– Доброе утро, мистер Плайер.
– Привет, Кентукки.
Фамилия Кентукки была Фрайерсон, однако мистером Фрайерсоном его никто не называл.
Я протянул руку, и он потряс ее.
– Если бы верный Генри не согласился с предложением, сегодня у нас было бы одним Диксоном меньше! – Кентукки издал хриплый смешок, который перешел в кашель, потому что он поперхнулся. – Помнишь?
– А как же. Веселая история. – Реально веселая – как Диксонята сбросили несчастного пса с каланчи. Несколько жестокая, однако, без сомнения, занимательная. – Будешь так много есть, растолстеешь.
Он заржал, похлопал себя по внушительному пузу и вернулся к трапезе.
Я подошел к Андреа, наклонился, чтобы поцеловать в щечку, и сел напротив. Совсем как в Нью-Йорке – полное совпадение, начиная со страстного взмаха рукой в мою честь.
– Как дела? – спросил я, поздоровавшись.
– Все нормально. Я заказала тебе кукурузные хлопья, яйца и тосты от Фрэнсис. Свою часть работы выполнила. Значит, платить тебе.
– Очень приятно. Спасибо.
Она поставила локти на стол и подалась вперед.
– Ты так загадочно говорил утром по телефону. Кстати, мама передает тебе спасибо – за то, что разбудил ее. Наш телефон звонит очень противно. Как будто кошку мучают.
– Вау. Ты во всем найдешь мрачную сторону. Передай маме мои извинения.
– Ох, брось, – отмахнулась Андреа. – Она от тебя без ума. Так что случилось?
Хотя прогулка по городу и подняла настроение, теперь реальность обрушилась на меня с новой силой. Бредовая и отвратительная встреча с Коротышкой действительно имела место, и пришло время о ней поведать.
– Прошлой ночью… Тебе все покажется очень странным. Я понятия не имею, как это произошло, однако я очнулся посреди леса. Ночью. И рядом был Коротышка. Я думаю, что он. Он напялил себе на голову пластиковый мешок, с разрезом в том месте, где рот. Чтобы дышать. Наговорил мне кучу всяких ужасов, потом ушел.
Андреа недоуменно уставилась на меня. Пожалуй, она сочла все розыгрышем.
– Это в двух словах, – прозаично добавил я.
– О чем ты, черт возьми?
Надо сказать, она быстро пришла в себя и поняла, что подобными вещами я шутить не стану. Однако отсюда не следовало, что подруга нашла в моей сокращенной версии хоть каплю смысла. Я приготовился отвечать на вопросы, но тут перед столиком неожиданно материализовалась Фрэнсис Дэниелс с нашим заказом.
– Приятного аппетита, – пожелала она, уже удалившись шагов на пять.
К собственному удивлению, я действительно проголодался. Я зачерпнул кукурузных хлопьев, добавил яйцо, примял ложкой и отправил в рот. Соленая пища наполнила тело теплом.
– Дэвид, – раздраженно произнесла Андреа.
А ведь я действительно напугал ее.
– Прости, – промямлил я, поглощая очередную порцию. – Я типа как не в себе. Все так и было. Мне подсыпали снотворного… или чего-то в этом роде. А затем я проснулся в лесу. Подошел тип с мешком на голове, вел себя как ненормальный.
Андреа замерла.
– Абсурд. Мой мозг не в состоянии это переварить. Что за пластиковый мешок?
Я рассказал ей историю с начала до конца, со всеми подробностями, которые только мог вспомнить. Разумеется, я понизил голос; впрочем, в закусочной и так довольно шумно, вряд ли кто-то мог подслушать. Мне самому тяжело было поверить словам, которые я произносил. Закончив, я забросил в себя огромную порцию еды, неосознанно желая подвести итог.
– Не знаю, что сказать, – тихо проговорила Андреа. – Как тебе известно, матерных слов я не люблю. Я вообще-то католичка.
Я кивнул, хотя знал немало католиков, которые ругались весьма изощренно.
– Но сейчас я обомлеваю, Дэвид. В самом деле. Мы должны идти в полицию. Где Фуллер? Он рядом?
– Да. Меня что-то удерживает. Сам не знаю что.
– Ты сошел с ума? Мы обязаны сообщить в полицию!
Моя голова стала такой тяжелой, что пришлось опереться локтями о стол и придерживать ее.
– Я до смерти боюсь. Мне кажется, он прячется где-то за углом. И если я пойду в полицию, то может, он в другой раз не будет мне угрожать, а сразу оторвет голову к чертям.
Андреа вздохнула, явно удрученная. Ее буквально трясло.
– Мне тоже страшно.
– Привет, Дэвид. Привет, Андреа.
Я поднял глаза и увидел у нашего стола мистера Фуллертона, а рядом с ним Кентукки.
– Привет, – вяло отозвался я.
– Как настроение? – спросил адвокат.
– Вроде бы нормально.
– А как родители? Все хорошо?
Я кивнул.
– А вы, мисс Льеренас? У вас с мамой все в порядке?
Андреа неуверенно пожала плечами.
– Ну, в целом в порядке.
– Жизнь становится сущим мучением… после некоторых событий. – Фуллертон снова переключился на меня. – Я был весьма огорчен, когда прочел ту статью в газете. Какой стыд! – Я не мог понять, счел ли он статью фальшивкой или разочаровался во мне за то, что я бросил Алехандро на верную гибель. – Многого я не могу для тебя сделать, однако я позаботился об оплате твоего счета. Хотя бы это.
