двор, Ланкау втянул влажный воздух. Скоро наступит осень.
Всего пару часов назад он раздумывал, не оставить ли на стене место еще для пары рогов.
Глава 57
Хоть это и ужасно, но факт остается фактом.
Лорин во Фрайбурге.
В одно мгновение он перенесся в страшную реальность. Сделав глубокий вдох, Брайан пошел быстрее. Теперь он готовился к худшему. Чуть раньше тем же вечером он решил окончательно попрощаться с Фрайбургом, но судьба ему этого не позволит. От того, что ему рассказала Бриджет, его бросило в дрожь.
Катастрофа. Все очень серьезно, и замешаны в деле не только он и те мужчины, которые все эти годы не уходили из его мыслей. Еще в эту абсурдную ситуацию оказалось втянуто самое неловкое и беззащитное существо из всех, кого он мог представить.