А затем она решила пойти проведать колдуна. Тихо выскользнув в коридор, она не спеша направилась к двери гостевой спальни, держась поближе к стене – там полы почти не скрипели – и уже положила руку на дверную ручку, собираясь заглянуть внутрь, как вдруг услышала изнутри приглушённые голоса. Вернее, голос колдуна, что-то говорившего почти шёпотом, и иногда прерывавшее его мурлыканье. О чём именно они говорили, Джун не разобрала, поэтому она решительно постучала в дверь – голоса тут же затихли – и открыла её.
Комната была такой же, какой она её оставила ночью, только теперь из-за неплотных голубых шторок сочился утренний свет. Персиваль лежал с закрытыми глазами, а кошка мирно дремала у него на груди. Джун хмыкнула и направилась раздвигать шторы.
– Можете не прикидываться, что спите. Я слышала, как вы разговаривали.
– Стоило попытаться… Но вообще-то я не могу спать при свете, – вздохнул колдун, недовольно прячась от света под одеялом. Джун скрестила руки на груди и повернулась к нему.
– Как вы себя чувствуете?
– Скоро смогу бегать, – пробубнил он из своего тёмного укрытия.
– Для начала научились бы ходить, – припечатала Джун. – Не смейте вставать. Я приготовлю завтрак и принесу сюда.
– Вообще-то, в спальне есть не принято…
– У вас есть окно между кухней и кабинетом. Вы вообще в крошках спать должны.
И Джун утопала на кухню, бормоча себе под нос что-то о том, как мужчины любят строить из себя самых умных и сильных, а на деле они просто упёртые, заносчивые и скорее умрут, чем признают, что им нужна помощь, даже если это очевидно всем вокруг.
Пока закипал чайник, Джун сбегала в пекарню, которая открывалась чуть ли не на заре, чтобы обеспечить пищей ранних пташек вроде рыбаков, и прикупила несколько свежих пирожков с мясом и коричных булочек с яблоком. Дома она сделала овощной салат, расставила всё на подносе, включая чай и печенье, и отправилась к колдуну с завтраком. Дверь оказалась приоткрыта, и она просто пнула её. Персиваль за время её отсутствия подложил подушку себе под спину и принял полулежачее положение. Он выглядел уже гораздо лучше, хотя его жуткая бледность никуда не делась.
– Я же запретила вам вставать, – нахмурилась Джун и со звоном поставила поднос на тумбочку.
– А я и не встаю. Ей-богу, ты хуже моей покойной матушки!
Джун хотелось спросить, что это вообще должно значить, но вместо этого она подтащила к кровати кресло, чтобы доставать до еды на тумбочке, и уселась в него.
– Ну что же, раз уж вы так хорошо себя чувствуете, нам явно нужно обговорить некоторые вещи.
– Всецело с тобой согласен. Предлагаю начать с того, что ты расскажешь мне всю свою историю с того самого момента, как ты въехала в мой дом.
Теперь, когда Персиваль мог более-менее нормально говорить, оказалось, что у него был низкий мелодичный голос, и всё, что он говорил, звучало так, будто он читает какое-нибудь заклинание. У него был какой-то лёгкий акцент, кажется, северный; впрочем, в столице было бы скорее удивительно, если бы у него не обнаружилось какого-нибудь экзотического акцента.
И Джун начала свой рассказ с того момента, как они с соседкой продали квартиру, и ей пришлось очень быстро искать очень дешёвое новое жильё, и даже этот дом оказался ей не совсем по карману, хотя и стоил раза в два меньше любого подобного дома, но с живым хозяином, не замеченным за магическими искусствами, и лишь чудом ей удалось уговорить Риэлтора скосить цену. Тут Персиваль поднял руку, прерывая её рассказ.
– А ничего, что они не имеют никакого права распродавать чужую собственность? – холодно заметил он.
– Ага, именно этот вопрос я и задала Риэлтору, когда его покупала, но вы же вроде как… Испарились и считаетесь погибшим… – Джун закусила губу, с опаской ожидая реакции на эти слова. Кто знает, как колдуны реагируют на плохие новости. А она его практически похоронила. Но тот лишь поморщился, словно это было совершенно незначительной неприятностью.
– Что же, предположим, с этим мы можем разобраться позже.
– Нет уж, давайте лучше сейчас. Послушайте, сэр, я бедна, как монастырский пёс, у меня все деньги ушли на покупку этого дома – и это при том, что дешевле него на рынке нет вообще ничего, даже халупа в трущобах стоит больше, – колдун обиженно фыркнул, как будто то, что его дом так низко ценят, оскорбляло лично его, но Джун продолжила, не обращая на него внимания. – Вообще-то, у меня даже не хватает денег, чтобы купить нам мяса для готовки, в лучшем случае я могу позволить себе пирожки из пекарни за углом. Вы, конечно, можете выставить меня на улицу, но вы производите на меня впечатление благородного джентльмена, который не оставит девушку без крыши над головой. К тому же, – она серьёзно посмотрела колдуну прямо в глаза, нахмурившись, – вы же вроде как не хотите, чтобы кто-то узнал о том, что вы вернулись, так? Будет очень неудобно, если об этом вдруг узнает весь город… Вы не подумайте, просто ведь и правда будет подозрительно, если я вдруг окажусь на улице без гроша, что означает, что дом я не продала, но там всё же кто-то живёт… Поползут всякие слухи, которым я помешать не сумею… Вся округа уже знает, что в этом доме живёт юная ведьма, – она невинно улыбнулась и постаралась выдержать тяжёлый взгляд колдуна, что было непросто, хотя и открыт у него был один лишь правый глаз.
