– Я тебя не заставляла, – заявляет Эйми.
– Верно, тебе не пришлось прилагать усилия. Потому что я бы сделала для тебя все что угодно. Это моя вина.
Я больше не могу этого выносить. У них у всех первобытные реакции загнанного в ловушку животного. Их инстинкты не подчиняются рациональному мышлению, они прорываются наружу.
– Не слушай ее, – говорит Адам Эйми. – Она стремится контролировать тебя, хочет, чтобы ты порвала со мной. Она все время отдает тебе приказания, будто твоя нянька.
Глубинная связь между мной и матерью Эйми, холодной медсестрой, должна причинять боль и мне, и Эйми. Да, я запуталась в своих чувствах к Эйми, но я подталкиваю ее к правильному поступку. Важно взглянуть правде в глаза, а затем решить, как жить дальше. Я не питаю тайной надежды, по крайней мере осознанно, что она разведется с Адамом и влюбится в меня. Пока нет. Слишком рано об этом говорить.
Оскорбительные слова Адама побуждают меня вернуться в дом.
– Подожди! – зовет Марго.
Я оборачиваюсь и вижу, как она пересекает лужайку, направляясь к Теду. Он широко раскидывает руки и заключает ее в теплые объятия, спасая от холодного дождя. Это искреннее проявление любви, которое успокаивает меня, в отличие от фарса Адама и Эйми.
– Понимаешь, меня беспокоит, не является ли Рини мошенницей, ненастоящим астрологом, – говорит Марго. – Ну, на сеансе она сказала, что через девять месяцев у меня будет ребенок. Значит, я беременна прямо сейчас. У меня наверху есть тест на беременность.
– Правда? Мы же договорились, что в этот уик-энд тестов не будет, – чуть хмурится Тед.
– Все так. Я обнаружила этот тест на дне своего чемодана сегодня днем. Я не покупала его и не упаковывала, но он там. Он, должно быть, старый, – извиняющимся тоном произносит Марго.
– Повезло, – слабо улыбается Тед.
Я делаю очевидный вывод:
– Итак, если тест положительный, Рини абсолютно права, и Эйми изложит Иден свою версию случившегося.
– А если тест окажется отрицательным, мы проводим Рини в ее коттедж и отправимся домой, как только станет безопасно. Давайте позволим судьбе решить, что будет дальше, – предлагает Марго.
– Договорились, – соглашается Эйми.
Адам и Тед бурчат нечто неопределенное. Я киваю в знак согласия в тот момент, когда небо прорезает молния.
Под раскаты грома мы впятером бредем по мокрой траве к главному дому.
– Не так быстро! – кричит Рини; она надела толстовку с капюшоном поверх испачканной одежды. – Вы, Адам, не войдете в мой дом, пока я не услышу то, что мне нужно.
Рини
Такого поворота событий я не ожидала. Моей целью было всего лишь защитить сестру, но мои гости набросились на меня. Адам и Эйми принялись негативно высказываться о моем характере, моем бизнесе, моем опыте и навыках.
– У меня действительно были скрытые мотивы принять вашу группу, но это не значит, что я мошенница. Я изучаю астрологию с четырнадцати лет, и все, что вы услышали, основано непосредственно на ваших гороскопах. Но одному из вас я хотела задать несколько личных вопросов.
– Кому же? – спрашивает Эйми.
– Адаму. Это человек, который, как я узнала, причинил боль моей сестре до того, как появились вы, Эйми. Я понятия не имела, что вы тоже приняли участие в той трагедии. Я поняла это в процессе обсуждения вашей звездной карты. Вы усугубили ее душевную травму.
– Простите, – вздыхает Эйми.
– Чего вы добиваетесь, Рини? – спрашивает Марго.
Она помогает мне продвинуться к цели. Но одного фрагмента картины все еще не хватает.
– Я хочу, чтобы Адам ответил за то, что он натворил, – отвечаю я.
– Да что такого я сделал вашей сестре? Или, по-вашему, что я натворил? – взвивается Адам.
Я обрываю себя на полуслове. Да, я не знаю всего. Но мне достаточно много известно. Диспозиция. Она студентка-подросток. Он ее профессор. Женат. Очарователен. Она поклоняется ему, как мифологическому герою.
– Вы вступили с ней в неподобающие отношения и отказались взять на себя ответственность. Как и сейчас с Иден. Это не флуктуации, а проявление вашей сущности. Но у любого действия есть последствия. Требовать немедленного исполнения своих капризов, ожидая, что все вокруг станут подчиняться, по меньшей мере, недостойно. Вы должны ответить за то, что сделали…
Мое заявление прерывает не только раскат грома, но и неожиданное звяканье металлической двери. Раздвижной двери подвала. Различая во мраке и дожде хрупкий силуэт, показавшийся из-за угла, я не могу скрыть своего восторга. Я уже начала опасаться, что это не произойдет при моей жизни. Это чудо. Мое последнее желание сбылось.
Энди шагает навстречу буре. Впервые за много лет моя сестра в присутствии других людей идет по земле.
Создать неприступное убежище в стенах дома было ее идеей, не моей. Я надеялась, что переезд в предместье Гринпорта постепенно исцелит мою сестру, будто растянутый во времени глоток волшебного зелья.
