– Ты готов? – спросила она, когда такси притормозило перед ее любимым баром в Вест-Виллидже.
Я кивнул, полностью осознавая, что не готов ни к чему из того, что собиралась сделать эта девушка.
Когда мы вышли из такси, она взяла меня за руку и повела в темную, пропитанную эротизмом забегаловку. Там было многолюдно, но, похоже, у каждого из присутствующих на уме было только одно. Мы сели на обитый бархатом диванчик и заказали напитки. Она улыбнулась, как бы успокаивая меня, но напряжение нарастало. Я согласился отдать святость своего брака в ее нежные руки. Что должно было произойти? Это не имело значения. Не было другого выбора, кроме как позволить нашему желанию вести нас за собой.
– Я всегда считала эту песню чертовски романтичной, – призналась она.
Я навострил уши: группа «Radiohead» умоляла девушку замечать, когда нет рядом того, кто ее любит.
– Я с детства мечтал быть особенным, – сказал я.
Не отводя глаз, она поставила свой бокал между нами, притянула мое лицо к своему и одарила меня поцелуем из всех поцелуев. Губы у нее оказались более пухлые, чем у Эйми, а язычок – проворнее. Мое сердце бешено колотилось от прекрасного ощущения новизны.
В ту ночь мы долго и страстно целовались – это простительно по большинству критериев супружеской неверности, – но я знал: мы перешли черту, обратно за которую уже не шагнешь. Я бы не стал, даже если бы мог. Особенно из-за того, что наговорила мне какая-то астроведьма.
За пределами кабинета Рини дом неприветлив, впечатление такое же, как от этого разочаровавшего меня сеанса. Закуски из морепродуктов обветрились, от них тянет вонью мелководья. Но хуже запахов – звуки. Марго в бешенстве, она из-за чего-то сцепилась с Иден. Не знаю, о чем они спорят, и мне все равно. Я хочу выпить, но бармен куда-то подевался. Я захожу за стойку и наливаю себе очень большую порцию виски «Джек Дэниэлс». Перебранка продолжается. Я потягиваю свой напиток, но этого недостаточно, чтобы сравниться с возбуждением Марго и Иден, которые, похоже, готовы поубивать друг друга.
– Эй!
В комнате сразу же воцаряется тишина. Облегчение.
– Успокойся, Марго, – говорю я.
Марго выходит из гостиной. Иден проскальзывает в кабинет астролога. Я спокойно допиваю свой виски и пытаюсь понять, как разгрести кашу, в которую вляпался.
Марго
В дамской комнате я рассматриваю свое отражение в зеркале. Я держу все в себе, не так ли?
Адам никогда не упускал случая «поддержать» меня подобным образом. Конечно, он сидел у астролога и пропустил мой спор с Иден, но советовать мне успокоиться все равно было неуместно.
Мы с Иден не близки. Терпим друг друга ради наших мужей, хотя, когда мы собираемся пообедать вчетвером, всегда приятно проводим время. Но сегодня вечером, в присутствии всей компании, она, казалось, хотела что-то доказать.
Я наблюдаю за выражением своего лица, пытаясь восстановить в памяти, почему разговор пошел не так, как надо.
Это должен был быть прекрасный обед. Как организатор группы, я задержалась возле деревянного обеденного стола в деревенском стиле, ожидая, пока все не рассядутся и не приступят к еде. Из тихой кухни доносилось шипение рыбьей кожи. Запах чеснока, витавший в воздухе, усиливал аромат разливаемого по бокалам мерло. Официант в перчатках поставил на стол блюдо с сочным лососем, желтыми и зелеными кабачками и карамелизированными коричневыми запеченными моллюсками. Люстра над головой светила вполнакала.
– Сегодня все выглядят потрясающе, – сказала я.
Хотя этот уик-энд обещал быть более непринужденным, чем предыдущий в Плайя-дель-Кармен, все оделись очень нарядно. Приталенное платье Фарах с глубоким V-образным вырезом едва прикрывало ее грудь, многослойные изящные ожерелья-шармы Иден прекрасно дополняли ее топ-бандо. Брючный костюм Эйми с открытой спиной заставил меня почувствовать себя монахиней в моем элегантном изумрудном платье с запáхом. Эта компания любила вволю покрасоваться на первом обеде уик-энда.
В такой идеальной обстановке мне было достаточно легко забыть о приложениях для отслеживания овуляции, о печали в годовщину смерти моих родителей, о трещине, разделившей нас с братом. Я держала все это в себе. И оно там, внутри, прекрасно разместилось.
И все же маленькие острые кусочки продолжали торчать. Я не понимала, почему брат обманул меня: заявил, что не приедет сегодня вечером, а потом появился почти вовремя, в конце приветственной речи Рини. Решил покрасоваться? Меня унизили, назвав наивной, так как я считала Фарах гинекологом Эйми. Неужели Эйми поддразнивала меня, чтобы развлечь Фарах? Меня смутила проницательность Рини, которая заявила, что я чувствую глубже, чем люди, которые решили со мной поделиться. Это было сказано ради сущего драматизма?
– Еда потрясающая и обслуживание выше всяких похвал, – сказала Фарах.
– Надеюсь, никто не станет это есть, – поморщилась Иден, зачерпнув салат из миски и поковыряв его на своей тарелке вилкой. – Видите, как он блестит? Явный избыток масла, даже если оно обогащено омега-шесть жирными кислотами. И голубой сыр, самый токсичный из сыров.
