– Когда вы полюбили меня, Билл?
– В тот день, когда вы помогали сироткам. В тот момент, когда увидел вас. Честно, Сэлли, я полюбил вас с первого взгляда. И через десять минут я уже страстно вас обожал. Затем кто-то назвал мне ваше имя. И я ушел, чтобы больше никогда вас не любить.
– Билл!
– Ну, так я решил. Но у меня не получилось.
– Я рада, что не получилось. Но дело прежде всего, Билл. Какова ваша нить?
Его сияющее лицо затуманилось.
– Ничего хорошего, – сказал он. – Раньше мне казалось, что она может куда-то привести. Теперь я вижу, что ошибся.
– Но что это, Билл?
– Рубашка.
– Рубашка?
– Да, к черту воротнички, теперь мы займемся рубашками. Знаете, Сэлли, все это начинает напоминать ежегодные праздники благотворительного общества фермеров.
– Вы меня страшно заинтриговали. Что все это значит?
Он рассказал ей. Несчастный случай в насыщенной паром прачечной Гонолулу Сэма, свой ужас, когда он обнаружил отсутствие рубашек, мгновенное спасение, пришедшее от Тату, воровство среди ночи, молчание японца на следующее утро – все это он подробно ей описал.
– Неприятно в детективной игре то, – заметила Сэлли, – что в ней так много тайн. Как вы думаете, чья же это была рубашка?
– Вероятно, Джулиана Хилла. Судя по всему, у него роскошный гардероб.
– Билл, вы думаете, что Джулиан….
– Я не знаю, я просто предполагаю. Сейчас мне нужно найти Тату и выжать из него сведения.
– С японцами трудно, – вздохнула Сэлли.
– Могу поклясться, что вы правы, а этот маленький мальчик – младший брат Гибралтара. Но я заставлю его говорить.
– Я уверена в этом.
– Я вытащу из него факты, даже если мне пришлось бы задушить его, – сказал Билл, – просто чтобы доказать вам, как нежно я вас люблю.
VI
Однако оптимистические предположения Билла не оправдались. Он не раздобыл сведений у Тату. После пятнадцати минут допроса с пристрастием маленький японец продолжал стоять как Гибралтар или даже более стойко.
Билл просил, молил, угрожал. Тату смотрел в его глаза со всей спокойной таинственностью Востока и упрямо твердил, что забыл, где взял рубашку. Гонг на ланч принес ему избавление.
– Ладно, иди, – отпустил его Билл. Он чувствовал себя обессиленным. – Но я с тобой еще не закончил, мой мальчик.
– Да-с, благодарю вас, – ответил Тату и, уходя, имел наглость улыбаться.
Около двери столовой Сэлли с нетерпением ожидала Билла.
– Ну? – спросила она
– Салютуйте своему герою, – сказал Билл. – Он только что был разбит японцем.
– Тату не сказал вам?
– Он несокрушим, этот мальчик. Может быть, он никогда и не слышал этого слова, но он именно такой.
– Почему бы не напустить на него отца?
– Нет, – возразил Билл, – лучше не впутывать в это отца. Я обещал справиться сам. И вы знаете почему.
– Но что вы намерены теперь делать?
– Только то, что сделал бы рядовой детектив, – ответил он. – Буду ждать счастливого случая.
– Разве так действуют детективы? – усомнилась Сэлли. Истинная дочь своего отца, она жаждала действий.
– Именно так, – ответил Билл. – Я как-то читал интервью одного крупного французского детектива. Тогда я не обратил на него особого внимания – ведь я не знал, что придется этим заниматься. Но я помню одну вещь: он сказал, что главный союзник детектива – счастливый случай.
– Но допустим, у нас его не будет.
– Кое-что случившееся вчера, – улыбнулся Билл, – доказывает, что я счастливейший в мире человек.
Подошел Джим Бэчелор.
– Что слышно? – хрипло спросил он.
– Я действую. – Билл попытался придать своим словам деловое значение.
– Результаты – вот что нам нужно, – напомнил ему Джим Бэчелор.
– Могу поклясться, будут, – сказал Билл.
И они отправились на ланч.
За столом оставалось лишь воспоминание о том веселом оживлении, которое царило накануне. Гости ели в деловитом молчании, и сообщение Джима Бэчелора, что они, возможно, будут блуждать по океану в течение нескольких дней, заметно не увеличило общей подавленности.
После ланча Билл Хэммонд увидел Микклесена в курительной комнате и подошел к нему. Он сел напротив англичанина и предложил ему сигару. Микклесен подозрительно взял ее и прикурил. Хотя сигара была отличной, унылое выражение его лица, казалось, говорило, что оправдались наихудшие его опасения.
– Если вы не возражаете, мы с успехом могли бы сейчас разделаться с интервью.
– Пожалуйста, – согласился Микклесен. – Где ваш блокнот?
– Мой… что? Ну, это только в пьесах репортеры имеют подобные вещи.
– Но я не хочу, чтобы мои слова искажали, – возразил англичанин.
– Не бойтесь. У меня память, как хороший диктофон.
– Гм… О чем же я должен говорить? – спросил англичанин.
– Расскажите мне что-нибудь сногсшибательное, – предложил Билл. – Что-либо такое, что можно поместить на первой странице.
– О, едва ли это мой стиль. Погоня за сенсацией – дурной вкус. У меня такого материала фактически нет. Если не возражаете, я расскажу о китайцах. Это удивительный народ, дружище.
