— Нету у меня отца.
Анка обернулась:
— Ты же говорил, что он директор завода.
— Ну и что? Я же без выгоды, просто чтобы вы не задавались.
Он шёл на шаг сзади Анки и говорил так откровенно, как не говорил ещё никогда в жизни. И Анка почувствовала это и уже не хотела его ругать. Она шла по тропинке в глубь парка и нагибалась, собирая в букет яркие листья. Рыжий букет горел закатными красками.
Глаза у Яшки вдруг потухли и стали серыми.
— У всех есть отцы, — проговорил он, — а у меня его вообще никогда не было.
— Так не бывает, — сказала Анка.
— Бывает. Только если я тебе про это расскажу, ты и разговаривать со мной не станешь.
— Я не разговариваю, если врут.
— Ладно, — засопел Яшка, — я бы мог и не говорить, но я расскажу. Только тебе одной. Про это никто не знает.
— Тайна? — шёпотом спросила Анка.
— Тайна, — подтвердил он.
— Тогда лучше не говори, а то я проболтаться могу. Мы, девчонки, болтливые очень.
— Это точно, — вздохнул Яшка, которому нестерпимо захотелось сейчас же поведать свою тайну.
Они вышли на полянку к старому дубу. Маленький лимонного цвета осиновый листочек медленно плыл из густо-синего неба. Анка подставила ладошку. Листок нежно опустился к Анке на руку и закачал хвостиком.
— Яш, а про тюрьму ты наврал?
— Не, нафантазировал.
— И про то, как деньги делаются?
— Про деньги тоже.
— А откуда у тебя золотые монеты?
— Я тебе после расскажу.
— Яш.
— Что?
— У тебя уши очень грязные.
— Я вымою.
— Ты приезжай ещё.
— Приеду.
Он не попрощался. Просто поглядел на Анку, повернулся и отправился напрямик через парк к станции.
А Анка долго смотрела ему вслед, спрятав подбородок в рыжие, пахнущие осенью листья.
«Мы тебя не бросим»
До появления Яшки гоняли в футбол хоть бы что. А как он ушёл, так игра скисла. Мальчишки покосились на Анку, которая его увела, но ничего не сказали, даже в кулаки не фыркнули.
Денис забрал мокрый мяч и сел на скамейку рядом с Гошей. Он решил, что пора непосредственно приступать к Гошиному воспитанию. И Петя тоже сел рядом с Гошей, но с другой стороны.
Гоше сразу стало тоскливо. Во дворе уже сгущались сумерки, и в окнах квартир зажигались огни. Он пожалел, что вовремя не ушел домой, и спросил:
— Чего вам?
— Ничего, — сказал Денис, — просто так. Поговорить нужно.
— Поговорим, и всё, — добавил с другого бока Петя.
Лицо у Пети было такое грязное, что на нем не осталось ни одного живого места, только зубы блестели да белки глаз.
Денис тронул Гошу локтем:
— Идём, а то тут люди.
— Поднимайся, — подтолкнул Гошу с другого бока Петя.
— А бить не будете? — насупился Гоша.
— Зачем бить? — сказал Денис. — Поговорим просто.
— В воспитательных целях, — добавил Петя.
Они провели его через несколько дворов к пустырю, где закладывался новый дом. Молча уселись на бетонной балке.
— Вот что, — начал Денис, — ты не думай, что мы тебя бросим. Мы тебя бросать не собираемся.
— Куда бросать? — захлопал глазами Гоша и посмотрел в глубокий котлован, где чёрным зеркалом застыла холодная вода. В воде слабыми точками мигали и покачивались первые звёзды.
— Да никуда не будем бросать, — успокоил Денис. — Ты должен понять, что ты наш. Поэтому мы тебя не оставим, и будем перевоспитывать.
— Общими силами, — добавил Петя.
Гоша не любил, когда его воспитывали и, тем более, перевоспитывали. Ему и так хватало всяких воспитателей. Но он спорить не стал. Он смотрел в чёрную воду и шмыгал носом. Как тут порвёшь с этими дружками, когда они сами лезут?
— Ты в основном хороший, — говорил Денис. — У всех людей хорошего больше, чем плохого. Главное — развить в себе это хорошее, а плохое уничтожить. А если рядом нет настоящих друзей, то всё что угодно может случиться.
— А мы будем всё время рядом, — подхватил Петя, — и вовремя остановим. Ведь если нас не будет, то сегодня золотые монеты, завтра…
Петя не успел договорить, что может случиться завтра. Гоша неожиданно вскочил и заорал:
— Сами вы эти самые! Обрадовались — жулика нашли! А больше так ничего не видите! Вы бы лучше узнали, с кем ваш Яшка дела водит. Или на какие денежки Петин отец по курортам ездит. Об этом все говорят!
Петю враз подкинуло с балки. Он стоял с открытым ртом и судорожно глотал воздух. Даже Денис и тот растерялся.
— Хулиганы! — вопил Гоша. — Бандиты! Ненавижу!
Он отступал, прикрывая лицо тыльной стороной ладони. Потом повернулся и бросился бежать.
— Вот это да! — проговорил Денис. — Значит, с ним нельзя так. А ты тоже — «золотые монеты»! Из-за тебя человек сам с подножки спрыгнул.
Петя потёр кулак и сказал:
— Жаль, я ему по скуле не съездил. Мы с батей уже три года в деревне у деда отдыхаем. Хорошо бы по зубам Пирамиде, а?
— Тебе бы по зубам только! — проворчал Денис. — Воспитывать человека надо, а не по зубам.
