– Кого?
– Сына Гаскинса. Ты точно не поверишь.
– Если кличка отца Коротышка, то сын должен быть… Сморчок? Щекотун?
– А вот и нет. Дикки[8].
Мы с Андреа уставились друг на друга. А затем, как по команде, расхохотались.
Я почувствовал себя лучше – реально лучше. Обнял Андреа и пригласил перекусить после школы. Мама словно обладала экстрасенсорным восприятием – напекла пирожных, а к ним подала холодного молока.
Спустя час мы вышли из дома, и я попросил Фуллера подбросить Андреа домой. Он не возражал – наоборот, явно обрадовался возможности как-то разнообразить отупляющую работу по наблюдению за моим домом; потребовал только, чтобы я поехал с ними. «Босс мне яйца оторвет, если тебя одного оставлю» – вот его точные слова.
Мы с Андреа сели на заднее сиденье патрульной машины, словно арестованные преступники.
– Ты утром обещал, что после школы продолжишь нашу игру. Ну и где же Энтони? – горячо зашептала она прямо мне в ухо.
– Ага. – У меня по спине пробежали мурашки. Лучше бы сама продолжила.
– И не сдержал обещание.
– Ах да. Извини.
– Тогда поторопись, пока мы не приехали.
– Может, давай ты по второму разу? У тебя лучше получается.
Андреа ущипнула меня за руку, причем довольно ощутимо.
– Игра – твоя идея, не забыл? Удиви меня.
– Ладно. Где Энтони? Где же он, где же он, где же он… – Я порылся в голове, надеясь выдать нечто такое, что хоть чуть-чуть могло бы соперничать с мрачной и извращенной версией моей подруги. – По-моему, тут замешан клоун.
– О, клоун! Неплохое начало.
Я театрально набрал в грудь воздуха.
– Итак, пару недель назад Энтони поступил в Университет клоунады, и до сих пор учеба продвигалась хорошо.
– Постой, а такой университет и правда есть?
– Ну! – Взялся врать, так иди до конца. – Он находится… э-э… в Канзасе. Кажется, в Канзас-Сити.
– Канзас-Сити – это в Миссури, профессор.
– Конечно. В общем, Энтони в Канзас-Сити. И он только что сразил всех наповал, на занятиях для начинающих… Типа, основы жонглирования. Как разрисовать лицо. Как пошить клоунский костюм. Э-э… как сделать свои ноги неестественно большими. И тому подобное.
Андреа тихонько рассмеялась, и этого мне было достаточно, чтобы продолжить.
– Дела идут – просто супер. Но вдруг однажды утром профессор по… ну, тот, который учит клоунов паковаться в маленькие машинки… Его зовут доктор Шпиц.
– Погоди. Тот самый доктор Шпиц, из твоей прошлой истории?
– Тот самый.
– А велика ли вероятность, что проктолог имеет ученую степень по упаковке клоунов в машину?
– Невелика.
– И что дальше?
Я перехватил взгляд Фуллера в зеркале заднего вида. Коп ухмылялся. Неужели он нас слышит?
– И этот доктор Шпиц просит Энтони зайти к нему в кабинет, чтобы разобраться с одной проблемой. И у Энтони нет выхода, хотя от клоуна-доктора исходят нехорошие флюиды. Флюиды, вызывающие страх.
Андреа кивнула, демонстрируя самый искренний интерес, какой только можно испытывать к глупой игре. Я напомнил себе, что, как бы ни были забавны наши истории, Энтони для нее слишком реален, и мой энтузиазм поутих. Последнее, чего я хотел, так это причинить ей боль. Внезапно сюжет застопорился; я не знал, что еще сочинить.
– Жуткие флюиды. И он должен зайти к доктору в кабинет. И? Что дальше?
– Сейчас. – Я с усилием старался довести историю до конца, больше не наслаждаясь процессом. – Дальше совсем плохо.
– Отлично. Мне нравится, когда ему плохо.
Может, это ей помогает? Реально помогает? Значит, нужно продолжать в том же духе.
– Доктор Шпиц говорит Энтони, что он плохой студент и не сможет стать настоящим, страшным клоуном. Потому что клоуны не должны быть забавными. Их истинное предназначение – пугать маленьких детей. Энтони говорит, что доктор ошибается, что у него есть способности. А доктор Шпиц ему: нет, ты врешь. А Энтони опять: есть. И так они некоторое время спорят.
– Говорят друг другу «да» и «нет»? – переспросила Андреа. – Неужели?
– Только другими словами.
Она кивнула, словно это все объясняло. И тут мой мозг настроился на нужную волну, и я уже знал, куда повернет нелепый сюжет.
– В конце концов профессор сдается и говорит, что Энтони может остаться в колледже, если докажет свою профпригодность, выполнив один трюк с маленькой клоунской машиной. Энтони обещает постараться. Доктор Шпиц говорит – ты должен пойти на кладбище и откопать двадцать свежих трупов. А потом запихнуть их в маленькую машину из клоунского гаража. Энтони думает: идея стоящая. И делает все что надо. Подробности я опущу. Итак, спустя двадцать четыре часа маленькая машинка в клоунском гараже заполнена двадцатью трупами, большинство из которых разлагались в течение нескольких недель. Запах стоит… В общем, урожай поспел.
– Еще бы!
– Энтони довольно потирает руки. Его комбинезон весь в кишках и мозгах.
– Он носит комбинезон?
– Ну да. Почему бы и нет?
– Принято.