– О, большое спасибо. Очень мило. Вы не обязаны были…
– Мы всегда поддержим тебя и твою семью, сынок. Всегда.
– Верно, парень, – добавил Кентукки, успевший вытряхнуть из своей почтенной бороды висюльки из яиц. – Дайте мне только отловить подонка Гаскинса, где бы он ни прятался, и я вздерну его собственноручно, прежде чем копы успеют сказать: «Стоп! Именем закона!» – он расхохотался.
Я не нашел в его угрозах юмора, хотя и вполне оценил душевный порыв.
– Спасибо, Кентукки.
Мистер Фуллертон скрестил руки и погрузился в задумчивость.
– Тяжело вычислить Коротышку Гаскинса, верно? Всю свою проклятую жизнь он имел неприятности с законом, побывал в тюрьме несчетное количество раз. Но я не представлял, что он способен на такое.
О тюремных сроках я не знал. Всегда считал Коротышку замкнутым, нелюдимым человеком. Однако увидев, как тот отпиливает голову своей жертве, я не удивился стычкам с полицией в прошлом.
Кентукки откашлялся и произнес:
– А тебе известно, что предки Гаскинса пустили корни в наших краях лет двести назад, а то и раньше? Как моя семья, и как твоя, Дэвид. Первые колонисты у Трясины.
Надо же! Сперва я узнаю, что у него есть сын, а теперь выясняется, что его семья поселилась в округе несколько столетий назад, как и моя. Может, он возненавидел меня не случайно? Насколько мне известно, наши семьи, подобно Хэтфилдам и Маккоям[12], в свое время поссорились, но теперь все давно уже забыли, в чем предмет спора. Мысль была смехотворной, и все же я невольно подумал, что в общем прошлом между ними явно кое-что произошло.
– Черт возьми, парень, ты в порядке? – спросил Кентукки.
Оказалось, я пялился в пустоту, да еще и расфокусировав взгляд.
– Простите…
– Выглядишь, как будто умер от какой-нибудь анеклизмы. Глаза словно у опоссума, который под машину попал. Уверен, что в норме?
– Полагаю, ты хотел сказать «от аневризмы», – прервал его мистер Фуллертон. – А получилась галиматья какая-то.
– Боже мой, ты вдруг хирургом заделался? Когда у меня самого будет анеклизма, я позвоню кому-нибудь другому.
– Аневризма.
– Будем считать, каждый остался при своем мнении. – Кентукки подмигнул мне и придвинулся ближе. – Просто хотел тебя развеселить, парень. Скажу моему работнику, чтобы к вечеру привез вам бесплатно молока и сливок. Как идея? Привет от меня родителям.
– Спасибо, Кентукки. Спасибо, мистер Фуллертон.
– Не советую прогуливать школу, ребята. – Адвокат кивком показал на своего приятеля. Весьма прозрачный намек.
Оба улыбнулись и отправились по своим делам. Едва мужчины скрылись из виду, я заметил, что наша официантка, Фрэнсис Дэниелс, смотрит на нас, не отрываясь. Она была так бледна, словно только что увидела привидение.
– Что с вами, Фрэнсис? – спросила Андреа. – Они ведь оплатили счет.
Маленькая женщина подошла ближе и оперлась о стол, чтобы не упасть. Ее руки тряслись. Между пальцев она стискивала сложенный листок бумаги.
– Это… Это вам. – Она уронила бумажку и поспешно юркнула за двойные двери, ведущие на кухню.
Мы с Андреа пару секунд смотрели друг на друга, словно время замедлилось. Затем одновременно рванулись схватить скомканную записку, оставленную Фрэнсис. Андреа опередила меня, развернула листок и прочла. Ее оливковая кожа сменила цвет.
– Что там?
Вместо ответа она вручила сообщение мне. Я взял его дрожащими пальцами и пробежал глазами по корявым строкам. Как будто ребенок писал.
Вы оба должны прийти к Заливной яме.
Немедленно.
Вы должны явиться туда не позднее чем через час,
иначе к заходу солнца ваши матери будут мертвы.
Если пойдете в полицию, к заходу солнца они будут мертвы.
А перед тем я с ними немного развлекусь.
Обещаю.
Кровь бросилась мне в голову. В ушах зашумело так, что почти перекрыло гул голосов в закусочной. Я чувствовал на себе взгляд Андреа, однако не мог оторваться от жуткого и сумбурного текста послания. Заливная яма. Весь город знал этот небольшой пруд в низине, куда отводили стоки одной из самых больших секций Трясины. Вода почти постоянно низвергалась из дренажной трубы, проложенной под дамбой. По дамбе проходило внутриштатное шоссе SR58. Всякий, кто направлялся по деревянным мосткам к государственному парку «Вудс-бай» посмотреть на аллигаторов, приезжал сюда именно по шоссе SR58.
– Дэвид? – шепотом окликнула меня Андреа.
Я наконец оторвал глаза от записки и посмотрел на подругу. Страх сдавил грудь.
– Что будем делать?
Андреа вместо ответа выхватила бумажку из моих рук и встала из-за стола. Она вся дрожала от ярости. И прежде чем я успел вмешаться, решительно направилась к двойным дверям и юркнула на кухню, как Фрэнсис. Я запоздало бросился следом и оказался у дверей как раз тогда, когда они снова закрылись. Я толкнул засаленные створки и вошел.