– Теперь нам никто не страшен, – сказала ему Вероника. – Никакие бродяги с сизым носом и седыми волосами. Пусть посмеют сюда сунуться.
Пес в ответ согласно гавкнул.
– Давай-ка позвоним в больницу, спросим, как там бабушка Ульяна. – Вероника набрала номер справочной.
Трубку долго не брали. Затем все та же самая неприветливая тетка грубо буркнула:
– Слушаю.
– Я бы хотела узнать о состоянии Ульяны Григорьевой.
В ответ воцарилась тишина. Вероника решила, что пропала связь, нажала отбой и повторила вызов.
– Слушаю, – рявкнула регистраторша ей в ухо.
– Ульяна Григорьева как себя чувствует? – прокричала Вероника.
– Григорьева умерла. Сегодня ночью.
– Как умерла? Не может быть! – Веронике показалось, что ее с размаху ударили по голове. Аж в глазах потемнело. – Не может быть, – повторила она сдавленным шепотом.
– Похороны в пятницу, – чуть мягче произнесла женщина. – Родни у нее нет, похороны собес организует, тут у нас кладбище межпоселковое рядом с больницей. Можете приехать, проститься.
– Да, конечно, мы приедем. Обязательно. Во сколько надо быть?
– К девяти. – В трубке раздались гудки.
Вероника вытерла слезы, бежавшие по щекам. Ей было ужасно жаль Ульяну. Какая печальная смерть – в полном одиночестве, в холодной казенной постели, в окружении равнодушных и чужих людей. Да и жизнь у нее была тяжелой, не позавидуешь.
Она набрала Егора. Тот долго не отвечал, она терпеливо ждала, пока он возьмет трубку. Наконец раздался его голос.
– Да. Слушаю.
– Егорушка, ты занят? – Вероника не дослушала ответа. – Ульяна умерла. – Она всхлипнула.
– Как умерла? Когда?
– Ночью. Похороны послезавтра.
– Вот черт! … Да погоди ты! … Это я не тебе, солнышко, это тут по работе. – Егор тяжело дышал ей в ухо. – Точно умерла? Они ничего не могли перепутать, в этой больничке?
– Не думаю, – потерянно проговорила Вероника. – Мы должны поехать на похороны. Отмени работу.
– Легко сказать отмени. У нас тут просто Содом и Гоморра. Серега меня не отпустит.
– Как это не отпустит? – рассердилась Вероника. – Люди не каждый день умирают. На похороны из других городов прилетают.
– Так это родственники, – не унимался Егор. – А кто я Ульяне? Ни сват ни брат. Как я объясню, почему должен присутствовать на похо- ронах?
– Давай я объясню! Где Воронов? Пусть трубку возьмет!
– Ладно-ладно, – сдался он наконец. – Я с ним сам поговорю. Пока, солнышко, дел по горло.
– Когда ты приедешь? Я тут всего наготовила на новой плите. И кстати, приходил батюшка. Освятил весь дом.
– Да ну! Отлично. Теперь ты не должна ничего бояться. Я буду поздно, к восьми. Придется делать то, что планировалось на пятницу.
– Ладно. – Вероника вздохнула и потрепала Мальчика по голове. – Будем тебя ждать.
11
В пятницу неожиданно грянула оттепель. С раннего утра моросил проливной дождь пополам со снегом, сугробы съежились и осели, под ногами чавкала жидкая каша. В восемь в калитку постучал Василий. Он узнал о смерти Ульяны почти одновременно с Вероникой – тоже позвонил в справочную. Теперь они с Катей собрались ехать вместе с Вероникой и Егором на их машине.
– Ну и погодка, – бормотал Василий, вытирая мокрое лицо и глядя на открывшую ему сонную Веронику. Катя стояла рядом молча, надвинув капюшон на самые брови. – Ты лапти-то свои сыми, – велел Веронике Василий, имея в виду угги. – Сапоги нормальные есть? Эти вмиг промокнут. На улице плюс четыре.
Вероника кивнула и пошла торопить Егора, пившего чай с пирожками. Они погрузились в машину и под лай Мальчика выехали со двора.
Ехали долго и муторно. Лобовое стекло облепили мокрые хлопья, дворники не успевали счищать их. Из-под колес летели коричневые брызги. Все молчали, каждый думал о своем. Вероника вспоминала, как увидела Ульяну у своего забора. Жаль, мало они пообщались тогда. Кто мог знать, что это будет их первая и последняя встреча? А она так мечтала, что они будут дружить по-соседски, ходить друг к другу в гости…
О чем думали Василий с супругой, Вероника не знала, но надеялась, что тоже об Ульяне. Лицо Егора было сумрачным и напряженным, руки крепко сжимали руль.
Они оставили машину в больничном дворике и зашли в маленькую часовню, где отпевали умерших в больнице.
Ульяна лежала в гробу, совсем маленькая, с чужими, заострившимися чертами, похожая на восковую куклу. На лице ее был написан покой.
– Отмучилась, – шепотом сказала Катя и перекрестилась.
Василий шумно вздохнул и тоже перекрестился. Егор остановился на пороге, не спуская глаз с гроба. Вероника легонько подтолкнула его вперед. Кроме них, в часовне была та самая пожилая медсестра, предрекшая Ульяне смерть, и две старенькие санитарки. Одна из них раздала всем присутствующим свечи.
Пришел священник. Ульяну отпели. Двое угрюмых мужиков отнесли гроб на маленькое кладбище.
– Кто хочет сказать, говорите, – велела медсестра.
