– Я расставила их по алфавиту, чтобы было проще искать, – пожала плечами она, будто в этом не было ничего необычного. Персиваль же явно не поверил своим ушам.
– Ты расставила их… Тебе вообще заняться нечем, что ли?! Нет, спасибо, конечно, но Ноктюрния подери!
– В книгах должна быть система, – смущённо заметила Джун и удалилась по своим делам, пока ей не указали на ещё какую-нибудь странность в её привычках.
Перед сном Джун заново перевязала чародею все раны, причём на этот раз не обойдя вниманием и левый глаз, который Персиваль упорно держал закрытым. По его указаниям и под чутким руководством она даже приготовила целебную мазь, что было не очень удобно делать на тумбочке в спальне, ведь Персивалю было запрещено уходить. И всё же, что бы она ни говорила, он был кое в чём прав: его раны действительно затягивались быстрее, чем у любого обычного человека. Но она решила ничего не говорить на этот счёт. Всё равно колдуну нужно набираться сил и отдыхать, нравится ему это или нет.
А вот ночью всё пришло в движение. Джун почему-то спалось очень тяжело, и когда по ней стала прыгать Норт, она проснулась с трудом и далеко не сразу. Сон опутал её плотной и липкой сетью и старательно утягивал в пучину небытия. Но всё же она неохотно встала, укуталась в халат и побрела за громко и настойчиво мяукающей кошкой по тёмному коридору со свечкой в руке. Стоило ей выйти из тёмной спальни, как сон будто рукой сняло.
Дверь гостевой спальни была приоткрыта. Джун раздражённо вздохнула и заглянула внутрь, и, вполне ожидаемо, Персиваля там не оказалось. Кровать не была застелена: видимо, он намеревался вернуться в постель до того, как его исчезновение заметят. Джун прошептала несколько проклятий, да так искренне, что боги наверняка должны наслать на его хитрую беловолосую голову семь лет несчастий. В закрытое голубыми шторами окно крупными каплями барабанил дождь. Повезёт, если этот умник с шилом в одном месте не поскользнётся или не заболеет после такой ночной прогулки! А даже если и так, то поделом ему.
– Ну и где он? – мрачно спросила Джун у кошки, которой, очевидно, было видней. И конечно, Норт повела её по коридору в гостиную и села под входной дверью, многозначительно мяукнув.
– Вот он значит как. Ну, я тоже умею делать ночные сюрпризы!
Не было его часа два, хотя в ночной тьме было сложно сказать наверняка. Джун уже даже успела задремать в кресле, и всё бы пропустила, если бы Норт не прыгнула к ней на колени.
Открывшаяся входная дверь очертила мокрый и мрачный силуэт высокого человека с тростью на фоне бушующего ливня и то и дело зловеще освещавших улицу вспышек молнии. И в тот же момент на кофейном столике зажглась свеча, выхватывая из тьмы гостиной Джун. Она сидела в кресле, скрестив руки на груди и выжидающе глядя на колдуна. Белая кошка сидела у неё на коленях со схожим выражением на маленькой пушистой мордочке. Она даже не подумала подойти к хозяину.
– Гляньте-ка, кого сорока притащила, – процедила Джун. Персиваль удивлённо уставился на неё, и вид у него был почти испуганный, как у ребёнка, которого строгая мать поймала за разрисовыванием обоев в гостиной. Но он быстро постарался напустить на себя по-хозяйски самоуверенный вид.
– Ты это репетировала, что ли?
– Нет, – несколько смущённо соврала Джун.
– Я же наложил усыпляющие чары, ты должна была проспать до утра… – пробурчал колдун, но недостаточно тихо, чтобы его не услышали. Джун смерила его горящим возмущением взглядом.
– Меня разбудила Норт. Где вас носило?
Персиваль обиженно посмотрел кошке в глаза и одними губами произнёс: «Предательница»! и Норт негодующе мяукнула. А вместо ответа на вопрос он закрыл за собой дверь, снял промокший насквозь плащ – который он, видимо, вытащил из шкафа, пока она спала под чарами – отжал от воды длинные волосы и прошествовал к кофейному столику, на который в свете свечей вывалил из небольшой кожаной сумки несколько связок трав, парочку разноцветных кристаллов и маленький человеческий череп.
– Не спрашивай, где я его взял, – предостерёг он, видя, что Джун уже открыла рот. – Но детей я по-прежнему не убиваю.
– Раскапывать могилы не сильно лучше… – хмыкнула Джун. Персиваль плюхнулся в кресло напротив неё и взял череп обеими руками, так что тот смотрел своими пустыми чёрными глазницами на девушку. В свете голубого трепыхающегося огонька свечей колдун выглядел едва ли не бледнее чистой белой кости.
– Хорошо, тогда хочешь, я расскажу тебе, кто это? Норт, выйди, пожалуйста.
Кошка неохотно спрыгнула с коленей девушки и послушно вышла из комнаты, то и дело на них оглядываясь. За ней захлопнулась одна из дверей в коридоре. Персиваль проводил её взглядом и снова повернулся к Джун.
– Если я скажу «нет», вы же всё равно расскажете, да? – уныло отозвалась та. Колдун язвительно усмехнулся.
– Ну, нет так нет… – он с притворно скучающим видом принялся собирать всё обратно в сумку: сначала нарочито медленно опустил туда пучки трав, затем потянулся за кристаллами.
