двух белых брюнетов? Это мог сказать только Кожев. Никаких жучков в оранжерее было, мой электронный опекун в кармане халата ни разу не пискнул. Объяснение только одно — все то же: эффект мандрагоры. Эта чертовщина позволяет князю незримо присутствовать. Он, конечно, услышал мои слова. Зачем приспичило спрашивать о близнецах, идиот! Ты на волосок от провала. Мандрагора уже знает твое настоящее имя».
«Валентин, тебя отсюда не выпустят».
Ноги сами понесли его к оранжерее.
Раскрытые настежь двери подсказали: садовник внутри.
Валентин не успел ничего спросить.
— Представляете, господин Клавиго, — Цезарь Череп колдовал над новеньким спиннером, — кто-то проник в оранжерею, повредил три корня на главной аллее и опрокинул прежний спиннер для вашего Палача. Всю систему разрушили! Два часа без воды… Аромат чуть не погиб!
Валентин изобразил тревогу, а сам незаметно оглядел почву.
— Тут уже подмели?
— Да, помощники чистили.
— Вы не заметили следов крови?
— Бог с вами. Какая еще кровь. Скажите, как состояние корня?
Валентин изобразил важность эксперта:
— Я думаю, пара часов без воды аромату не повредила. Может быть, это псы насвинячили?
— Нет. Псы боятся оранжереи. Вот ведь беда…
Понятно, что тела самого Кожева ни садовник, ни его помощники не видели. Все следы ночного вторжения, вместе с трупом, были убраны из святилища сразу после сигнала тревоги, если только… если только «труп» сам не встал на ноги и не явился к князю с докладом о моем поведении…
Неужели все-таки розыгрыш?
Валентин выбежал сквозь колоннаду балтийских сосен к берегу моря. Даль сверкала на солнце кожей Левиафана, по которой до горизонта разливались пенные лужи и гуляли белые барашки. Лето вступало в свои права силой свежего летнего бриза. Помахав рукой охране на сторожевой вышке (в ответ тоже лениво махнули), Валентин пробежал вдоль берега в сторону лифта Германа Геринга, но в лифт не зашел, а рысцой спустился по серпантину на пляж. Ни души. Пара катамаранов на гальке. Водный велосипед для детей. Зонтик от солнца и стойка с коктейлями, за которой дежурит пляжный лакей. При виде гостя он вскочил: чего изволите? Глотнув для бодрости мохито — «Белый ром с мятой и лаймом, только без сахара!», Валентин разделся до плавок, бодро взбежал на мол, осененный шагами декоративного акведука с финальной ногой, поставленной в конце пути, и устремился к купальной вышке. Там, у маленького причала, в бетонной нише охрана держит запасной морской скутер. Что ж, катер был на прежнем месте. Судя по аромату бензина, утром на скутере гоняли вдоль берега.
Охране не понравилось приближение гостя к точке возможного бегства, и оживший мегафон на сторожевой вышке сказал голосом Полифема: «Доктор Клавиго, сегодня штормит, вода мутная, много медуз, прыжки с вышки запрещены, вернитесь на берег, лучше позагорать».
В знак согласия он помахал рукой и повернул назад. Главное он разглядел: катер на месте, в укрывище на конце мола, все тот же морской скутер «Эксклюзив Актив 51 °Cabin». А завести его в нужный момент без ключа он сумеет. Эта модель ему хорошо знакома… полчаса лёта над волнами со скоростью 100 километров в час прочь от Заповедного берега — и его уже не достать. Правда, Герда говорила, что у охраны есть вертолет, но где же ангар? Где площадка для взлета?
Возможно, бежать придется уже сегодня, в крайнем случае, завтра: кольцо Хегевельда сжимается все плотней.
«Валентин, тебя отсюда не выпустят».
Твое имя уже раскрыто.
«Вертолетный ангар перед тобой», — сказал голос молодой незнакомки.
«Где?» — детектив завертел головой.
«То, что ты принял за склад».
Валентин отыскал глазами коробку, которую счел хранилищем.
«Ангар камуфлирован под склад для продуктов».
«А что внутри?»
«Два вертолета класса Геликоптер Евро. Скорость 250 км в час».
«Пока они взлетят, заяц убежит с капустного поля».
«Пилоты дежурят в кабинах. А в каждой капусте по капкану».
«Мда… Это ты свистела в оранжерее?»
«Нет…»
«Ты не ранена?»
«Нет, я умираю».
«Жаль».
«Вместе с тобой, милый».
На этом диалог с мандрагорой прервался.
Чтобы скоротать время, Валентин впервые заглянул днем в кинозал, где попросил показать хит своей юности — «Звездные войны». Но кино не сработало, юмор Лукаса не смешил, принцесса Лея казалась дурнушкой, тревога только усилилась.
А дресс-код — впервые за неделю свободный, то есть одевайтесь как вздумается — только усилил плохие предчувствия.
На ужин в гостиную собрались те же и тот. Сам князь, его бесстыжие двойняшки Магда и Герда, мрачный гениальный вулкан Фарро, пифия в маске за руку с Куклой, жилистый беллетрист Даниил с неизменным диктофоном, портретист Гай в робе художника с подружкой Катрин и ее фотоаппаратом и неизменный декоратор застолий костюмер Валерий Адонис. Входя в залу, Клавиго нос к носу столкнулся с Кожевым. Тот был живехонек, но, странное дело, словно бы не узнал ночного проводника в оранжерею и держал себя так, будто они не знакомы.
