– Я тоже любитель острых ощущений, но то, что вы устроили утром… чистое безумие, – говорю я.
Рини пристально, чуть наклонив голову, смотрит на меня:
– Что вы имеете в виду?
– Вот так упасть со скалы. Мы все думали, что вы погибнете.
– Мне жаль, что это упражнение напугало вас. Оно должно было подтолкнуть вас к действию. Это мужская энергия.
Я сажусь напротив Рини в то же кресло, что и вчера, когда была здесь с Фарах.
– Ничего страшного. И звучит заманчиво… Но что же здесь происходит на самом деле? – Похоже, Адам и Марго поделились со мной своим дурным настроением. Не знаю, из-за атмосферы этого дома или из-за Рини. И тут я вспоминаю о том, что не дает мне покоя. – Мы знакомы?
– Нет, мы никогда не встречались.
Это похоже на ответ, но на самом деле ответом не является.
– Вы что-то скрываете от нас? Я чувствую это.
Кажется, Рини расстроена моими молниеносными обвинениями. Она хотела пробуждения мужской энергии – и вот пожалуйста. Но меня саму удивляет моя реакция. Да, я импульсивна, но дело принимает мрачный оборот.
Рини оглядывается через плечо на книжный шкаф у себя за спиной. Мой взгляд падает на три книги, которые кажутся неуместными среди томов в кожаных переплетах. У моей бабушки были такие же полки, но на третьей за фальшивыми корешками находился ящичек, куда она прятала драгоценности и иногда коробки печенья с маршмеллоу. Рини живет одна в большом доме, принимает у себя незнакомых людей, она вполне могла спрятать на полке что-нибудь для самозащиты, например перцовый баллончик или что-то поэффективнее.
– Это звучит как классическая проекция, – говорит Рини. – Похоже, это вы что-то скрываете.
Я неправильно истолковала ее реакцию. Она не защищается – она нападает на меня.
– Я? Скрываю от вас?
– От меня, от всех, от себя самой.
Рини права. Я вздыхаю. Она не злой гений, ей нужно поддерживать репутацию. Ожидается, что ее астрологический бренд будет немного ведьмовским.
– Я чувствую себя не в своей тарелке с тех пор, как мы покинули город. Не могу избавиться от некоторых неприятных воспоминаний.
– А-а-а… Ну, это похоже на эмоции, вызванные ретроградным Меркурием. Мы все их испытываем.
– Разве это не оправдание, которое люди используют, когда их прямые трансляции в Instagram дают сбои?
– Я говорю о стремлении заглянуть внутрь себя, вернуться к прошлому, чтобы освободить дорогу в будущее. Большинство людей игнорируют это, но вы, кажется, вполне настроены.
Я качаю головой, борясь с желанием поделиться. Такие авторитетные люди раздражают меня. Зачем выплескивать негативную энергию во всеобъемлющий Интернет? Это закрытый сеанс, и потому некоторые восприняли бы его как прекрасную возможность поделиться своими самыми темными тайнами и сокровенными желаниями, но я верю, что, как только вы произнесете какие-то слова, они выйдут в мир. И кто-то другой сумеет перехватить их, услышать, узнать, даже если вы не делились с ним сокровенным. И все же я не хочу упускать шанс внести ясность.
– Это неприятное чувство. Мне кажется, я могу потерять все или, напротив, у меня есть некое приобретение, но я еще не знаю об этом.
– Каждая потеря дает возможность обрести что-то новое, непохожее или лучшее. Чаши весов всегда балансируют… – говорит Рини.
Она начинает описывать мою Луну в Весах и весы правосудия, но я не могу разобрать ни слова из того, что она говорит. Внезапно я встаю с зеленого кожаного кресла и падаю на диван у стены. От шампанского и козьего сыра у меня скручивает желудок, и я чувствую, что меня вот-вот стошнит. Я закрываю лицо рукой и смотрю в темноту на сгибе локтя, понимая, что вот-вот потеряю контроль над рвущейся на волю истиной.
– Десять лет назад я хотела, чтобы одна девушка… перестала существовать. И с тех пор о ней нет никаких вестей. Нигде, – признаюсь я.
И как только эти слова слетают с моих губ, что-то высвобождается. Тяжесть в груди. Тяжесть, от которой становится трудно дышать. Что я наделала?
Я уже давно перестала думать о ней. Мы с Адамом простили друг друга и стали жить дальше. Я никогда не вспоминала о ней. Она была эпизодической фигурой в нашей истории. Но когда родилась моя третья дочь, я поймала себя на том, что порой, засыпая от усталости, прокручиваю в голове те дни. Она сыграла главную роль в моих переработанных воспоминаниях. И я начала искать ее. Я хотела забыть ее, а не преследовать. Обновить свои представления в надежде, что старые изменились бы, если бы отыскалась ее актуальная фотография. Но я ничего не нашла. Ничего в Google. Ничего в социальных сетях. Возможно, она надежно отгородилась от меня повсюду, но мне показалось, что это что-то похуже.
– И вы?.. – Рини заикается.
– Нет-нет! Я едва дотронулась до нее. Но, вероятно, хотела, чтобы случилось что-то очень плохое.
– Вы действительно в это верите?
Я пожимаю плечами. Я больше не знаю, во что верить. Но подозреваю, что иногда я сильнее, чем сама о себе думаю.
