Марго бросается на Энди, но я хватаю ее за руку.
– Лжет тут Тед, – заявляю я; Марго отшатывается, как от пощечины, а я поворачиваюсь к Теду. – Ты ее знаешь.
Тед отодвигается и делает вид, что изучает лицо Энди. Я не знаю, кого он пытается обмануть. Она выглядит точно так же, безупречно сохранилась.
– Тед был там в тот вечер. Эйми, ты его видела. Мы сидели у барной стойки, когда ты вылила на Энди пиво, – говорю я.
– Верно, – соглашается Эйми. – Я проследила за тобой от бара «У Лилиан», где вы с ней встречались. И пришла в ярость. Тед был в баре.
– На самом деле я попросил его присмотреть за Энди, когда побежал за тобой, – объясняю я.
Я знаю Теда больше пятнадцати лет, и мысль, что он мог хранить подобную тайну две трети этого срока, кажется мне сомнительной. Но я не в силах понять, зачем Энди что-то выдумывать.
– Почему ты не сказала мне, что виновник Тед? – спрашивает Рини свою сестру. – Все это время я была нацелена на Адама.
– Я не могла рассказать тебе о том, что он сделал, – отвечает Энди. – Не имеет значения, что ты знала и какую информацию упустила. Когда Марго заказывала астрологический ретрит, я знала, что он будет здесь. Я увидела объявление об их свадьбе в «Нью-Йорк таймс» через год после того уик-энда в «Гансвурте».
– Уик-энд в «Гансвурте»? – переспрашиваю я. – Вы встречались?
Энди качает головой, но на меня не смотрит. Ни разу даже после всего, что мы пережили вместе. На Теда она тоже не смотрит. Все это время она обращается непосредственно к своей сестре. А теперь она роняет:
– Я пыталась предупредить вас, Марго.
– Ладно, на этом все. Мы закончили, – морщится Тед.
– Вот именно. Пошли, – добавляет Марго, они с Тедом идут по лужайке к дому, а мы остаемся на месте.
– Никто никуда не пойдет, пока мы не разберемся во всем этом! – чуть повышает голос Рини.
Тед и Марго послушно останавливаются, хотя и выглядят расстроенными. Эйми, Фарах и я поворачиваемся к Рини и ее сестре.
– Информации явно недостаточно. Продолжайте, пожалуйста, – просит Фарах.
Энди
Найти Теда оказалось на удивление легко. Он назвал мне свое настоящее имя – имя и фамилию. Рассказал, чем занимается, а на спортивной сумке, которая была у него с собой в тот вечер, было написано название банка, где он работал. Я позвонила ему в офис и оставила сообщение – просьбу о встрече. Голосовая почта очень подходила ему: мужской голос, уверенный, не агрессивный. Тед набрал меня через час:
– Я думал, ты никогда не позвонишь.
– Ты ждал моего звонка? – удивилась я.
– Конечно. Я запомнил тот вечер. Он был отличным. Я думал, тебе тоже понравилось, но прошло почти два месяца, и я решил, что ошибся.
– С чего ты решил, что я не ждала твоего звонка?
– Потому что записал свое имя в твоем телефоне и сказал, что, если ты захочешь повторить, я не против.
Он говорил правду, только я обо всем забыла. Утром после нашей первой встречи я плохо соображала. Адам бросил меня, его жена Эйми напала на меня, и с его другом я провела ночь любви. Произошло так много всего, что в голове не укладывалось. Я не понимала, зачем связалась с Тедом. Чтобы разозлить Адама? А будет ли хоть какой-то эффект? Или он выместит злость на мне? Обвинит Теда? Все оказалось еще хуже. Адаму было абсолютно наплевать на меня. Но эти мотивы уже не имели значения: нам с Тедом предстояло обсудить нечто большее, чем мы сами.
– Я работаю сегодня вечером, но, вероятно, смогу освободиться около десяти. Встретимся после моей смены?
– Как раз вовремя. У меня дела, но к этому времени я смогу улизнуть с работы.
– Пожалуйста, дай мне знать, если не получится. – Я волновалась, что это прозвучало плаксиво и требовательно, но Тед ответил по-доброму:
– Я не упущу шанс повидать тебя снова.
Тед сдержал свое слово. Он подобрал меня в переулке возле моего бара в десять вечера. Мы немного поцеловались, и я, стремясь сохранить остатки решимости и поделиться своими новостями, порекомендовала другой бар, где мы могли бы поговорить и где, как я знала, меня бы не облапошили. Тед, в духе нашей первой встречи, предпочел роскошь практичности. Никто не проверяет документы, когда ты тратишь пару сотен долларов, сказал он. В самом шикарном ресторане, который я когда-либо видела, он заказал бутылку вина и с полдюжины закусок. Я умирала с голоду, и он решил, что я милая, потому что ем без стеснения.
– Ну, через несколько минут это может показаться тебе уже не милым.
– Это невозможно. Я всегда буду считать тебя милой.
– Я беременна. – Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, а я продолжила, все остальное буквально выплеснулось: – Я собираюсь сохранить ребенка. Я приняла решение. И только хочу прояснить ситуацию: если ты отказываешься принимать участие в его жизни, не рассчитывай, что лет через десять получишь право поменять свое решение.
