Мириам накинула плащ, а Джун взяла на руки Мороженку, которая не спускала с гостьи пристального взгляда, и тур по дому начался.
– Так, ну, ванную ты уже видела, и она у нас одна. Спать ты будешь вот тут, в гостевой спальне. В тумбочке есть свечи. Здесь вот – моя комната. Стучись, если что-то будет нужно… Дальше тут кабинет, он же библиотека…
– Ооо, и какие тут есть книжечки? – оживилась Мириам, окидывая оценивающим взглядом полные книг шкафы.
– Ничего из того, что тебе нравится читать. Никаких любовных романов. Только какие-то книжки по магии.
– Как интересно… И что же, ты их изучаешь? – Мириам скосила на Джун взгляд, а та постаралась сохранять хладнокровный вид.
– Нет, я всего лишь навела тут порядок, – соврала Джун. – Какой из меня маг? Но ладно, пойдём, покажу тебе кухню.
Каморку для швабр она даже не стала показывать, потому что не было такой ситуации, в которой Мириам бы там что-нибудь понадобилось. Она никогда не убиралась, а в саду не копалась тем более, так что почти невидимая заклеенная обоями дверь так и осталась без внимания.
Остаток этого дня прошёл весьма напряжённо – во всяком случае, для Джун. Ей удалось-таки разжечь камин, и с тёплым оранжевым пламенем в гостиной как-то сразу стало уютнее, так что они обосновались там. Мириам было скучно, и она всё что-то щебетала, делясь светскими сплетнями, которых за неделю с их последней встречи успело накопиться на удивление много. Казалось, она уже совсем забыла обо всех своих бедах.
– Ой, к нам тут на днях заходила на чай мадам Фаррелл, и оказалось, что у её внучатой племянницы скоро свадьба, а какие там были страсти! За ней приударяло два молодых лорда, ты наверняка знаешь, и так получилось, что они оба пришли к ней просить руки и столкнулись прямо у неё во дворе! И вот значит эти двое повыхватывали шпаги, прямо во дворе своей дамы сердца, представляешь? И начали, значит, драться, серьёзно так ещё. И ты не поверишь, что случилось дальше! Какая-то девушка, со своей шпагой, влезла прямо в их драку! А это же такой скандал! И вот они стали драться, уже втроём, сначала каждый сам за себя, потом парни вроде как объединились, а она как будто этого и ждала, потому что она так ловко выбила у них шпаги, и им по правилам дуэли пришлось сдаться. И само собой внучатая племянница мадам Фаррелл выбрала эту девушку, потому что а кто не стал бы? Но само собой, это же ужасный позор для молодых лордов, и они всё пытаются эти слухи отрицать и как-нибудь не дать людям судачить об этом, но мы-то узнали об этом считай из первых уст! А свадьба будет шикарная, я туда обязательно пойду, ты же знаешь, как я обожаю всё такое, может быть, даже сумею как-нибудь напроситься в подружки невесты, хоть какой-то из них! А ещё говорят, что те юные лорды и сами после этого сдружились. Не удивлюсь, если и они когда-нибудь решат, что дамы им ни к чему! Ох, а ещё через месяц наконец-то возвращается принц из своей заграничной школы, а значит, они с Пе… то есть, леди Рэдвинг наконец-то смогут сыграть свадьбу! Вот уж там меня точно возьмут в подружки невесты. Как думаешь, мне пойдёт красный?
Джун не слушала, и до её слуха из общего потока сплетен долетали лишь отдельные слова. Вообще-то, она пыталась читать «Базовые заклинания», чтобы найти там что-нибудь, что поможет ей с просушкой мокрых ковров, но с чтением у неё тоже не задавалось. Так что в конечном итоге она просто смотрела в одну точку, задумчиво кивая в такт сплетням, чего, похоже, Мириам вполне хватало.