– Вы так думаете? – заметил Билл без особого энтузиазма.
– Я знаю это. У меня были акции угольных шахт в одной из северных провинций Китая, и я убедился, что китайцы необыкновенно честный народ. Если они что-нибудь обещают, то непременно выполняют.
– Я слышал обратное, – сказал Билл. – Но продолжайте ваш рассказ.
Микклесен рассказал свою историю. Он, без сомнения, обладал даром слова, и Билл Хэммонд, слушая его, решил кое-что использовать. Искусными вопросами он то и дело направлял рассказчика. Примерно через десять минут неожиданно вошел помощник капитана «Франчески», ведавший телеграфом яхты.
– Мистер Хэммонд, вам телеграмма, – сообщил ой.
– Благодарю, – ответил Билл.
Офицер вручил ее и откланялся.
– Простите, я на минутку, – сказал Билл.
– Разумеется, – кивнул Микклесен.
Билл распечатал плотный конверт и прочел то, что было записано на листке бумаги. По мере того как он читал, лицо его расплывалось в довольной улыбке. Телеграмма была от Симона Портера:
«Интервью не имеет значения. Получены сведения по телеграфу. Маленькая черная овечка оказалась заблудшей. Изгнан из английской колонии в Йокогаме, так как там не понравились его рубашки».
Его рубашки! О, счастливый случай!
– Что-нибудь важное? – поинтересовался Микклесен.
– Нисколько, – ответил Билл. – Продолжайте, пожалуйста. Вы говорили…
Микклесен продолжал, но Билл уже не слушал. Интервью было холодным, однако блеснувшая догадка согревала его.
Его рубашки! Им не понравились его рубашки. Правда, это могло значить и много и мало, но рубашки Микклесена нужно непременно осмотреть.
– Кажется, это все, что я мог рассказать вам, – закончил наконец англичанин.
– Этого достаточно, – искренне заверил Билл. – Я чувствую, как вам нравится Восток, и удивляюсь, почему вы уехали оттуда.
Микклесен взглянул на него с внезапным интересом.
– Отец стареет, – объяснил он. – Телеграфировал мне, чтобы я вернулся. Как-то не мог отказать – семейные узы, и все такое. Но рано или поздно я вернусь на Восток.
– Я уверен в этом, – сказал Билл. – Очень вам благодарен.
Нетерпеливо поспешил он вниз. Дела определенно выглядели лучше. В коридоре он встретился с Тату.
– Ты-то мне и нужен, – воскликнул Билл и, схватив японца за руку, с силой потащил его в каюту.
– Что угодно, пожалуйста, – сказал Тату.
Билл с видом обвинителя направил на него палец.
– Это была рубашка Микклесена, – заявил он.
– Кто-то сказал, – произнес Тату с явным облегчением.
– Да, кто-то рассказал. Тебя это освобождает от обещания молчать. Сейчас же все мне выкладывай.
– Нечего говорить, – ответил Тату. – Я видел, что у него есть две рубашки. У вас нет рубашки. Я слышал, как он нехорошо говорил о японцах. Я взял рубашку. Почему нет?
– Это был благородный поступок. Но почему, черт возьми, ты не сказал об этом раньше?
– Вчера ночью, может в двенадцать, позвонил мистер Микклесен, – пояснил Тату. – Сказал, что я взял рубашку и дал ее вам. Я сказал, конечно, нет. Он сказал, что очень хорошо, но даст мне пятьдесят долларов, чтобы я не говорил вам, чья рубашка. Я взял их. – Его лицо нахмурилось. – Японский мальчик потерял пятьдесят долларов, – добавил он.
– Он дал их тебе?
– Для начала дал один доллар. Очень маленькое начало.
Глаза Билла сузились.
– Дай мне посмотреть этот доллар, – потребовал он.
Тату протянул новенькую хрустящую банкноту.
– Ты уверен, что это его деньги?
– Да-с. Только один доллар в кармане, – сказал японец.
Билл вынул серебряный доллар, взглянул на него и протянул Тату:
– Я поменяюсь с тобой, если ты не возражаешь. Теперь слушай, мой мальчик. С этой минуты мы с тобой друзья.
– Да-с. Очень хорошо, – согласился Тату.
– Ты должен помогать мне. Я помогаю мистеру Бэчелору, он просил меня. Больше никаких секретов с Микклесеном. Иначе у тебя будут неприятности – большие неприятности.
– Я знаю.
– Прежде всего нужно исследовать оставшуюся рубашку Микклесена.
– Не могу сделать, – заявил Тату. – Рубашка заперта.
– Я предполагал это, – сказал Билл. – Но я хочу осмотреть его каюту. Взгляни, есть ли там кто-нибудь.
Тату вышел через ванную. Спустя минуту он вернулся.
– Пусто, – объявил он.
– Хорошо, – сказал Билл.
Он поставил Тату в коридоре, приказав сигнализировать, если появится англичанин. Затем, помня о ванной, куда можно было скрыться, он тщательно осмотрел каюту. Но Микклесен не оставил ни одной рубашки в доступном месте. Наверное, все было спрятано в большом потрепанном чемодане, который был заперт на английский замок.
– Ничего не поделаешь, – пробормотал наконец Билл. Он вернулся в свою каюту, сопровождаемый Тату.
– Вы хотите открыть чемодан? – спросил Тату.
– Это было бы неплохо, – кивнул Билл.