В ответ на это Петя лишь свистнул и сквозь зубы плюнул в котлован. От плевка по чёрной воде побежали круги, и звёзды мягко закачались на волнах, растягиваясь, изгибаясь и дрожа.
Свидание под дубом
Со старого дуба падали жёлуди. По цвету они напоминали полированную ореховую мебель, которую недавно купила Гошина мама. На макушках у желудей были надеты шапочки с хвостиками. Оля наверняка скажет, что эти шапочки для того, чтобы зимой бедные жёлуди не мёрзли. Или придумает ещё что-нибудь.
Разыскав в траве самый крупный жёлудь, Гоша решил сам сказать Оле про шапочки и мороз. Он знал, что ей это понравится.
В кармане у Гоши лежала записка. Он обнаружил её после перемены под учебником истории. На вчетверо сложенной половинке тетрадного листа было выведено: «Приходи сразу после уроков к дубу. Твой друг». Сердце у Гоши радостно стукнуло. Он обернулся к Олиной парте, и Оля поспешно опустила глаза. «Что это у тебя?» — заглянул к нему через руку Денис. Но Гоша сразу прикрыл записку…
В затылок ласково стукнул жёлудь. Гоша посмотрел вверх и тут же услышал, как зашуршали кусты. Гоше стало жарко. Не решаясь оглянуться, он проговорил:
— Какие жёлуди красивые. И на макушках у них как всё равно лыжные шапочки.
— И ещё с кисточками, — подсказали сзади. — Приветик горячий моему закадычному другу. Думал, не придёшь.
Гоша обмер. Подлый врун Яшка Лещ невозмутимо стоял на полянке и с интересом разглядывал его своим зеленым глазом.
— Видал, какую твои дружки кашу-то заварили, — сказал Яшка. — Надо же! И еще воспитывать лезут. Ты им правильно сказал, кто они такие. А твоя Оля вообще кисея с простоквашей.
— Что? — пробормотал Гоша.
— Проехали, — ответил Яшка. — На второе будут арбузы без семечек. Любишь арбузы?
— Люблю, — шепнул Гоша.
— Скажи ты, — усмехнулся Яшка и широким жестом вытер рукавом нос. На рукаве от локтя до обшлага осталась белая дорожка.
— Тяжело было? — поинтересовался он.
— Что? — пролепетал Гоша.
— Интеллигенция, — сморщил нос Яшка. — Всё объясни ему. Я вон на прошлой неделе паровоз слямзил, и то ничего. Только пока до дому тащил, труба у него отвалилась, а машинист из будки вывалился и шею себе сломал.
В животе у Гоши включился холодильник. Глаза у Яшки горели, как зелёные светофоры.
— Собираюсь ещё пожарную каланчу увести, — похвастал он. — Могу взять в дело. У тебя получится. Пойдёшь?
Гоша смотрел на полянку и понимал, что от этого живоглота с ноздрями ему не удрать. Холодильник в животе гудел и дёргался. От него внутри всё застыло и покрылось инеем. А ноги стали мягкими, как промокашки.
— Ну? — спросил Яшка.
— Чего «ну»? — прошептал Гоша и часто заморгал ресницами.
— Дразнишься? — спокойно поинтересовался Яшка.
— Нет, что ты! — заторопился Гоша, боясь, что вот-вот разревётся. Удирать было бесполезно: он не добежал бы на своих ногах-промокашках и до ближайшего куста.
— Рояль с арбузами, — сказал Яшка. — С ним как с порядочным, а он дразнится. Значит, сейчас уродовать буду.
— Как уродовать?
— Обыкновенно. Ноги выдерну, спички вставлю и скажу, что так было. Могу ещё голову отвернуть. Она тебе ни к чему, всё одно не работает.
Яшка спокойно закатывал рукав пиджака на левой руке.
— Я-а-а-ш! — тоскливо взвыл Гоша. — Не нужно, пожалуйста. Я не буду больше.
— Осознал? — спросил Яшка.
— Конечно.
— Что?
— Что дразниться нельзя.
— Так и есть, не работает, — вздохнул Яшка и правой рукой за отвороты пиджака притянул к себе Гошу. — Начисто не работает, рояль с арбузами.
Ноги у Гоши подогнулись.
— Я маме скажу! — заныл он. — Вот узнаешь.
— Стой! — приказал Яшка и левой влепил Гоше звонкую «пощёчину. — Шлёп! Это тебе, перво-наперво, новогодний привет от Пети, которому очень понравилась пустая коробочка.
Левая у Яшки была жёсткая и горячая, как утюг. Гоша выронил портфель и стал садиться.
— Стой! — тряхнул его Яшка.
На этот раз он влепил Гоше по другой щеке:
— Шлёп! Это тебе за Анну Каренину. Шлёп! А это за хулиганов и бандитов, которых ты ненавидишь.
Голова у Гоши болталась из стороны в сторону, он негромко выл и из глаз у него обильно катились слёзы. Яшка со смаком бил по мокрым щекам и приговаривал:
— Мне терять нечего. Я уже четыре раза в тюрьме сидел. Жалуйся иди. За такого типа посидеть в тюрьме одно удовольствие. В тюрьме три раза в день кофе со сгущённым молоком дают. Я буду кофе пить, а ты в инвалидной коляске кататься. Кому лучше?
Гоша чувствовал, что его голова сейчас отскочит и, как арбуз, покатится по поляне. А Яшка всё бил и приговаривал.
И вдруг кто-то схватил Яшку за руку:
— Наших бить?!
Это был Денис.
— Какой он ваш? — удивился Яшка. — Он…
Но Денис дёрнул его за руку:
— А ну!
— Ты! — вырвался Яшка. — Не лапай.
— Чего?
— Ничего. Слопаешь сейчас.