– Ведьма уж точно. Шантажистка, – хмыкнул он и взял в руки чашку с чаем. – Ладно уж, продолжай, а я подумаю, что делать с тобой дальше.
Джун поняла, что на большее ей пока рассчитывать не приходится, и потому продолжила рассказ: как убралась в доме, нашла в книгах нужные символы и закончила чертить магические символы на полу в спальнях – тут Персиваль, кажется, особенно заинтересовался, потому что он едва не подавился чаем, отставил чашку на поднос и чуть подался вперёд, внимательно её слушая – и как в конце концов открыла тайную комнату с помощью «Печати Открытия», обнаружила там зеркало и кошку… Разумеется, в своём рассказе она не обошла стороной и проблемы с домом, как тот иногда вдруг перестраивался, а она так и не узнала, что с этим делать, надеясь таким образом переложить на колдуна, если такое вдруг случится снова, и даже упомянула о своей бывшей, которая тут подозрительно копалась. Правда, она решила умолчать о своих изначально не очень хороших отношениях с кошкой и некоторых личных моментах вроде примерки чужого тёплого плаща в снежный день.
– Мораль сей басни такова: не суйся в чужие дома, особенно если они принадлежат колдунам, – заключил Персиваль, когда она закончила свою историю тем, что взяла стул и разбила зеркало. Джун возмущённо зыркнула на него и вскочила с места.
– Ну знаете ли! Если бы я не «сунулась» сюда, вы бы всё ещё торчали в своём зеркале. Может быть, мне и правда стоит пойти растрепать, что вы вернулись, чтобы тот, кто это сделал, вернулся и засунул вас обратно, раз вам так понравилось! – с этими словами она стремительно направилась прочь из комнаты.
– Погоди! – крикнул ей вслед Персиваль, и его голос сорвался. Джун остановилась, положив руку на ручку двери, но не оборачиваясь. У неё в глазах стояли слёзы, и она не хотела, чтобы кто-то это видел. Он прочистил горло и продолжил уже тише: – Погоди, погоди, погоди. У меня есть вопрос, и очень важно, чтобы ты хорошенько подумала над ответом. Когда ты пришла сюда и исследовала дом, ты здесь больше никого не обнаружила? Только Норт и ме… зеркало?
– Да, – тут же ответила Джун. – Я бы заметила, если тут был кто-то ещё.
Колдун медленно кивнул и опустил взгляд на белую кошку, которая в ответ тоскливо мяукнула.
– А что, я должна была найти кого-то ещё?
– Нет, всё… – Персиваль вздохнул и покачал головой. Джун всё же обернулась. Вид у него стал какой-то скорбный, и он не отрывал взгляд от кошки, которую поглаживал, словно и она тоже могла вдруг исчезнуть. Да и голос у него стал каким-то более глухим. – Их должно быть четверо. Это мои духи-проводники. Норт, Вест, Сюд и Ост. Ох, Норт, теперь только мы и остались друг у друга, да?
Джун дала им минутку тишины, думая, так ли сильно она обиделась, чтобы уйти, когда есть возможность расспросить ещё. Любопытство победило. Пока что. До следующего оскорбления. Убедившись, что Персиваль и Норт поглощены друг другом, она аккуратно промокнула глаза пышным рукавом блузки.
– Простите, но… А что такое этот ваш дух-проводник?
– Это весьма сложная магическая материя… Как бы это объяснить попроще…
– Вы уж постарайтесь, а то ваши книжки читать невозможно, – заявила Джун, возвращаясь в кресло, скрестив руки на груди, а Персиваль смерил её обиженным взглядом, поэтому она поспешно добавила: – Но зато почерк у вас очень красивый! Аж в глазах рябит.
– Сочту за комплимент, – хмыкнул он. – Лучше помалкивай и слушай, раз спросила. Итак, дух-проводник – термин довольно спорный, однако с их помощью действительно можно более эффективно создавать двери в другие места. Я мог бы, разумеется, создать новых, но это очень сложная магия, а ингредиенты для такого достать и того труднее… Дело в том, что для этого в первую очередь необходим дух почившего человека. Каждому своё, но лично я предпочитаю для этого детей, они более юркие…
– Простите… В каком смысле «предпочитаете»? – осторожно уточнила Джун, и что-то было такое в её тоне, что заставило Персиваля резко поднять на неё взгляд. Он растерянно заморгал, мысленно возвращаясь к тому, что именно сказал.
– Ой. Кажется, мне стоило упомянуть, что я не убиваю детей? Вообще-то, это одно из важных условий… Из убитых людей чаще всего получаются неуправляемые мстительные духи. А чтобы получить духа-помощника, лучше всего подойдёт кто-то, умерший внезапно, но имевший сильное желание жить. Таким образом, они получают вторую жизнь, и, если им повезёт с хозяином, долгую и счастливую.
– А вашим духам-помощникам с хозяином повезло? – немного резко отозвалась Джун. Её такое немного пугало. Ей всегда казалось, что лучшее, на что можно надеяться после смерти – покой. Она бы очень сильно взбесилась, если бы какой-нибудь выскочка вытащил её с того света и заставил ему прислуживать.