Машина остановилась, и я понял, что мы уже у дома Андреа. Фуллер обернулся к нам и по локоть просунул руку в окошко по центру стеклянной перегородки.
– Продолжай, я хочу знать, чем закончится. – Он улыбнулся, словно хотел сказать «ну и дети пошли». И я не мог винить его.
– Ага, – встряла Андреа. – Похоже, Энтони нравится возиться с трупами. Могу поспорить, он упивался собой.
Я тряхнул головой и потрепал ее по волосам, словно несмышленыша.
– О’кей. Близится финальный аккорд истории. Доктор Шпиц говорит Энтони: «Отлично, парень, а теперь твоя очередь забраться в машину. Покажи, на что ты способен». Энтони бледнеет. Конечно, он не хочет этого делать и умоляет профессора не заставлять его. И вдруг доктор Шпиц теряет контроль над собой и превращается в злого клоуна. Ах да, он все это время был в клоунском костюме и в гриме. Я вам не сказал с самого начала, потому что это… был бы спойлер.
– Фантастика! – невозмутимо изрекла Андреа.
– Представьте себе самого злого клоуна, которого только можете вообразить.
Они с Фуллером посмотрели на меня в немом удивлении.
– В буквальном смысле. Закройте глаза и… вызовите образ в мозгу. Мне не хватает таланта описать, насколько он был ужасен. То есть не был, а есть. Впрочем, неважно.
Андреа на миг зажмурилась и затем кивнула.
– Представила.
Я перевел взгляд на Фуллера. Он закатил глаза.
– Я тоже. Он похож на тебя.
– Ужасный клоун-профессор хватает Энтони и тащит к машине, набитой трупами. Он сверхсильный, и он отрывает Энтони от земли и пропихивает в заднюю пассажирскую дверь. Если бы вы там присутствовали, то увидели бы, что позади нет места – салон забит сверху донизу, – однако доктору Шпицу затея удается. Он входит в раж, напрягает силы и кулаками вдалбливает Энтони в вязкую массу гниющей плоти. И вот наконец из нее торчит лишь лицо Энтони, а все его тело… погружено в кучу трупов, которые растолкли в кашу, чтобы нашлось место для несчастного сукиного сына. А доктор Шпиц улыбается. С его лица стекают темная кровь и липкие ошметки внутренностей. Затем, не произнеся ни слова, он торжественно кладет руку на щеку Энтони, надавливает и толкает его голову в раздутую задницу трупа. Нос и рот проскальзывают в щель между половинками, так что доступ к воздуху перекрыт. Профессор захлопывает дверцу машины – ему приходится наклониться и приложить буквально всю свою ужасающую клоунскую силу, чтобы она захлопнулась, – и смотрит, как Энтони задыхается и тонет в месиве разлагающейся… человечины!
Я запнулся. Голова кружилась. Фуллер выпучил глаза; Андреа приоткрыла рот.
– Конец, – сообщил я.
В следующие полминуты никто не произнес ни слова. Затем мой личный охранник нарушил молчание.
– Ты что, больной на голову?
– Он сделал это для меня. – Андреа взяла мою руку. На лице подруги было написано такое умиление, словно я только что прочел ей стихи о любви.
– Что ж, очень мило, – ответил коп. – Однако с твоей мамой, кажется, сейчас случится истерика. Потому что тебя привезли на патрульной машине.
Мы с Андреа посмотрели в сторону дома. Ее мама как раз торопливо сбежала со ступенек и с выражением паники на лице неслась в нашу сторону. Женщина была в халате поверх ночной рубашки и в бигуди – и это в середине дня!
– Черт! – Андреа открыла дверцу машины. – Не волнуйтесь. Я ее успокою и объясню, за что нас арестовали. Например, за то, что мы рассказывали копам истории про злых клоунов.
Мама остановилась на тротуаре, сложив руки на груди, и окликнула дочь по имени. Андреа подалась вперед и чмокнула меня в щеку.
– Пока, Дэвид. Спасибо тебе. Самая лучшая история за всю нашу игру. До скорого.
– Пока, – довольно проговорил я.
Дверца захлопнулась. Фуллер завел машину и поспешно укатил прочь. Я обернулся и сквозь заднее стекло увидел, как Андреа обнимает маму и что-то загадочно шепчет ей на ухо.
Несколько дней жизнь тянулась своим чередом, без особых новостей. Люди не исчезали, тел тоже не находили – ни с головами, ни без. Я ходил в школу, гулял с Андреа, делал домашние задания и занимался прочими рутинными вещами под неусыпным наблюдением Фуллера, всегда маячившего на заднем плане. Вероятно, коп опасался нарваться на очередную историю об Энтони Льеренасе. Летняя погода установилась раньше обычного; стояла изнуряющая жара. Я принял благородное решение – ради друзей и семьи каждое утро наносить на себя несколько дополнительных слоев дезодоранта.
В субботу мы с Андреа, Тревором и Тоддом сходили в кино – я хотел загладить вину за то, что едва не «пристрелил гонца, принесшего дурные вести», – и мы повеселились, как в старые добрые времена, выражаясь в стиле персонажей сериала «Флинтстоуны». Посмотрели ужастик «Кладбище домашних животных» – фильм проигрывал книге, однако заставил меня понервничать; я даже пару раз вцепился в подругу, как перепуганный младенец. Затем мы ели бургеры и пили коктейли в маленькой забегаловке «Дэйри Кин» (название явно слизали с «Дэйри Куин»