— И хотя я уже отменил решение спрашивать пифию, — начал задумчиво князь, — но я волен и передумать.
Он взял кошмарную паузу.
— Не знаю, стоит ли сегодня устраивать сеанс всеведения и узнавать маленькие грешки наших гостей, а вдруг я и сам обмишурюсь… Что там у нас, дорогая Кассандра?
Пифия закрыла глаза и опустила руку в серебряных кольцах на голову девочки. Катя — прыг со стула — и звонко:
— Сегодня обнаружено три маленьких недоразумения, один грешок и одно преступление…
— Преступление? О-очень интересно!
И вдруг князь створожился и потерял интерес к собственной прихоти.
— Что ж, тем более отложим его на завтра, пусть преступник помучается. А ты, мой негодник, — князь погрозил пальцем Фарро, — тоже будешь наказан исключением из правил. Обойдешься без аплодисментов. Ты меня порядочно вчера напугал, бедокур. Господа, сегодня бельканто не будет.
Толстяк безразлично тряхнул гривою в знак согласия.
— Что ж, — раздул ноздри хозяин, — я слышу, как аппетитно пахнет из кухни, кажется, нас ждут спаржа и артишоки.
Когда пифия голосом Куклы объявила о преступлении, Валентин сжался в боевую пружину. Он был готов ко всему: бежать, молчать, кричать, отрицать, защищаться, но обошлось. Капризен тигр, капризен.
Следуя распорядку, к гостям вышел повар:
— Дамы и господа! Наш ужин один в один повторит ужин, данный господином Жаком Шираком, президентом Франции, и его супругой в честь Ее Величества Королевы Елизаветы II и его Королевского Высочества Принца Филиппа, Герцога Эдинбургского. Ужин был дан в посольстве Франции в Лондоне, в четверг, 16 мая 1996 года.
Будут предложены: ландский паштет из гусиной печенки, фуа-гра в желе из сотерна, жаркое из седла барашка «Ренессанс», спаржа и артишоки на пару. Также сыр. На десерт хрустящее печенье с глазурью и лесными орехами.
И, наконец, вина: Шато д’Икем 1992 года, Магнум Шато Леовиль Лаз Каз 1975 года и шампанское Дом Периньон 1988 года.
Размышляя, о каком преступлении могла говорить пифия, Валентин вернулся в номер, разделся, готовясь уснуть, но для начала прислушался. Где визитер, который каждую ночь нарушает его сон? Кто он на этот раз? Прошло две минуты, пять, десять, но было тихо. Он с облегчением лег, и только-только закрыл глаза, в дверь постучали.
Меньше всего он ожидал увидеть то, что увидел.
На пороге стояла пифия в ночном халате, держа за руку девочку, но впервые старуха была без полумаски, маску надела на лоб шалунья Катя. Лицо пифии казалось знакомым. Боже… у нее было лицо немолодой Марлен Дитрих, когда — наитие мандрагоры! — она снималась в своем последнем фильме «Прекрасный бедный жиголо». В роли баронессы… Старая райская птица, которая любит молодых щенков типа Дэвида Боуи.
— Вот, — Катя протянула плотную карточку, — за то, что ты меня выручил, мы отдаем тебе твой жребий, прочти.
Валентин растерянно взял карточку и посмотрел на пифию.
Как все понимать? Пифия молчала, словно набрала в рот воды.
— Я ее рот, — важно сказала девочка, — она же немая.
Пифия кивнула в знак согласия, и обе повернулись спиной, уходя влево по коридору, где сигналила открытая дверь номера.
Девочка обернулась и строго сказала:
— Беги до ужина.
Валентин поднес картонку к глазам и прочел:
«Сообщение о совершенном и намеченном преступлении!
Гость, который выдает себя за профессора Клавиго, — частный сыщик из Петербурга Валентин Драго. На его совести смерть архивариуса в мотеле. Цель, с которой преступник проник на частную территорию клиники «Хегевельд», — поиски двух близнецов по заказу Оскара Янкеля. Итогом заказа станет убийство Фарро. До злодеяния осталось меньше суток».
Валентин похолодел. Князь был без ума от певца. Гений с гривой Бетховена был главным сокровищем его эксцентричной жизни. Наверное, и любовником… Можно себе представить ярость сентиментального тигра, когда эта карточка будет прочитана, уж он-то сумеет отомстить, живым не уйти.
Валентин кинулся за пифией и Куклой; девочка уже закрывала дверь.
— Катя, постой. Ты можешь завтра вытащить другую карту?
— Все карточки в колесе одинаковые. Ты сам обманщик.
И дверь закрылась.
Бежать! И немедля.
Валентин с первого дня был мысленно готов к мгновенному бегству и заранее все продумал. Он надел шорты, бейсболку, спортивные кеды, затолкал в спортивную сумку полотенце, лекарства, пульт к машине, оставленной на платной стоянке у мотеля, деньги, затыренный швейцарский нож, глянул на часы — 00. 55 мин. Первая цель — любым способом выйти из кольца мандрагоры. Вплавь. Пешком. Как получится. Машина никак не годилась. Слишком заметно, да и все автомобили заперты в гараже. Море — надежней. Нужно уплыть по дуге как можно дальше от охраняемой бухточки с пляжем и лифтом Германа Геринга и уйти за пределы периметра. Лучшее — угнать скутер. Уже несколько раз, мысленно обшаривая его облаком мандрагоры, лжеКлавиго видел, что охрана обычно не вынимает ключ зажигания на пульте. Он молнией долетит до морского порта в Калининграде. А там ищи-свищи. Сложнее уходить пешком через парк, окруженный периметром охраны. Надо преодолеть дорогу от гостевого отеля до клиники, затем от клиники до шлагбаума перед въездом на территорию защищаемой зоны. Тут беглец должен каким-то чудом обойти КПП, а дальше… А дальше рукой подать до стоянки машин у мотеля «Шоколад», где поджидает хозяина новенький «Опель» с пистолетом ПМ в тайничке. Два часа гонки до аэропорта Калининграда. Что дальше? Дальше — небо!
