Джун открыла глаза и тут же крупно вздрогнула. Ещё была ночь, и в комнате было темно, если не считать бледного свечения некоторых магических символов на полу и стенах, да ещё голубого огонька одной-единственной свечки, которую держал в руках Персиваль, низко склонившийся над ней. У него было странное выражение на лице: какое-то испуганное, но преисполненное любопытства.
– Тьфу, напугал! – воскликнула Джун, и он поспешил отстраниться.
– Извини, – шепнул Персиваль. – Ты в порядке? Ты, эм… Светилась во сне…
– Красным? – почему-то выпалила Джун, что повергло колдуна в смятение.
– Нет, голубым. А почему вдруг должен быть красный?
– Не знаю… – Джун задумчиво нахмурилась. У неё было что-то такое на уме, но оно ускользало от неё, стоило ей попытаться ухватиться за мысль. – Просто подумалось…
– Хм. Ладно… Не волнуйся, если что, я рядом. И я не дам ничему плохому случиться с тобой, – заявил Персиваль, снова обустраиваясь в кресле. На подлокотнике рядом со скоплением перьев опасно стояла чернильница, и он разложил у себя на коленях книгу с пустыми страницами. Свечку он воткнул среди перьев.
– Вы что-то пишете? – полюбопытствовала Джун и даже в неверном голубом свете заметила, что колдун покраснел.
– Я, ну… Кхм… В общем, да… Я записываю наблюдения… Использованные чары, ритуалы, к чему это всё привело… Надеюсь, ты не против. Это всё чисто академично.
Джун понимала, что для человека, половина книг в библиотеке которого написана его же рукой, фиксировать новый магический опыт будет, вполне ожидаемо, очень важно. Ей даже не была так уж сильно противна идея того, что она тут является подопытной, ведь это всё было не специально. И вообще, ей казалось чрезвычайно милым то, как сильно Персиваль смущался.
– Я не против, можете вести свои дневники, сколько вам угодно, – улыбнулась она, и Персиваль втянул голову в плечи и возмущённо зыркнул на неё поверх поджатых коленей.
– А-ка-де-мич-но! – отчеканил он и зарылся в книгу. Джун ещё немного пролежала, глядя на подёргивавшиеся на потолке тени, и в конце концов снова заснула, только на этот раз ей уже не снилось ничего особенного.
Когда она проснулась, косые лучи солнца ещё только начинали целовать сонные улочки города. Персиваль дремал в кресле; его книжка так и лежала раскрытой на коленях, а вот чернильница всё-таки свалилась на пол и разлила своё содержимое по разбросанным на полу бумагам. Джун надеялась, что у колдуна найдутся какие-нибудь чары, чтобы это всё почистить.
Она не была уверена, что ей стоит пытаться встать самой. Если ей вдруг станет плохо где-нибудь в коридоре, на полпути к кухне, ничем хорошим это не закончится. Поэтому она решила дождаться, пока Персиваль проснётся. Он заслужил отдых, пусть она бы и предпочла, чтобы он нормально выспался в кровати.
Время течёт странно, когда бесцельно лежишь в постели, глядя в потолок, будто в трансе, поэтому сложно сказать, прошёл ли час, или же всего пять минут. Как бы то ни было, Джун уже успело начать казаться, что она медленно растворяется в постели, когда Персиваль пошевелился, что-то пробормотал, вздрогнул и проснулся. У него, похоже, ушло несколько секунд, чтобы осознать, что он задремал, потому что он вдруг вскочил, будто сидел на сжатой пружине – почти бесшумно, чтобы никого не разбудить – и принялся собирать чернильницу и испорченные бумаги, лихорадочно что-то бормоча.
– Доброе утро, – улыбнулась Джун, и он крупно вздрогнул. Чернильница со звоном грохнулась обратно на пол, и на этот раз всё-таки разбилась.
– Ты уже проснулась? Замечательно, – он обернулся и взглянул на неё, откинув с лица мешавшие длинные волосы. – Как ты себя чувствуешь?
– Отлично лежу. Знаете, мне бы хотелось всё-таки попробовать сегодня выбраться из кровати. Нужно разминать ноги. Ну, когда вы там со всем закончите.
– Хм… Это и правда может быть полезно… Хорошо. Но! Сначала я уберу весь хлам с пола. Полоса препятствий нам тут не нужна.
– Но я могла бы помочь…
– Не-а, – Персиваль пригрозил ей пальцем. – Лежать. Набираться сил. Я быстро… Надеюсь.
И он бодро удалился, закатывая на ходу рукава и оставляя Джун дивиться тому, как у кого-то, кто спит так мало, может быть столько энергии. Вернулся он с метлой, в которой Джун удовлетворённо узнала месье Метёлку, и занялся уборкой, что-то мурлыкая себе под нос. Это казалось какой-то песенкой, но на самом деле, по всей видимости, было чередой заклинаний, потому что девушка своими глазами видела маленькие бытовые чудеса. Чернильные кляксы отделялись от бумаги и досок пола. Маленькие осколки стекла словно притягивались к метле. Лёгкие порывы взявшегося из ниоткуда ветра взметали в воздух листки, которые Персиваль ловил и складывал в стопки. У него уборка и правда шла очень быстро.
– Где же вы были, когда я драила дом? – воскликнула Джун, прямо-таки заглядываясь на то, как скомканные клочки бумаги в руках Персиваля вспыхнули ало-голубым пламенем и в один миг сгорели.
