На четвёртый раз ключ громыхнул особенно громко, и в Анкином визге прозвучала нотка величайшего наслаждения. Но этот выстрел оказался последним. Ключ разворотило взрывом, и он не годился больше ни для стрельбы, ни, тем более, для отпирания и запирания нового бабушкиного серванта.
Осмотр ключа Анку огорчил. Бабушка имела теперь все основания насплетничать папе. В доме давно уже не осталось ни одного ключа, а теперь ещё этот, с такой красивой витой ручкой. Он обязательно должен торчать в центре нового серванта. А если он там не будет торчать, то бабушка придёт из кухни и мгновенно заметит пропажу.
— Невезучая я, — вздохнула Анка, разглядывая изуродованный ключ. — И чего они такие хилые, эти ключи? Несколько раз стрельнёшь, и уже — пожалуйста.
Но печальная тень тут же сбежала с Анкиного лица.
— А вообще-то, — задорно сказала она, — если по-настоящему, то уже давно пора уничтожить все ключи.
Петя даже глаза вытаращил от удивления.
— А что? — распалилась она. — Это же хамство. В серванте ключ, в письменном столе ключ, в почтовом ящике ключ, даже к школьному портфелю замок приделали. А зачем? От кого мы, скажи, пожалуйста, закрываемся? Друг от друга, да? Что нам друг от друга закрывать?
Она наступала на Петю так, словно он был главным изобретателем и мастером по изготовлению замков.
— Ты что? — пятился Петя. — Шальная какая-то. Испугалась, что от бабки влетит, и на меня набросилась.
— Да? — наступала Анка. — Что ты понимаешь? Ты же отсталый совсем. Нужно издать специальный закон об отмене всех замков и ключей. Чтобы не закрывались друг от друга. И оставить только те ключи, которыми заводят детские игрушки и стенные часы. Понял?
— Иди ты, — сказал Петя.
— Ничего ты не понял, — вздохнула Анка. — Не дорос ты ещё.
— Зато ты доросла. «Закон об отмене замков!» — передразнил он. — А сама сидит и пальто сторожит, чтобы не спёрли.
Анка оглянулась на пальто, висевшие между водосточной трубой и сараем, нахмурилась, но тут же, тряхнув хохолком на затылке, сказала;
— А что? И никто не возьмёт. Идём.
— Куда?
— К штабу.
— Сиди уж, — буркнул Петя.
— Сказано — идём, значит идём.
— Смотри, графиня, будет тебе от бабушки.
— Не твоя печаль. Их тоже нужно приучать, чтобы доверяли людям.
И, небрежно швырнув исковерканный ключ с красивой витой ручкой в мусорный бак, Анка решительно зашагала мимо сарайчиков к арке ворот.
Осиротевшая береза
В Удельнинском парке на месте старой избушки, в которой размещался ребячий штаб, тарахтя мотором и звякая гусеницами, ползал бульдозер. Выхлопная труба стреляла, как пулемёт, и выбрасывала вверх синие кольца дыма. Высокая берёза, что росла у крыльца, свешивала теперь ветви к железной кабине трактора. За один день дом разломали, погрузили на самосвалы и увезли. На месте, где он стоял, осталась лишь засыпанная мусором яма.
Чумазый тракторист в драной тельняшке, сверкая белыми зубами, дёргал за рычаги. Нож бульдозера, зацепив кучу земли со щепками и битым кирпичом, толкал её перед собой в яму.
— Пришли? — спросил Денис у Пети с Анкой. — Странно, что вы так быстро.
— Фу ты, ну ты, — сморщил нос Петя. — Опять недоволен. А я так даже рад, что его ломают. Может, поменьше у тебя идей будет.
— Помолчи лучше, — угрюмо сказал Денис.
Гоша сидел на траве рядом с Денисом. Они сидели совершенно одинаково, положив скрещенные руки на колени и опершись о руки подбородками. Втайне Гоша тоже был рад, что снесли штаб. Он жалел лишь, что его не снесли чуточку раньше, до того, как Яшка пришёл за своей коробкой. Правда, пока и так всё обошлось благополучно. Яшка приехал и сразу схватил Гошу за грудки. Но Гоша только глаза на него выкатил. «Какая коробочка? Ты что? Может, это Денис или Петя. Это они там ремонт делали». И Яшка ничего, отстал.
Вечерние сумерки опускались над опушкой леса, над разбитой, с непросыхающими лужами, дорогой, над урчащим работягой трактором. От трактора доносился запах горячего машинного масла.
— Быстро они, — с уважением произнесла Анка. — Конечно, такой машинищей…
— А я с этим трактористом знаком, — сказал Гоша. — Он меня на тракторе катал. Дядя Сеня его зовут. Он ударник коммунистического труда, раньше на флоте служил, а теперь заочно в институте учится.
Дядя Сеня, который раньше служил на флоте, круто развернул трактор и поддел отполированным ножом старый пень. Пень дрогнул, но не поддался. Гусеницы с лязгом бежали назад, трактор стоял на месте. Пень скрипел и чуть покачивался.
Тогда дядя Сеня подал бульдозер назад и хотел взять пень с ходу. Но пень опять выстоял: он не желал расставаться с крепко насиженным местом.
— Вот это пенёк, рояль с арбузами! — восхитился Петя. — Может, ему лет двести. Ясное дело, его просто так не выковырнешь.
— Все пни такие, — хмуро заметил Денис, — лживые и тупые.
— Ты про что это? — тихо спросил Петя.
— На воре шапка горит, вот про что, — ответил Денис, не поднимая со скрещенных рук подбородка. — Пришёл — и помалкивай.
