– Солнышко, я в душ. Ты спи, не жди меня. Я устал сегодня, как папа Карло. От меня мало проку.
– Хорошо, милый. – Вероника постаралась не показать, что расстроена. Завтра так завтра. А так хотелось, чтобы сегодня. И дни, подходящие для того, чтобы зачать маленького, скоро закончатся. Ну да что поделаешь…
Она уютно свернулась клубком под мягким шелковым одеялом, стараясь отключиться от всего неприятного и подумать о хорошем. Завтра или послезавтра они с Егором пойдут к врачу, он выпишет ей таблетки, она начнет принимать их, и все страхи исчезнут. Они будут вдвоем в их чудесном доме, и Мальчик с ними. А там, бог даст, их станет трое. Обязательно станет…
15
Вероника решила до поры до времени ничего не говорить отцу. Утром она как можно осторожнее выспросила мать о докторе. Та охотно назвала ей его имя, фамилию и место, где он принимает.
– Спасибо, мамуль. – Вероника поцеловала ее пахнущую духами щеку.
– Не за что, радость моя. Ты хочешь к нему обратиться? Он отлично лечит бессонницу.
– Нет, мамочка, это для соседки. Она нервничает, у нее сына в армию забрали.
– Соседка? Из твоей деревни? – Мать глянула на нее с сомнением. – Смотри, он дорого берет. У нее хватит денег?
– Хватит, – успокоила ее Вероника. – У них свои свиньи, корова.
– Надо же, свиньи… – Мать брезгливо поджала губы. – Как ты там живешь, рядом с этой зоофермой?
– Прекрасно живу, ма.
Вероника надела на Мальчика поводок и вышла с ним на улицу. Отойдя на приличное расстояние от подъезда, она позвонила Егору.
– Привет, милый! Я узнала координаты доктора. Сейчас попробую записаться.
– Так сразу? – удивился он.
– А чего тянуть?
– Звонил твой отец. Он требует, чтобы я поговорил с жильцами насчет прекращения аренды.
– Скажи ему, что завтра позвонишь.
– Но, Ника, я не понимаю! Как ты собираешься скрывать от него все это?
– Как-нибудь. – Она весело рассмеялась.
Мальчик тем временем, задрав заднюю лапу, поливал окрестные кусты.
– Смотри, – пробурчал недовольно Егор. – Константин Леонидович меня убьет. Тебе-то он ничего не сделает.
– Вот именно. Поэтому предоставь инициативу мне.
– Ладно, – без энтузиазма согласился он и отключился.
Вероника притормозила и набрала номер клиники.
– Здравствуйте. Могу я записаться к профессору Семенчуку?
– Конечно, можете, – проворковал в трубку приятный девичий голосок. – Какой день вас интересует? Какое время – утро, вечер?
– Завтра вечером, часов в шесть.
– Да, доктор свободен. Он примет вас. Назовите имя и фамилию.
– Лобанова Вероника Константиновна.
– Вы записаны. Приходите за десять минут до начала приема, заведете карту и внесете оплату.
– Хорошо. Спасибо. – Вероника спрятала телефон и потянула пса за поводок. – Мальчик! За мной!
Они гуляли целый час. Потом Вероника вернулась домой, и они вместе с матерью искупали Мальчика с душистым собачьим шампунем. Тот удивленно разглядывал прозрачные мыльные пузыри, норовя схватить их зубами. Они не спеша пообедали, затем смотрели телевизор, готовили ужин, пекли шарлотку. Вечером вернулся с работы отец.
– Как ты? – Он окинул Веронику внимательным взглядом. – Выглядишь гораздо лучше. Вон и щеки порозовели, в глазах жизнь появилась. Я велел Егору разобраться с вашими арендаторами. Не знаешь, он им звонил?
– Звонил, – соврала Вероника. – Они попросили его не выселять их хотя бы месяц. Очень просили.
– Хм, целый месяц. – Отец задумчиво сдвинул брови. – Это много. Вам, наверное, неудобно будет у нас жить. Квартира хоть и большая, все равно вчетвером тесновато.
– Пап, какие проблемы. Поживем в Плацкинине. Потом жильцы съедут, и мы переберемся в Москву.
– Снова ты за свое, – рассердился отец. – Я ведь ясно сказал вам – никаких Плацкинино. Сколько можно спорить?
– Па, да не волнуйся ты так. Я и сама понимаю, что не смогу там жить, но хоть месяц-то можно?
– А если еще что-нибудь случится?
– Ничего не случится. Я не буду ходить одна по деревне, только возле дома и с Егором. Мальчик на участок никого не пустит. Гадать на картах тоже не буду. – Вероника обезоруживающе улыбнулась.
Отец вытер взмокший лоб.
– Ох, Ника, не нравится мне все это. Не хватало, чтобы я, как мама, стал дерганым. Мне неспокойно за тебя.
– Папуль, не переживай. Все будет хорошо. Я ни ногой из дома. И всего лишь через месяц буду рядом с вами.
– Ну ладно, – сдался он. – Где мама? Что у нас на ужин? Снова грибы?
– Нет, – засмеялась Ника, – отбивные. Я собственноручно приготовила.
Пока она кормила отца, пришел Егор. Вопросительно взглянул на Веронику. Она незаметно приложила к губам палец, призывая его молчать. Позже, когда отец ушел отдыхать и они остались на кухне вдвоем, она вполголоса рассказала ему о звонке в клинику.