– Я надеюсь, это риторический вопрос? – прохладно отозвался колдун, и у Джун ушла секунда, чтобы понять, что она сказала не так. Она уже совсем забыла про зеркало.
– Ой… Я только хотела сказать, что у вас всё очень хорошо получается. Прямо глаз радуется.
– Сочту за комплимент, – пробормотал он, сгребая с пола несколько кристаллов.
В общем, очень скоро книги и бумаги были убраны в кабинет, кристаллы и свечи рассованы по отведённым им ящикам по всему дому, а разбитое стекло тщательно выметено в мусорное ведро, и Персиваль вернулся в комнату, в которой сразу стало светлее и приятнее, но как-то немного пусто. В последнюю очередь он повесил шторы на место, но оставил их широко открытыми, так что дневной свет ярким потоком лился в спальню. Довольно серьёзный шаг для человека, который предпочитает темноту.
Джун уже сидела в кровати, и, когда Персиваль учтиво протянул ей руку, ухватилась за него и медленно поднялась на ноги. Ощущения были странными. На ногах она, конечно, устояла, но её дух как будто отвык от того, как должно двигаться это тело. Конечно, она целую неделю пролежала в постели, причём по большей части без сознания, но всё же она ожидала от себя немного больше мобильности. Она сделала пару несмелых шагов и остановилась.
– Как самочувствие? Голова не кружится? – разволновался Персиваль. Джун покачала головой.
– Просто надо расходиться.
И они прошлись по всему дому. Джун пыталась подметить, изменилось ли что-то за неделю. Растения в горшках немного осунулись. Джун помнила, как подумала при уборке, что они должны быть искусственными, а они оказались очень даже живыми, но, видимо, Персивалю было в последнее время не до них, и с наложенными на них чарами что-то случилось. Из шкафа в гостиной исчезли черепа, и на их месте стало как-то печально пусто. На кухне были следы очень спешной и небрежной готовки. Хозяйская спальня выглядела абсолютно нетронутой, а в кабинете на столе была свалена куча книг. Судя по всему, основной фокус жизни Персиваля всю последнюю неделю и правда был в маленькой светлой гостевой спальне. От этой мысли в сердце у Джун тоскливо кольнуло.
Завершив круг почёта с удовлетворительными результатами, они остановились перед гардеробом в хозяйской спальне. В конце концов, впереди был почти целый день, и, раз уж Джун уже достаточно поправилась, чтобы передвигаться самостоятельно, ей стоило переодеться из ночной сорочки во что-то более повседневное.
– Я буду сразу за дверью, – заявил Персиваль, выдёргивая из шкафа первую попавшуюся рубашку. Ему и правда не помешало бы переодеться. Мало того, что его рубашка была порвана и перепачкана золотистой кровью, так ещё и на ней были пятна чернил и разноцветного воска, а по груди расползлось большое зелёное пятно от того бодрящего отвара. – Если вдруг что-то случится – зови.
И он оставил её наедине переодеваться. Она вытащила из шкафа длинное голубое платье с рукавами-«фонариками». По меркам нынешней моды, оно было довольно простым, но надо же его было когда-то носить. Переодевшись, она заплела две косы и вышла в коридор, где её действительно ждал Персиваль, всё ещё несколько взъерошенный и уставший, но в новой рубашке он хотя бы стал выглядеть немного более опрятным. Рубашка была в чёрно-белую полосу, и при каждом его движении в глазах рябило.
– Итак, какие планы дальше? – улыбнулась Джун. Персиваль вздрогнул и заморгал, то ли залипнув на платье, то ли просто засыпая на ходу.
– Что же, для начала мне бы хотелось тебя попросить организовать мне встречу с этой твоей Мириам. Надо посмотреть, действительно ли она заколдована, да и вообще та ли она, кто мы подозреваем.
– Я попытаюсь… – неохотно пообещала Джун. С учётом того, что при их последней встрече она выгнала Мириам под дождь, да и вообще разошлись они не очень хорошо, она сомневалась, что у неё это выйдет. Не говоря уже о том, что видеть её ей уж ну вообще никак не хотелось.
– Хорошо. Спасибо. А потом мне нужно будет обучить тебя кое-каким чарам… Это может понадобиться, когда твоя подруга придёт.
– Мне казалось, мне магически запрещено колдовать?
– Ах да… Кхм… Кстати об этом… Помнишь, как ты чуть не умерла? – осторожно начал Персиваль с видом ребёнка, который боится получить от матери за свои безобидные, но запретные проделки. Джун скрестила руки на груди и нахмурилась.
– Сложно забыть. И что?
– В общем, Персефона ударила тебя заклинанием изгнания души, которое, конечно, предназначалось мне, и оно вроде как всегда означает почти мгновенную неминуемую смерть, и мои чары, как я предполагаю, подумали, что ты сама пытаешься себя заколдовать, и поэтому всё пошло немного не по плану, и у меня появилось время, чтобы обратить заклинание… Но оно оказалось слишком сильным, и мои чары просто разбились… Так что ты больше не заколдована, и я больше не буду этого делать… Без спроса, – он виновато улыбнулся, а Джун встала, как вкопанная, огромными глазами глядя куда-то в пустоту. Она сильно побледнела, и улыбка тут же слетела с губ Персиваля, стоило ему заметить её выражение лица. Он подскочил к девушке и схватил её под руку.