Тед покачал головой, и улыбка расплылась по его лицу от уха до уха. Он притянул меня к себе, обнял и осыпал поцелуями. Я была так потрясена, что, когда подошедший официант поинтересовался, не нужно ли нам чего-нибудь дополнительно, и Тед заказал еще еды, сидела молча.
– Ты даже не спросил, твой ли он, – сказала я.
Ребенок был Теда, но я ожидала, что он попытается это отрицать. Я ведь крутила роман с Адамом, правда мы всегда пользовались презервативами. В ту ночь в отеле у Теда ничего не было, но я сказала ему, что все в порядке.
– У нас случился незащищенный секс. Вот что происходит, когда пренебрегаешь резинками, – пожал плечами Тед.
– Я не обманывала тебя, когда говорила, что все в порядке. У меня только что закончились месячные. Я думала, до овуляции еще полно времени.
– Меня не волнует, как это произошло. Меня волнует только то, что это произошло. Мы должны отпраздновать это замечательное событие.
– Отпраздновать?
– Давай уедем куда-нибудь на уик-энд. В это время года Новая Англия великолепна.
– Я не могу. Мне приходится брать в баре дополнительную смену.
– Нет, не надо.
– Да, – ответила я.
Тед выглядел так, будто хотел возразить, а я втайне мечтала услышать, что он станет заботиться обо мне и ребенке до конца наших дней, но, думаю, мы оба понимали, что еще слишком рано.
– Как насчет того, чтобы провести несколько ночей в городе? В отеле, где мы зачали этого маленького самородка. Я уверен, ты имеешь право отдохнуть пару дней в середине недели.
– Во вторник у меня выходной, и я, наверное, смогу поменяться сменами, чтобы взять еще и среду.
– Видишь, просто идеально, – просиял Тед.
Мы встретились в холле отеля «Гансвурт» во вторник в пять вечера. Я раздумывала, обнять его или поцеловать, но он подхватил меня на руки и закружил, да так, что мы начали хохотать и у нас обоих закружилась голова. Мы поднялись в номер и не выходили оттуда два дня. В первую ночь было немало неловких моментов, но я их преодолела, позволив Теду взять инициативу в свои руки. Он уговорил меня выпить, чтобы мы расслабились. Я рассудила, что несколько глотков не повредят ребенку. А вот когда он вытащил пакет, полный пузырьков и таблеток, я едва не вышла из себя. Но что было бы логично, не поинтересовалась, не двинулся ли он умом, а объяснила, что я нетипичный подросток из большого города. Наша мать отдала нас в католическую школу и с юных лет заставляла работать, чтобы мы закаляли характер и приносили пользу семье. К счастью, Теду, похоже, было все равно, употребляю я наркотики или нет. И попробовать что-нибудь он не предлагал. Только пояснил, что моя манера поведения на вечеринках для него пока загадка и он решил прийти подготовленным. Идея отпраздновать мою беременность с помощью наркотиков была тревожным звоночком, но я предположила, что Теду нужно время, чтобы изменить свои взгляды.
К концу второй ночи я не могла встать с постели, так мне было больно. Но я старательно это скрывала. Обнявшись, мы смотрели телевизор, и я молилась, чтобы это прошло. Сначала я была уверена, что у меня обострение СРК[17] из-за жирной пищи, которую заказывал Тед. Когда стало ясно, что это не газы, я стала грешить на инфекцию мочевыводящих путей, развившуюся из-за того, как мы занимались сексом. Но инстинкт подсказывал мне, что это что-то похуже. Тед крепко спал, когда я испытала сильнейшую физическую боль в своей жизни. Рыдая от страха, я корчилась на полу ванной, и только холодный кафель приносил мне толику облегчения. Я думала, что дела мои плохи. Совсем плохи, и я скоро умру. Я молила Бога, чтобы у меня разорвался живот или лопнул аппендикс, лишь бы мой ребенок был в безопасности.
Когда Тед проснулся, я была так измучена болью и стыдом, что предложила ему уйти. Позвала его через дверь, будто у меня просто что-то случилось с желудком. Пояснила: у меня поздняя смена в баре, и нет смысла возвращаться домой, я приму душ и соберусь на работу здесь. Он извинился за то, что я плохо себя чувствую, и послал мне воздушный поцелуй на прощание. Двадцать минут спустя я была в больнице, и кровь с угрожающей скоростью заливала мои черные форменные брюки. Отрицать, что у меня может случиться выкидыш, не имело смысла, и следующие пять часов я была одержима мыслью, что, по мнению Вселенной, я не заслуживаю ничего хорошего и Бог наказывает меня за то, что я такая нелюбимая.
– Вам нужно связаться с вашим акушером-гинекологом, чтобы завершить операцию в течение следующих сорока восьми часов, – сказала мне медсестра при выписке. – Мы не делаем чистку, если только жизнь матери не находится в опасности.
– Хорошо, – пробормотала я, пытаясь заглянуть в бумаги, чтобы понять, о чем идет речь.
– Я не совсем понимаю, зачем вы пришли сюда. У вас была нормальная реакция на таблетки. Если бы вы прочитали инструкцию или связались с клиникой, которая вам их выписала, вы бы не потратили впустую наши ценные ресурсы. Мы перегружены работой.
– Я пришла, чтобы спасти своего ребенка. Избежать выкидыша. Разве нет?