К вечеру дождь стал стихать, и Джун отправилась за продуктами, чтобы приготовить ужин, оставив дома Мириам наедине с Мороженкой. Ей было страшно представить, какие бедствия могут случиться в её отсутствие, и она была очень рада обнаружить по возвращении, что дом цел, никаких магических смещений в нём, по всей видимости, не произошло, кошка с совершенно невинным видом спала под дверью каморки для швабр, а Мириам копошилась в кабинете. Наверняка ей стало так скучно, что она решила поискать себе чего-нибудь почитать, что означало, что она прямо-таки на стену лезла. Джун же, громко объявив о своём возвращении, тут же отправилась на кухню.
Всё шло тихо и мирно, и Джун даже почти успела забыть, что кроме неё в доме был кто-то ещё, пока вдруг в стене кухни примерно на уровне груди не открылось небольшое квадратное окошко створкой вниз, и из него показалось воодушевлённо улыбающееся личико Мириам.
– Смотри, что я нашла! Окошко для еды!
И действительно, откинутая в сторону кухни створка образовывала нечто вроде маленького столика, а со стороны кабинета была полка шкафа – видимо, окошко было спрятано среди книг. Весьма удобно, если ты практически живёшь в кабинете, и в доме есть кто-нибудь, кто для тебя готовит. Впрочем, если гостевая спальня на самом деле предназначалась для прислуги, то им тут очень даже неплохо жилось. Вопреки своему недовольству от необходимости снова делить крышу с Мириам, Джун была впечатлена находкой, хотя ей это пригодится вряд ли – разве что, чтобы избавить себя от необходимости далеко ходить с едой, если вдруг возникнет необходимость ужинать за книгами.
Остаток дня прошёл без особых событий, если не считать того, что Джун пришлось собирать посуду за Мириам по всему дому, чтобы её вымыть, потому что у той была весьма неприятная привычка оставлять грязные вещи как можно дальше от раковины. Джун это было очень уж хорошо знакомо, и никакие упрёки никогда не помогали, так что она старательно успокаивала себя тем, что Мириам переехала к ней всего на несколько деньков.
А вот ночью кое-что произошло.
Джун проснулась от того, что чья-то мягкая пушистая лапа мягко бьёт её по щеке. Она что-то пробормотала, но кошка в очень человеческой манере вдруг прикрыла ей рот лапками в весьма однозначном жесте, и это особенно привлекло внимание Джун. Мороженка никогда ещё не будила её без причины. Должно быть, что-то случилась, и кошка хотела, чтобы она держалась тихо.
Мороженка мягко спрыгнула с кровати и подошла к приоткрытой двери – должно быть, именно так она и попала в спальню. Джун встала и последовала за ней, стараясь производить как можно меньше шума.
Стоило им выглянуть в освещённый лунным светом коридор, как Джун сразу же бросилось в глаза, что, помимо её спальни, приоткрыто было ещё две комнаты: гостевая спальня, где должна была мирно спать Мириам, и чулан, где никого быть не должно было… Именно к нему повела её кошка, держась вдоль стены, где деревянный пол не скрипел. Почему-то вполне ожидаемо в каморке для швабр оказалась Мириам.
Она стояла к двери спиной и внимательно осматривала заднюю стенку комнатки при голубом пламени длинной чёрной свечи. Затаив дыхание, она медленно и осторожно передвинула метлу, явно стараясь не издавать ни звука, и наклонилась к стене чуть поближе, словно пыталась там что-то разглядеть.
– Что ты здесь делаешь, – уже второй раз за последние сутки процедила Джун, широко распахивая дверь чулана. Мириам вздрогнула, едва не уронив свечу, и резко обернулась. В первое мгновение она даже не нашлась, что ответить – плохой знак, да и выглядела она какой-то испуганной. То ли дело было в голубом свете свечи, то ли она действительно побледнела.