– Я скажу. – Василий откашлялся. – Хорошая женщина была Ульяна Андреевна. Настойку отличную делала из смородины. Всегда угощала меня, когда я ей по хозяйству подсоблял.
– Ну ты что про настойку-то! – шепотом одернула его Катя. – Нашел о чем вспоминать на кладбище.
– А ты мне рот не затыкай. – Василий сердито глянул на жену. – Я говорю как есть. Добрая была Ульяна и хозяйка отменная. Не повезло ей с детишками, так вот нам с Катюхой тоже не везет. Не дает Господь наследника. А и пусть земля ей будет пухом. Ты, Ника, скажешь чего? – обратился он к Веронике.
– Скажу. – Вероника постаралась, чтобы голос не дрожал. – Я бабушку Ульяну совсем мало знала. Хоть и была она нашей соседкой. Светлый человек. Очень хотелось, чтобы она поправилась, выкарабкалась. Не получилось. Прости нас, бабушка Ульяна.
– Прости. Прости, – хором проговорили все присутствующие.
Мужики стали рыть могилу. Вероника бросила взгляд на Егора. Он стоял, словно в оцепенении, и смотрел куда-то в сторону.
– Ты чего? – шепотом спросила она у него.
– Да как-то нехорошо мне. Устал вчера, ночью просыпался все время. Голова трещит.
– Бедный мой, – посочувствовала ему Вероника. – Потерпи, уже недолго. Сейчас поминки, и поедем домой. Пусть Василий сядет за руль.
– Да ты что! Он сейчас нажрется. Куда ему за руль? Сам доеду. – Егор вытер мокрый лоб. Вероника поняла, что ему действительно хреново. Не дай бог, заболел, грипп подцепить по такой погоде – раз плюнуть.
Гроб с Ульяной опустили в яму и засыпали землей, которая тут же покрылась мокрым снегом. Поминки пошли справлять в сестринскую. Там был накрыт символический стол – бутылка водки, вареная картошка в мундире, соленые огурцы, сало, нарезанное крупными ломтями, черный хлеб. Василий и Катя с ходу налегли на водку и быстро захмелели, подтверждая правоту Егора. Вероника водку не пила, а больше из спиртного на столе ничего не было. Поэтому она ограничилась стаканом томатного сока. Егор сделал себе чашку растворимого кофе. Он почти не ел, лоб его по-прежнему был в испарине, и Вероника решила, что пора собираться домой.
Разговор за столом шел уже о чем угодно, только не об Ульяне. Пьяненькая Катя, обнявшись с одной из санитарок, тихонько завела какую-то слезливую песню о несчастной любви. Василий, задумчиво свесив голову, жевал раскисший огурец. Медсестра положила на хлеб кусок сала и подсунула ему.
– На-ко, закуси.
Он благодарно кивнул и опрокинул очередную стопку.
– Кто виноват, что у вас детей нет? – по-свойски, вполголоса спросила медсестра и покосилась на Катю, но та не обращала на них никакого внимания, всецело поглощенная пением.
Вероника прислушалась.
– Я виноват, – с горечью сказал Василий и икнул. – Дурак был. Катюха по молодости ребенка не хотела, как залетит – тут же аборт. А я разрешал, не препятствовал. Доабортировалась, дрянь. Что-то там повредилось у нее внутрях, теперь вот ничего не выходит.
– А хочешь, я тебе рожу ребеночка? – горячим шепотом предложила медсестра. – Ты не смотри, что я в возрасте, у меня все как часы. – Она бесстыже захихикала и положила руку Василия себе на колено.
Веронике стало противно до тошноты. Она встала и подошла к Егору, сосредоточенно глядевшему в чашку.
– Поехали домой, Егорушка.
Он словно ждал этих слов – тут же вскочил.
– Поедем. Надо еще этих отсюда вытащить. – Он кивнул на Катю и Василия.
Вероника подумала, что забрать из-за стола поддатую парочку будет нелегко, но все оказалось проще простого. Едва они с Егором подошли к Василию, тот довольно бесцеремонно отодвинул медсестру.
– Что, пора уже?
– Да, пора, – сказала Вероника. – Егор устал. И чувствует себя неважно. Боюсь, не простыл ли. – Она глянула на уныло молчащего мужа.
– Не боись, не простынет, – уверенно успокоил ее Василий. – Приедем домой, выпьем с ним самогону. Все как рукой снимет.
Веронике предложение Василия не понравилось, но она решила не спорить. Возможно, когда они доберутся до Плацкинина, у обоих супругов сил останется только на то, чтобы доползти до кровати и лечь спать.
Василий грузно встал, подхватил под локоть Катю и потащил к двери. Медсестра с грустью глядела ему вслед.
Дорогой Егор немного оттаял, лицо его порозовело, из взгляда ушла напряженность. Василий и Катя сладко дремали на заднем сиденье, как и предполагала Вероника. У нее же из головы не шел невольно подслушанный разговор мужика с медсестрой. Что, если у них с Егором тоже не будет детей? Правда, она никогда не делала абортов, но упорно предохранялась много лет, следуя желанию Егора. Вдруг ее организм отвык нормально работать за это время и она не сможет забеременеть? От этой мысли ее охватила тревога. Надо заканчивать с бездетной жизнью, и не в абстрактном скором будущем, а прямо сейчас! Дом готов к проживанию, освящен батюшкой и безопасен. Вероника решила, что сегодня же поговорит с Егором. Он же сам сказал недавно: если есть детская, то будет и хозяин. Так вот, она намерена заняться производством этого хозяина прямо нынешней ночью.