– Значит, уже завтра? – Егор повертел в руках вилку. – Ну окей. А с квартирантами что? Ведь он меня сейчас спросит. Что я скажу?
– Я уже все сказала. Наплела ему, что они попросились пожить еще месяц. Этот месяц мы будем в Плацкинине, а потом якобы переедем в Москву. Якобы – потому что через месяц все забудется и переезжать будет не нужно.
– Лихо. – Егор одобрительно покивал. – Но вообще-то я считаю, что Константин Леонидович прав. Зря ты его обманываешь.
– Егор, я не понимаю! Ты сам-то разве не хочешь жить в Плацкинине?
– Хочу.
– Ну вот. Значит, завтра идем к врачу. Я скажу маме, что мы поехали по магазинам.
Егор весело ухмыльнулся.
– Кажется, кое-кто совсем заврался.
– Ага! – Вероника села к нему на колени и обвила руками шею. – Надеюсь, что это ложь во спасение.
16
Частная клиника находилась на другом краю города. Симпатичное двухэтажное здание с собственным двором и парковкой. Внизу – просторный холл и ресепшен, где Веронике завели карту и выписали счет на оплату. Потом молоденькая медсестра в кокетливом розовом костюмчике проводила их наверх, в отделение.
Психотерапевт оказался сухоньким благообразным старичком, ростом едва Веронике до подбородка. Он встретил их с Егором в маленьком аккуратном предбаннике и провел в просторный и светлый кабинет, сплошь уставленный горшками и кадками с цветами. Странно, но это обилие зелени не подействовало на Веронику успокоительно, а, наоборот, вызвало ощущение какой-то потерянности и тревоги. Она уселась на фиолетовый кожаный диванчик и нервно стиснула руки. Егор сел рядом и приобнял ее за плечи. Старичок устроился за столом в огромном для него кресле.
– Итак, слушаю вас. – Голос у него был приятный и вкрадчивый. – Ваше имя Вероника Константиновна, я прав?
– Да, – односложно ответила та.
– Что вас привело сюда? Что беспокоит?
Вероника заколебалась. Еще сегодня утром поход к врачу представлялся ей приятным событием, чем-то вроде интересного досуга. Но сейчас ей с каждым мгновением становилось все более не по себе.
– Можно я отвечу? – спросил Егор, видя, что она взволнована.
– Можно, – так же спокойно и мягко ответил врач. – Но я бы хотел услышать предысторию из первых уст. Если, конечно, это возможно. – Он ободряюще взглянул на Веронику. Та кивнула. – Слушаю вас.
– Это может показаться очень странным, – с трудом произнесла она.
– Вероника Константиновна, у кого в жизни нет ничего странного, тот, как правило, сюда не приходит. – Старичок тонко улыбнулся. – Говорите, не стесняйтесь.
– Мне кажется, что меня преследует некая потусторонняя сила. Угрожает, пытается уничтожить. Я пробовала не обращать на это внимания, но больше у меня нет сил. Мне каждую минуту кажется, что рядом кто-то есть, я живу в постоянном страхе. – Вероника вытерла внезапно подступившие слезы.
– Милая, не плачьте. Все разрешимо. Я помогу, это не так сложно, как представляется. – Старичок вышел из-за стола и встал перед ней. – Опишите, как выглядят ваши демоны. Что они хотят от вас. Как пытались вам навредить?
– Это бомж, обычный бродяга. Он старый и седой, одет в лохмотья. Имеет способность проникать сквозь стены и исчезать без следа – так, по крайней мере, мне видится. Я не пустила его в дом, и он в отместку пообещал убить меня.
– Так и сказал, что убьет?
– Нет, не говорил. Он сказал: «Ты скоро умрешь. Очень скоро».
– Ясно. – Доктор внимательно смотрел на Веронику. – А почему вы решили, что он призрак? Может быть, это обычный человек, рассердившийся на вас за то, вы не выполнили его просьбу?
– Может быть. Но… человек не может то исчезать, то появляться. Прятаться в лесу, но не быть обнаруженным. Залезать в запертый дом, пугать собаку так, что она воет. Он убил старушку-соседку, доведя ее до инсульта, чуть не убил сельского пьяницу, который до смерти испугался его. И еще… мне гадали на картах…
– Гадали на картах? – изумился доктор. – Кто? Зачем?
– В Плацкинине, где мы живем, есть женщина, тетка продавщицы, у нее дар. Она раскинула карты, и они… они тоже сказали, что я в скором времени погибну.
– Вздор! – не выдержав, встрял Егор. – Доктор, скажите, что это бред. Какая-то деревенская бабка нагадала на кофейной гуще. Разве этому можно верить?
– Молодой человек, во время стресса и депрессии можно верить всему, – строго проговорил старичок. – Вам кажется, что мир вокруг огромен и безразмерен. Что окружающее влияет на нас, делая счастливыми либо несчастными. Но это заблуждение. Наш мозг похож на грецкий орех – он гораздо больше окружающего мира, хотя кажется мизерным. Именно в нем причина нашего настроения, того, как мы видим этот мир, враждебным или дружелюбным, ласковым или злобным. В нем, в маленьком грецком орехе, источник наших наслаждений и страданий. Мы можем смотреть на одни и те же вещи, но видеть их совершенно по-разному. То, что в одной ситуации покажется великолепным, в другой может ввергнуть в бездну отчаяния. В подобном состоянии можно поверить в то, что собака умеет говорить, а кот – кататься на коньках. Это я образно говорю. – Он на мгновение замолчал.