– А… О… Я… Я искала, ммм, свечи, – неубедительно выдавила она. Джун перевела взгляд на длинную чёрную свечку с пляшущим на её конце голубым огоньком, лампу с которой Мириам держала в руке, а затем – на две коробки свечек, стоявшие на самом видном месте у самой двери. Похоже, она не рассчитывала, что её вот так вот просто поймают, и даже не потрудилась придумать отмазку.
– Выметайся.
– Джун, я могу всё объяснить, ты…
– О, я не сомневаюсь. Уж трепаться ты умеешь, – Джун серьёзно посмотрела ей прямо в глаза. Подумать только, и она её пожалела! – Собирайся и проваливай из моего дома.
– Джун…
– Вон! – прикрикнула Джун, указав в сторону двери. Её лицо было преисполнено яростной решимости. Мириам съёжилась и, кажется, у неё на глаза навернулись слёзы, но Джун уже твёрдо решила для себя прекратить совершать одну и ту же ошибку и каждый раз жалеть её. Мириам протиснулась мимо, опустив голову, и убежала в отведённую ей комнату, а Джун направилась следом. Мороженка запрыгнула ей на руки, и они стояли в дверях спальни, пока Мириам спешно переодевалась из одолженной ей ночной сорочки. Она то и дело тихонько всхлипывала, но Джун с удивлением обнаружила, что вообще-то её это представление совсем не трогает. Вероятно, дело было в позднем часе, но на душе у неё было пусто, как в полуночной церкви, ни злости, ни облегчения, одно лишь рвение довести до конца начатое дело.
Мириам притормозила у входной двери, пока Джун отпирала её. Снаружи снова накрапывал дождик.
– Чтобы ноги твоей здесь больше не было, – твёрдо заявила Джун. Мириам нетвёрдой походкой пересекла порог, повесив голову, и обернулась, чтобы что-то сказать, но дверь захлопнулась прямо у неё перед носом.
– Так и думала, что ничем хорошим её визит не кончится, – посетовала Джун, и Мороженка устало мяукнула в ответ.
И вот, выпроводив нежеланную гостью, которая умудрилась с завидной скоростью исчерпать весь свой кредит доверия, девушка и её кошка направились обратно спать. Однако Джун долго лежала, уткнув взгляд в теряющийся в полумраке полог кровати, и заснула лишь тогда, когда в щель между тяжёлыми тёмными шторами начал пробиваться слабый свет восходящего солнца.
Глава седьмая,
Я стою перед дверью. Какая-то необъяснимая тревога пожирает меня изнутри, и вдруг я осознаю её причину: дверь приоткрыта, и из щели льётся зловеще мерцающий красный свет. Я крадусь к двери, не производя ни малейшего звука, словно тень, будто меня здесь и нет, и робко заглядываю в щель. Перед моими глазами открывается комната с зеркалами. Я уже бывала здесь, но теперь зеркала отражают друг друга, и сами себя, и комната скорее напоминает головокружительный лабиринт уходящих в бесконечность зеленоватых проходов. А в центре комнаты завис шар красного света. Он пульсирует и иногда словно искрится. С моим приходом свет меняется. Красный шар начинает отливать голубизной, а воздух словно наэлектризовывается от какого-то незримого, но очень ощутимого сопротивления. Я чувствую покалывание на коже, будто вот-вот ударит молния. Я слышу голоса, шелестящий шёпот, словно зеркала тихонько переговариваются между собой. Я не узнаю их и не знаю, что они говорят, но почему-то отчётливо различаю голоса мужчины и женщины, а ещё чьё-то приглушённое хныканье. А потом вдруг я скорее чувствую, чем слышу, оглушительный грохот, вижу, а не ощущаю, как меня обдаёт волной обжигающего холода, чую, а не вижу, как сотни зеркал разбиваются, и на этом всё прекращается, и мне становится так легко, но очень и очень страшно во внезапно наступившей непроглядной темноте, потому что я ожидаю, что это конец, но, похоже, на самом деле это ещё только начало чего-то другого, но я не могу ухватить мысль об этом, и мне кажется, что я забываю, как думать, говорить, существовать…