– Иден, ты свободна от дежурства в этот уик-энд, – одернула ее Фарах. – Не нужно следить за нашей едой.
Фарах явно наговорила бы больше, но прикусила язык из уважения к Эйми, мамочке-инфлюенсеру, хотя, я готова поспорить, у нее возникли те же вопросы о компетенции Иден, что и у меня. Сегодня утром Иден опубликовала в своих социальных сетях новую «сертификацию», и я вслух поинтересовалась у Теда: «Неужели люди думают, что Иден имеет право давать медицинские консультации?» Я бы не удивилась, если бы они поцапались с Фарах.
– И какие же надежды вы связываете с Рини? – спросила я, стараясь соответствовать роли добросовестного организатора.
Сначала никто не ответил.
– Ну, ты, конечно, собираешься расспросить о ребенке, – объявила Эйми.
– Зачем ты говоришь за меня? – Вероятно, только напряженный тон выдавал мое истинное состояние, но я пыталась сохранять хладнокровие.
– Да ладно, все здесь знают, что ты пытаешься забеременеть, – непримиримо заявила Эйми.
Да, мне тоже казалось, все знают, что мы пытаемся зачать ребенка на протяжении пяти лет. Пяти долгих, мучительных лет. Но нет.
– В первый раз слышу, – удивилась Иден.
Я поискала глазами Теда на другом конце стола. Он бы точно пришел мне на помощь, но место пустовало. Должно быть, они с Риком вышли.
– Бесчисленные врачи, – Эйми скорчила рожу Фарах, – не дали им никаких ответов. Я уверена, Марго надеется, что астролог окажется более проницательной.
– Кто бы мог подумать, что я встречусь с тем, кто заглянет в мои мысли, – неискренне сказала я.
– Астрологи не являются экстрасенсами, – вмешалась Иден.
– Нет. Но они могут предсказать жизненные события на следующий год, изучив расположение планет в определенных домах звездной карты человека, – пояснила я.
– А если она скажет тебе, что в этом году у тебя не будет ребенка? – спросила Иден.
– Тогда впереди следующий год, – ответила я с деланой беспечностью и небрежно потерла большим пальцем запотевшую стенку бокала, мечтая, чтобы Иден замолчала.
– Внешнее вмешательство больше не позорное клеймо, – вздохнула Фарах. – Даже для такой традиционалистки, как ты, Марго.
Фарах, конечно, права. Мой лечащий врач тоже задается вопросом, почему я не решилась на ЭКО по прошествии этих кошмарных пяти лет. Только Рини способна меня понять. Она говорила, что я живу в мире фантазий, но я сама называю его рукотворной утопией. В моем идеальном мире зачатие – чудо, не требующее медицинского вмешательства. Я хочу пожить там еще немного, хотя и понимаю, что в моем возрасте не могу позволить себе задерживаться надолго. Я улыбнулась Фарах за ее искреннее участие. Она наверняка встречала пациенток, настолько же пропитанных отчаянием, которое я тщетно пытаюсь скрыть.
– Спасибо за совет, – вслух поблагодарила я Фарах.
– Что ж, даже при наличии медицинской помощи ты не имеешь права на ребенка, потому что излишне хочешь его иметь, – изрекает Иден.
Я наколола на вилку помидор черри, политый бальзамическим уксусом, сунула его во внезапно пересохший рот и с трудом проглотила.
– Похоже, ты принимаешь мое желание за что-то другое, – возразила я Иден.
– Похоже, ты считаешь, что заслуживаешь этого, – сказала Иден. – Считаешь, что имеешь право подчинить себе природу.
– А как насчет тебя, Эйми? – спросила я, пытаясь вернуть разговор к исходной точке.
– Я? Я беременею каждый раз, когда Адам смотрит на меня. – Она рассмеялась, не уловив смысла моей реплики.
– Годами ты устанавливала правила, чтобы не забеременеть. А теперь щелкаешь выключателем и не понимаешь, почему это не срабатывает, – подняла брови Иден.
– У меня стабильная работа, прекрасные отношения и любящий дом – подходящие условия для того, чтобы зачать новую жизнь.
– Если бы ты сердцем признала свое право, это могло бы освободить тебя. Возможно, ты бы действительно забеременела, – уверенно произнесла Иден.
Адам вернулся с сеанса и подошел к барной стойке. Его присутствие придало мне смелости. Иден пыталась меня спровоцировать, но ей не удалось заставить меня сорваться. Самообладание жизненно важно для моей карьеры юриста.
– Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем муже, ни о моей семье, – сказала я Иден.
– Эй! – Это вмешался Адам, и я выжидательно посмотрела на него, надеясь, что он поддержит меня, но он обронил: – Успокойся, Марго.
Я встала, поправила платье и со словами:
– Извините меня, – покинула столовую.
Сейчас я прячусь в дамской комнате, сдерживаемые чувства нависают надо мной, густые и тяжелые, как грозовая туча. Иден – лицемерка, что ей следовало бы признать, ведь вся ее карьера построена на проблемах женщин с искаженным образом тела. Она впихивает им в уши лженаучную чушь о здоровье. Какое ей дело до того, что после многолетних попыток забеременеть я настолько отчаялась, что захотела услышать от астролога, что у меня будет ребенок?!