Я чувствую, как со свистом из моих легких вырывается воздух, когда Рини садится в кресло рядом с диваном. Затем она берет меня за плечи, ее большие пальцы прижимаются к нежным участкам моей шеи. Это сильнее, чем плач ребенка в душе. Я чувствую это. Комната смыкается вокруг меня.
Я открываю глаза и сажусь, готовая защищаться. Рини сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Навязчивые мысли снова одолевают меня.
– Простите, но мне нужно уйти. Вы ни в чем не виноваты, я уважаю вашу настойчивость. Но задушевный разговор с незнакомкой и признание в своих дурных поступках – это не про меня. Мне нужно думать о хорошем. Прямо сейчас я привношу в свою жизнь только положительные эмоции.
Я вскакиваю с дивана и оставляю Рини наедине с ее бумагами обо мне. Я не стала грубить, как Иден или Марго, объяснилась, по крайней мере частично. Мне не нужно то, что она собиралась мне сказать, потому что я точно знаю, что делать.
Я выхожу из коридора и поднимаюсь в наш номер, прихватив коктейль. Выбираю идеальный наряд, принимаю душ, делаю прическу и макияж, потягиваю напиток и слушаю любимые песни о любви.
Ощутив, что готова к съемке, я выхожу на лужайку за домом. Ставлю рядом кресла «Адирондак» и смотрю на причал. Я вовремя. Настал волшебный час, и лужайка в «Звездной гавани» залита ярким сиянием – прямо-таки золотые поля. Я возвращаюсь в дом за бутылкой вина и двумя бокалами. Потом нахожу Адама. Я знаю, как сохранить ту жизнь, которую люблю. Я занимаюсь этим уже много лет; это называется манифестацией. Мой Instagram это докажет.
Адам
Я загоняю восьмерку в левую угловую лузу. Марго уже готова расплакаться из-за своего второго проигрыша, когда я слышу, как Эйми зовет меня. Марго выпрямляется, держа бильярдный кий наготове, как копье.
– Успокойся, ладно? – прошу я, чувствуя нервозность сестры.
– Чего она хочет?
– Я все еще ее муж. То, что она ищет меня, не является признаком безумия.
– Как ты думаешь, она знает? – шепчет Марго.
– Серьезно, это нужно прекратить. Я не переживу этот уик-энд, если ты будешь подпрыгивать каждый раз, когда Эйми произносит мое имя.
Как по команде, Эйми снова зовет меня. На этот раз ее голос звучит игриво. Я уверен, что она выпила. Плечи Марго расслабляются.
– Что? – кричу я в ответ.
Эйми следует на мой голос, пока не появляется в дверях игрового зала. Ее руки ложатся на косяки с обеих сторон.
– Вот ты где, – произносит она.
Ее свитер чуть задрался, обнажив живот. Лицо раскраснелось, но не покрылось пятнами, как после пробежки. Кровь, разогретая алкоголем, прилила к щекам, будто она ловко нанесла румяна. Губы темно-розовые. Эйми, когда пьет, облизывает их, пока они не приобретут такой цвет. Такая она, моя любимая Эйми.
Была моей любимой Эйми. До того, как я понял, что ее любовь – всего лишь игра в дым и зеркала.
– Ты не мог бы выйти со мной во двор? – спрашивает она.
– У нас с Марго игра в самом разгаре.
Марго прислоняет кий к стене в неохотном жесте капитуляции. Наверное, она хочет, чтобы мы поговорили. Или, по крайней мере в ее воображении, это лучше, чем если бы я находился рядом с Иден.
– Пойдем? – спрашивает Эйми.
Она переплетает свои пальцы с моими и ведет меня по коридору, но, когда мы проходим через столовую, я выпускаю ее руку. Эйми оглядывается на меня. Я указываю на барную стойку. Тут в дверях появляется Джо, ищет глазами Фарах.
– Нет-нет, на улице нас ждет вино, – говорит Эйми.
Я уверен, она не хочет, чтобы Джо отвлек меня.
Выйдя из дома, я оборачиваюсь и замечаю Иден, сидящую на коленях у Рика в солярии на застекленной веранде. Он смотрит в свой телефон и протягивает ей один из наушников. Иден ловит мой взгляд, но не двигается с места.
Она так ведет себя с Риком, когда меня нет рядом? Мне становится дурно при виде того, как она так интимно общается с кем-то еще, даже с мужем. Я быстро отвожу глаза и выкидываю семейство Рика из головы.
– И что тут у нас? – спрашиваю я Эйми.
– Мне нужно сделать пост. – Она машет руками, и я замечаю, как романтично выглядит подготовленная сцена. Волшебный час над водой, кресла «Адирондак», бокалы на маленьком столике между ними.
– С нами? – Я застигнут врасплох.
Онлайн-образ Эйми как мамочки-инфлюенсера, как правило, не имеет ко мне никакого отношения. Она работает с девочками, используя штатив с подсветкой и автоспуск. Пожалуй, она ни разу не просила меня о помощи, даже в самом начале.
– Я не могу быть мамой без папы моих деток. По крайней мере, так говорят рекламодатели, которые мне отказали. Им нужно больше снимков счастливой пары, – объясняет она.
Теперь в этом есть смысл. Она не хочет, чтобы я вмешивался, но знает, как развести парней с деньгами.
– Садись, – говорит она.
Эйми садится рядом со мной, пристраивает свой телефон на столик между нами и кладет наши руки на мой подлокотник. Ее обручальное кольцо сверкает в лучах заходящего солнца. Через несколько секунд она наклоняется и целует меня.