– Нет! – Джун вытянула руки и прижала к столу холодную руку колдуна, чтобы не дать ему ничего больше убрать. Персиваль взглянул на неё исподлобья. Джун быстро убрала руки. – То есть да. То есть… Хочу. Мне интересно. Расскажите, пожалуйста.
– Что же… – колдун небрежно уронил почти пустую сумку на пол, взял череп в освободившуюся руку, а другой, той, что была на столе, взял Джун за руку, повернул её и положил череп ей на ладонь. Девушка вздрогнула и уставилась в чёрные пустые глазницы. Кость была на удивление приятной на ощупь, самую малость шершавой и как будто живой. Если не думать о том, что когда-то давно это был настоящий живой человек, ребёнок даже, держать его череп в руках было даже не так уж и жутко. Но не думать об этом было крайне сложно.
– Знаешь тут пекарню за углом? Думаю, ты именно там и берёшь хлеб, – Джун медленно закивала, внимательно слушая рассказ. – Так вот, в моё время там была цветочная лавка похоронного бюро.
Джун вздрогнула и едва не уронила череп. Хотя кладбища и были невероятно красивыми, с заполонившими их всевозможными цветами, работа с мёртвыми всегда казалась ей чем-то печальным и мистическим. Похоронное бюро – странное место, чтобы основать там булочную.
– В общем, местом заправляла пожилая пара и их маленький внук, Флинти. Не знаю, что там случилось с его родителями, но я о них даже никогда не слышал, а бывал я там довольно часто… – Персиваль ненадолго замолчал, задумчиво глядя на череп с какой-то мрачной печалью во взгляде. Вздохнув, он продолжил рассказ: – В общем, лет десять назад, когда меня здесь уже не было, в городе разразилась небольшая эпидемия, ты наверняка слышала… Как я понял, её еле смогли сдержать, и само собой, те, кто работают с мёртвыми, всегда в самой большой опасности что-нибудь подхватить. И всё их семейство тогда и заболело… Вышли за город и сами себе вырыли могилы на краю кладбища. И никто даже не потрудился посадить цветы. Они просто сами собой заросли через пару лет…
Персиваль бережно взял у Джун череп и, откинувшись в кресле, печально уставился в пустые глазницы. С него сейчас можно было бы написать неплохую меланхолическую картину, но у Джун особой склонности к творчеству никогда не было.
– А откуда мне знать, что вы эту красивую историю не выдумали специально для меня? – Джун подозрительно прищурилась. – Как вы вообще узнали, что тут было в ваше отсутствие?
– О, Флинти мне рассказал, – колдун повернул череп лицом к девушке и дёрнул пальцами так, что его челюсть щёлкнула. – Я поговорил с его духом. Мне же надо было их как-то найти. Правда, он всё равно ничего не вспомнит после ритуала… Мне просто нужен череп, чтобы привязать форму. После ритуала к нам просто должна будет вернуться Норт. А если не веришь мне, можешь завтра пойти порасспрашивать народ, – Персиваль так безразлично пожал плечами, что Джун как-то сама собой ему поверила. Ей казалось, что лжецы обычно не предоставляют вот так вот запросто варианты того, как можно опровергнуть их заявления.
– Хорошо, предположим, я вам верю. Но уже очень глубокая ночь, вообще-то, а вы промокли до нитки, так что живо идите переодеваться и в постель, а я сделаю вам горячий чай. Не хватало ещё, чтобы вы простудились, – Джун постаралась напустить на себя суровый вид, вставая из кресла, а колдун сочувственно улыбнулся.
– Ты же вовсе не обязана за мной ухаживать. Я в любом случае не выброшу тебя на улицу, если только ты что-нибудь не натворишь.
– Я делаю это не потому, что мне что-то от вас надо, а потому что кто-то должен это делать. А теперь – марш в постель!
Персиваль проследил взглядом за Джун, которая со свечкой в руках пошла на кухню, оставив его в почти кромешной тьме, если не считать лёгкого мерцания кристаллов на столе. Когда за ней бряцнули шторы, он сгрёб всё, что принёс, в свою сумку, оставив лишь один кристалл, который колдун взял в руку и что-то шепнул над ним. Кристалл загорелся чуть ярче, так что можно было не бояться наткнуться ни на какую мебель в темноте. Он подхватил трость и, следуя указаниям Джун, пошёл переодеваться в сухое и укладываться. Сама же девушка быстро сделала горячий травяной чай, отнесла его чародею и отправилась спать. Как оказалось, Норт спала на её кровати, наверняка уже снова награждённая своим хозяином почётным званием предательницы.
Как только Джун продрала глаза утром, что было тяжело и не обошлось без помощи Норт, она сразу же отправилась проверять, не сбежал ли Персиваль куда-нибудь ещё. К счастью, нет, но он уже не спал, хотя и не выглядел бодрым. «Так ему и надо», подумала Джун. «Нечего шататься ночью по кладбищам».
– Лежите? Отлично. Продолжайте в том же духе, а я скоро принесу завтрак.
– Вообще-то, я могу и сам прийти…
– Нет, не можете, – отрезала Джун и вышла, хлопнув дверью, чтобы закрепить своё заявление.
Но простые слова, по всей видимости, его больше не могли удержать, потому что спустя минут десять, пока Джун ещё возилась на кухне, он пришёл к ней, одетый в одну из своих тесных рубашек (эта была чёрной с тонкими серебристыми очертаниями больших цветов) и узкие брюки (чёрные, в тонкую белую полоску). Он причесался, и оказалось, что волосы у него гладкие и очень ровно пост