— Эй, — позвал он мысленно глас мандрагоры.
Но книга не отвечала. Это был плохой знак.
Спустившись к ночному портье, Валентин спросил: — Можно ли ночью поплавать в море?
— Разумеется, можно, — ответил портье. — Желания гостей князя неукоснительно исполняются. Только я должен предупредить охрану — они включат свет на берегу.
— А ваши проклятые собаки?
— Я позвоню на псарню. Алло…
С псами оказалось труднее, шесть пинчеров уже отпущены в парк, но остальные еще в вольерах.
Портье передал трубку псарю, тот посоветовал взять на стойке администратора тревожный свисток: — Если что — свистите, и псы вас окружат, но не тронут. Сейчас на воле только суки, они очень умны и всех гостей знают в лицо. Тем более вас, профессор.
Валентин взял проклятый свисток, вышел на дорожку и привычной рысцой побежал в сторону моря. Первые пинчеры показались тогда, когда он спустился на лифте Геринга к пляжу и помахал рукой в сторону сторожевой вышки: я тут, братцы!
Пляж был озарен светом пяти прожекторов. Беглец свистнул в волшебный свисток. Погоня разом застопорилась. Псы черными силуэтами злобы выстроились на кромке обрыва и караулили каждый шаг. Четыре суки из шести на фоне огромного звездного неба. невесомого и прозрачного в дни белых ночей. Мегафон ожил: «Приятно поплавать, господин Клавиго! На море штиль! Только холодно». Продолжая имитировать чудака иностранца, Валентин прежней трусцой выбежал на мол, идущий от берега в море. Сделал демонстративную разминку: отжался раз десять, попрыгал на месте, после чего потрусил к концу мола, где ожидал увидеть в бетонном боксе патрульный катер, но катера не было. Тут вновь ожил мегафон: «Господин Клавиго, что вы ищете? Может быть, катер? Так он туточки». И раздался молодой смех злорадства. Действительно, катер стоял у причала.
Продолжая разыгрывать чудака, Валентин в ответ голосу помахал рукой: типа плохо понимаю по-русски. Поставил сумку на самый край, чтобы было удобно подхватить рукою, разделся и нырнул с нижней ступеньки в воду. Брр… едва ли можно в такой воде, даже на редкость теплого мая, поплавать пятнадцать минут… и стремительно поплыл к скутеру.
На вышке заметили его прыжок, но тут же потеряли чудака из виду. Пока опускали луч прожектора в воду (на что пловец и рассчитывал), он сумел проплыть треть расстояния до причала. Холод и страх бегства придавали сил. Когда же пятно света скакнуло к воде, нашаривая пловца, Валентин набрал воздуха и ушел под воду, контролируя ожоги луча по воде, вынырнул, когда луч ушел в сторону, и, наконец, подплыл к бетонным сваям причала. Катер был причален канатом к металлической лесенке и был затянут чехлом, но когда Валентин отстегнул правый край брезента и мощным рывком взобрался на скутер, обнаружилось главное: ключ зажигания был на месте. Один поворот — и мотор взревет рычанием льва. Но! Но датчик топлива показывал нуль, в баке ни капли бензина. Может быть, есть хотя бы канистра?
Тут раздались голоса над головой, два качка из охраны оторвали жопу от кресел и вышли из будки к причалу. «Куда ж он пропал, сука?» — «Утонул». — «Не надо бла-бла, за гостей на пляже отвечает наша команда. Посвети на скутер. Ты, что ли, не зачехлил машину?» — «Не помню, вроде задраил». Качок спрыгнул с лесенки в катер. (Пловец мерз в воде, держась руками за леер вдоль борта) «Вытащи ключ». — «Зачем? Мы же слили бензин». — «Команда была вытащить глиссер в док, а мы? Я доложил: босс, подъемник заклинило. Он тогда велел топить лодку на хер, а мы? Отбрехались». — «Завтра князь передумает, велит поднимать. У него в башке ветер». — «Ключ вытащил?» — «Да». — «Волоки на всякий-какий канистру» (Загремело гулким железом по дну). «Айда, бегом. Где ж этот хер?»
Пловец уже плыл обратно на мол.
Подслушанный разговор обнажил ситуацию. «Охрана приведена в состояние тревоги. Катер должен был стоять в доке на суше. Но из-за чего шухер? Неужели из-за меня?»
Вернувшись к молу, Валентин выбрался наверх по лесенке из воды и сразу попал в луч прожектора. Помахал рукой. «Все о’кей, мистер Клавиго?» — спросил мегафон. Он показал кружок из двух пальцев: полный о’кей. Лязгая зубами, влез в кеды и, подхватив сумку с одеждой, побежал обратно к берегу. Луч не отставал, хотя пляж был залит огнями. Проклятые псы, заметив бегущего (по лезвию бритвы), кинулись по кромке берега к выходу из подъемника, а охрана назло вырубила свет на пляже, когда он еще не добежал к входной двери лифта. И все же ночь была слишком светла, чтобы беглец мог заблудиться. Луна нежилась ярким сиянием софита.