Воодушевленная, я устроилась на работу, чтобы обеспечивать нас обеих и ремонт, а Энди сосредоточилась на обучающих роликах на YouTube. Но как только дом стал походить на жилой, нам в дверь постучали любопытные соседи и предприимчивые журналисты. Им хотелось знать, как две юные особы управляются с ветхим имуществом. Напористо или, что еще хуже, нацепив маску показного дружелюбия, они пытались втереться в доверие и получить информацию. Энди вынести этого не могла. Она категорически отказалась выходить из дома – никогда и ни по какой причине.
Мир Энди катастрофически изменился в третий раз, что подействовало на меня самым разрушительным образом.
Она позаимствовала идею секретной комнаты из выложенного на YouTube интервью Энтони Горовица для Би-би-си, в котором он рассказывал о тайном кабинете, где создал все свои шедевральные романы. Сестра показала мне это видео, когда я пришла домой со смены. Как решение для создания изолированного рабочего пространства это было круто, но Энди-то хотела большего. Если бы о ее затее стало известно, история попала бы на первые полосы газет, причем Энди сочли бы безумным фриком, а меня каким-то выродком. Энди умоляла. Мы могли бы построить дом для меня. Чтобы я была в безопасности. Чтобы я была счастлива.
И все же я собиралась воспротивиться. Конечно, мне хотелось, чтобы Энди чувствовала себя в безопасности, но и желание, чтобы она вернулась в мир живых – что означало взаимодействие с обществом, с его розами и шипами, – было ничуть не меньше. Я всерьез опасалась, что этого никогда не произойдет, если она поселится в тайных апартаментах дома.
И потому попыталась убедить Эрика ответить Энди отказом – в этом случае я могла бы свалить вину на него. На тот момент Эрик был единственным человеком в Гринпорте, который когда-либо видел Энди. Слухи, что в старом доме живут две девушки, ходили, но никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это. Энди звонила по телефону, но не через Zoom, и отказывалась открывать двери поставщикам, однако она доверяла Эрику, и он никогда ее не подводил. Если Эрик и обращал внимание, что Энди не выходит из дома – ни пообедать с нами, ни сходить в бар, ни даже за продуктами, – то никак это не комментировал.
В общем, когда я поделилась с Эриком идеей Энди, он не стал осуждать ее и сразу перешел к практическим действиям. Для начала он сказал, что официальное внесение изменений в проект планировки привлечет внимание общественности. И сведет на нет то, что, по его мнению, было главным – создать условия, при которых никто не узнает, что Энди живет в «Звездной гавани».
Когда мы поняли, на какой риск шел Эрик, строивший апартаменты для Энди без разрешения, я пришла к выводу, что он достоин узнать всю историю моей сестры – по крайней мере, то, что было известно мне, начиная с того момента, как отец ушел от нас, и заканчивая той ночью, когда она бросила колледж. Я не забыла упомянуть и о нетерпимости нашей матери, и о растущей агорафобии Энди. И Эрик, который теперь знал, через что прошла Энди, в конце концов стал ей надежным другом.
– Я попрошу власти выдать вам свидетельство о праве собственности на дом и коттедж. Но если вы когда-нибудь решите продать «Звездную гавань», у вас будет много проблем с незаконной пристройкой, – предупредил нас Эрик.
– Мне и в голову не придет продавать этот дом и участок, – сказала я, мечтая о бизнесе, который маячил на горизонте.
– Не при нашей жизни, – согласилась Энди, успокоенная тем, что у нее есть тайный уголок.
Я думала, у нас с Энди общее видение будущего, но мы никогда по-настоящему не сходились во мнениях. Для нас обеих «Звездная гавань» явилась воплощением мечты, но совершенно по-разному. И это фундаментальное различие оставалось под спудом в течение многих лет. Пока не стала известна дата моей смерти.
Когда моя судьба была предрешена, я порвала с Эриком, оттолкнула его, чтобы защитить, но поступить так с Энди не могла. И объявить ей, что мне суждено через шесть месяцев бросить ее, не способную в одиночку противостоять миру, было слишком жестоко. Так что мне пришлось помогать ей адаптироваться к иной жизни, ничего не объясняя. Для начала я направила всю свою энергию на то, чтобы придумать, как обеспечить ее, когда меня не станет. Первое, что я сделала, – это составила завещание. Я оставила ей все, то есть мои банковские счета и «Звездную гавань».
После встречи с адвокатом, зная, что бизнес по закону перейдет к сестре после моей смерти, я почувствовала себя уверенно, но эта уверенность исчезла, когда я задумалась о материальном обеспечении. Энди разбиралась в астрологии не хуже меня: я хорошо ее обучила. Она заполняла анкеты для приема новых гостей, помогала мне составлять таблицы и готовить гороскопы для личных и групповых сеансов. Словом, Энди с успехом могла вести дела «Звездной гавани», но только за кулисами. Она напрочь не доверяла незнакомцам.
Чувствуя, что время поджимает, я получила подсказку, посмотрев «Настоящих домохозяек Беверли-Хиллз». Там одна из женщин сказала: «Никогда не поздно попросить прощения». Они с сестрой принесли друг другу извинения и обнялись, не только положив конец многолетней вражде, но и решив проблемы, которые, каза