— Слава Богу, Феликс, вы живы…
— Вы тоже в курсе?
Оказалось, этот Кожев имел в виду не ночное ЧП, а небольшую аварию, которая случилась, когда он возвращался из аэропорта, где по просьбе князя встречал двух новых гостей Заповедного берега. Машина вдруг скатилась в кювет, и князь выслал замену. Хорошо, что авария случилась уже на подъезде к Заповедному берегу.
Тут-то наш герой заметил приезжих.
Надо же, близнецы. Два курчавых брюнета около тридцати лет, два типичных очкарика, которых ныне зовут ботанами. В принципе, они вполне соответствовали тем, кого он ищет, но ясное дело, они вовсе не те, кого ему заказали найти в Хегевельде.
Отметив, что вся свита в сборе, князь объявил:
— Господа, разрешите представить двух братьев, чьи имена скрыты под псевдонимами Брат Один и Брат Два из Швейцарии. Оба специалисты по критике квантовой физики. Оба участвуют в работе с коллайдером в Церне. И оба решительно разочаровались в базовых основаниях современной физики. Я поддержал издание их трактата «Отрицание дробности». Книга вышла месяц назад и уже вызвала шум в блогосфере. Переводы на пять языков заказаны. Думаю, совсем скоро книга станет научным бестселлером. Но начнем с десерта… Вначале маленькое шоу от нашего кутюрье. Мы соорудили ему этот подиум, поаплодируем костюмеру.
Аплодисменты не заставили себя ждать.
— Тема данного ужина, — вышел к подиуму Валерий Адонис, — для меня не очень понятна. Речь пойдет о невидимом, о микроскопических пылинках материи, о неких бозонах, кварках и прочих иголках квантовой физики в стоге вселенной, которые трудно вообразить. Вот почему я счел, что для костюма лучше подойдут прозрачные материалы: шелк, шифон, сетка и прочие мнимости. А для моих любимых моделей я предложил вуаль…
— Прошу!
Старый селадон явно холил свои заморочки.
Магда и Герда появились на подиуме в кафешантанных красных тарелках (шляпах), с которых свешивалась исполинская вуаль до колен. По сути, они были одеты только в туфли, плюс прозрачные трусики, плюс такие же легкомысленные туники да длинные чулки из дырчатого гипюра, пристегнутые к старомодному поясу в духе 20-х. Отделка стеклярусом. С опушкой из перьев. Эта устаревшая амуниция бабушек Пруссии намеренно не скрывала лобки, обритые наголо, где дерзко темнели стиснутые в полосу жабры любви. Зато груди были тщательно спрятаны в лифчиках из черного муслина.
Церемонно кривляясь, красотки в обнимку прошли туда и обратно.
Волк капал слюной от дефиле красных шапочек.
Аплодисменты.
— Фу, — сказала на весь зал благовоспитанная Кукла Катя, — девочкам нельзя показывать мальчикам писю.
Хохот и новая порция аплодисментов. Даже на лице отрешенного толстяка Фарро проступила полуулыбка.
— Господа, начну с одного объявления, — начал князь застолье. — Сегодня мы не будем спрашивать пифию о том, что случилось втайне от мира на нашем клочке высшей гармонии. Хватит разоблачать. Дышите свободно, преступники! Смакуйте свои грешки!
ЛжеКлавиго перевел дух. Капризы князя непредсказуемы, но час разоблачения, кажется, снова отложен.
— Пока все случается явно, — продолжил хозяин. — Ночью глупый кабан бежал из вольера, проник в оранжерею, раскидал копытами землю, разрыл рылом гнезда редких цветов и опрокинул спиннер гидропоники для уникального корня Палач и даже, выкатив плод, обгрыз мандрагору. Что ж, кабан был наказан. Из его головы сделано чучело, а туша жарится на вертеле для исторических блюд. А теперь слово докладчикам.
Первым за кафедру, сверкая блюдечками очков, встал Брат Один.
— Дамы и господа, — начал он, — сто лет назад европейская философия взяла паузу, не успевая осмысливать все новые и новые научные факты. Физики решили обойтись без философов и возвести на вершину уродца по имени факт, проверенный экспериментом. Мудрость скончалась, философия мертва! — заявил некий господин Хокинг в своей книге, которую почти издевательски, в пику метафизике назвал «Высший замысел». Вот эта книга, изданная 2010 году издательством Сиднея Харриса, на тарелках перед вами. Желающие могут отведать кусочек и даже ее съесть. Бумага обработана поваром по специальной методике. Режется легко столовым ножом. Вкус типа кисло-сладкой капусты… Так вот, в радостной эйфории автор сообщает нам в предисловии, что еще каких-то двадцать лет назад физики не до конца понимали реальность, но ура, сегодня наука готова предложить готовый ответ почти что на все важнейшие вопросы космологии. Завидная уверенность, если учесть, что еще каких-то двести лет назад трактат Коперника о том, что земля — надо же! — вращается вокруг солнца, официально считался ересью. И только в 1828 году Рим снял запрет на новую истину. Если учесть, что двадцать лет назад Марс считался в принципе обитаемым и только камеры американского зонда увидели правду — планета абсолютно мертва, и наполовину расколота бездонной пропастью Титаниус Часма.