— Почему это я должен помалкивать? Командир мне тоже!
— Хотя бы и командир.
Петя толкнул Дениса коленом:
— Ты!
— Поосторожней давай! — вскочил Денис.
— А чего?
— Ничего!
— Раскомандовался мне!
— И раскомандовался!
— Ты не разводи здесь культ личности! — заорал вдруг Петя.
— Я культ? — опешил Денис.
— Самый настоящий!
— А ну, повтори.
— Сто раз повторю.
— А ну!
— Культ и ещё раз культ.
— В зубы хочешь?
— Попробуй.
— И получишь.
В воздухе мелькнул кулак. Кулак угодил Пете в грудь. Петя был длинный.
— Ах так?! — завопил Петя.
Он размахнулся и промазал. Потеряв равновесие, Петя таранил Дениса всем телом. Денис полетел в траву. Петя свалился на него. Они катались по траве то в одну, то в другую сторону. Катались они так быстро, что невозможно было разобрать, чьи руки и ноги мелькают сверху, а чьи снизу.
— Как вам не стыдно, мальчики! — возмущалась Оля.
Но мальчики её не слышали.
— Давай, Петя, давай, — подбадривала Анка.
Гоша бегал вокруг и переживал за Дениса.
— Так ему, Денис! — кричал он. — Правильно! Будет знать наших!
Они катались долго. Сколько бы они тузили друг друга, неизвестно. Но тут вмешался дядя Сеня. Он спрыгнул с трактора и растащил драчунов.
— Вы чего не поделили? — удивился он.
— Из-за штаба они, — сказала Анка.
Дядя Сеня держал Дениса за плечо, а Петю за локоть:
— Взрослые люди, а дерутся, как маленькие. Из-за какого вы штаба сцепились?
— Вон из-за какого, — махнула в сторону бульдозера Анка. — Дом вы сломали, а в нём наш штаб был.
— Вон оно как! — сказал дядя Сеня и отпустил драчунов. — Что же у вас здесь за штаб был?
Он сел, достал пачку «Беломора» и закурил. Узнав Гошу, которого недавно катал на тракторе, спросил:
— Это всё твои друзья?
— Мои, — сказал Гоша.
— И часто они дерутся?
— Первый раз сегодня.
— Из-за штаба?
— Нет, просто Петя культом обзывается.
— Кого он обозвал, Дениса?
— Ну да.
— Петя — это вон тот длинный?
— И правильно обозвал, — вмешалась Анка. — Командовать всякий может. Я тоже умею командовать, но ведь не лезу.
— Умеешь? — переспросил дядя Сеня. — Это заметно. Ну вот что: давайте-ка, братцы, по порядку, чтобы я во всём разобрался толком.
Рассказывала Анка. Гоша ей поддакивал. Денис с Петей сидели надутые и друг на друга не смотрели.
— Занятно, — приговаривал дядя Сеня и, оттопырив нижнюю губу, густо выдыхал дым. — Пионерско-государственный контроль? Неплохо. И всё Денис? С фантазией, я гляжу, ваш Денис.
Дядя Сеня уважительно качнул головой и позвал:
— Иди-ка сюда, Денис Шапранов.
— Чего вам? — буркнул Денис издали.
— Это уж, брат, невежливо, — сказал дядя Сеня.
Денис поднялся и, со злобой глядя на Петю, произнёс:
— Запомни, я тебе этот культ никогда не прощу. — Он обвёл взглядом ребят и добавил. — И вообще, можете без меня обходиться. Трепачи вы все. Языки у вас как помело.
— Так разве это я? — забеспокоился Гоша. — Это же Анка. И штаба теперь всё равно нет.
— «Штаба», — передразнил Денис. — Соображать немножечко нужно.
Он повернулся и с достоинством удалился.
Дядя Сеня с интересом поглядывал на притихших ребят. Невдалеке на малых оборотах тарахтел трактор.
— С характером ваш Денис, — проговорил дядя Сеня. — И парень он, видно, неплохой. А вот дело вы себе придумали, прямо скажем, не ахти какое. Не для ребят это — за жуликами и тунеядцами гоняться.
— А я что говорил! — обрадовался Петя. — Я ему всё время говорил. Да он разве кого-нибудь слушает!
— Говорил, это хорошо. А вот драться полез зря.
— А я лез? Он меня первый ударил.
— Первый, второй, — проговорил дядя Сеня, — это ещё разобраться нужно. Можно словом сильнее, чем кулаком, ударить. Вопросы есть?
— Есть! — вскочил Петя. — Вам этот пень не своротить, да?
— Ещё как своротим, — подмигнул дядя Сеня и пошёл к трактору.
Он петлёй накинул на пень стальной трос и прикрепил второй конец к крюку сзади бульдозера. На этот раз пень не устоял. Пень крякнул, заскрипел и, подняв вверх толстые корни, медленно пополз за трактором. Земля над корнями взбухала, трескалась и пластами отваливалась в стороны.
Дядя Сеня отцепил трос, ножом бульдозера свалил пень в яму и разровнял над ним землю. Потом он помахал ребятам рукой и что-то крикнул. Но за грохотом и лязгом металла ничего не было слышно. Трактор развернулся и зашлёпал гусеницами по грязной дороге, переваливаясь с ухаба на ухаб, как корабль на крутой волне.
— Точно я говорил, что мне его идеи — во! — сказал Петя. — Тоже мне рояль с арбузами.
— Хватит тебе со своими арбузами, — рассердилась Анка. — Неужели не надоело?
— Фу ты, ну ты, — сморщил нос Петя.
— Попугай бесхвостый, — сказала Анка.