Настасья Васильевна насупилась.
— Да, астрономия — страсть моя. Когда посмотришь в трубу на звезды — вся наша жизнь пустяками кажется.
— Ну, не все же на небо смотреть, Настасья Васильевна, иногда и до нас, грешных, с облаков спуститесь.
— Я и сама грешница. Небо-то высоко, до звезд далеко. Ну, готово, что ли? — спросила она Катю.
— А четвертого-то партнера и нету! — рычал Сила. — Где же Федор?
— Они с Еленой Ивановной наверх пошли, — ответила Катя.
— Подь, позови его!
Сила Гордеич, Блинов и Настасья Васильевна сели за карточный стол.
Из зимнего сада, смеясь и галдя, вернулась вся компания: Варвара, барышни, Митя, Костя и Кронид.
— Что же будем петь, господа?
— Тройку!
Все запели разрозненным, нестройным хором:
Гайда, тройка! Снег пушистый…
В дверях появился Федор с сияющим от счастливой улыбки лицом и заорал не в тон:
Ночь мор-роз-ная кругом!
Все засмеялись.
— Замолчи ты! — закричал Костя. — Песню расстроил! Медведь на ухо тебе наступил!
— Федор! — зычно, делая вид, что сердится, крикнул из-за стола Сила: — где ты там пропадаешь? Сидим, ждем его, как путного, а он…
— Сила Гордеич! — с беспричинной радостью раскрывая объятия и смеясь, с возбужденным видом отвечал Федор, подходя к столу: — вот я, здесь! «Не брани меня, родная!» Ха-ха! В ударе я нынче, вроде как без вина пьян, ей-богу! Счастливый нынче день у меня! Берегись, душа, потоп будет!
Он сел на свое место и, сделав широкий жест, заявил:
— Играю сегодня без проигрыша!
Сила Гордеич засмеялся, взглянув поверх очков:
— Ну, это еще бабушка надвое сказала: либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет! Что-то уж больно весел ты. Не хватил ли за галстук? Сдавай-ка!
Блинов постучал себя по большому лысому лбу.
— Ну, шарики, работайте! Рра-ботай-те, шша-рри-ки!
Варвара заиграла вальс. Костя закружился с маской в цыганском костюме, Митя — с боярышней.
В длинные венецианские окна старинного дома смотрели ветки акаций, покрытых снегом, светила зимняя луна, освещавшая безмолвные снежные поля, печально уходившие в безграничную даль.
Блинов проигрывал, горячился, стучал себя по лбу костяшками пальцев и, замахиваясь картой, прежде чем бросить ее, кричал о шариках.
Везло Мельникову: на игорном столе уже лежала перед ним с пригоршню мелкого серебра.
Сила смеялся.
— Везет ему сегодня, как незаконнорожденному!
— Значит, в любви не везет, — шутила Настасья Васильевна.
— Не могу и этого сказать. Когда человеку везет, то уже везет во всем!
— Ой ли?
— Да уж верно!
— Ну, дай бог нашему теляти волка поймати!
— Я сам норовлю, как бы у чужого дяди овечку сманить.
— Ты, я вижу, молодец, да только на овец, а на доброго молодца сам овца! Ну-ка, сдавай, нечего зубы заговаривать!
— Эх, шарики, р-работайте! — волновался Блинов, держа карты веером.
Молодежь все время танцевала. Костюмированные гостьи не снимали масок. Костя танцевал с цыганкой.
В перерыве танцев она сказала, обмахиваясь веером:
— Жарко здесь. Пойдем в сад!
Комната зимнего сада, заставленная широкими пальмами, магнолиями и другими растениями, сверху освещалась матовым шаром, дававшим иллюзию лунного света.
— Очаровательная цыганка, не пора ли снять маску? — насмешливо спросил молодой человек.
— Ах, нет! Ни за что! — играя веером, жеманно смеялась маска.
— Сними, ведь жарко!
— Нет, нет!
— Но почему же?
— Который из вас Дмитрий?
— Ах, ты не знаешь даже, который из нас Дмитрий? Я Дмитрий! Я разговаривал с тобою раз пять по телефону.
Маска звонко засмеялась.
— Почему ты знаешь, что именно со мной разговаривал?
— Да по голосу! Твой чудный голос звучит в моем сердце.
— Ах, какой! — кокетливо воскликнула маска.
Костя был очень красив с раскрасневшимся, смуглым лицом, с черными густыми волосами и маленькими усиками.
— Ну, что же я тебе говорила?
— Гм! Да ведь мы много с тобой рассуждали, много раз! Почти что любовь закрутили.
— Ах, ха-ха! Ах ты, купчик-голубчик! Вот какой ты хорошенький! Ты теперь лучше говоришь, по телефону все заикался!
— Пустяки! Это телефон у нас такой, заикающийся. Сними же маску! Ведь ты обещала мне приехать на этот вечер с тем, чтобы открыть свое имя.
— Ой, страшно! Снять-то я сниму, только не сейчас. Я пить хочу. Угости лимонадом!
— Пожалуйста! Только для этого лучше в столовую пойти.
— Идем!
Едва они вышли, как из гостиной явилась и села на ту же скамейку новая пара: Митя с другой маской.
— Ну, угадайте! — кокетничала боярышня.
— Угадать не трудно, — заикаясь, ответил Митя. — Вы Аня Блинова!
Блинова сняла маску. У нее оказалось хорошенькое, миловидное личико с мягкими чертами и серыми глазами.
— Мы с вами знакомы немножко, — дружеским тоном сказала она.
— Да! встречались когда-то. Я вас по голосу сразу узнал.
— А вот цыганку эту ни за что не узнаете.
— Потому что, вероятно, и совсем ее не знаю.
— Нет, вы разговаривали с ней по телефону. Мне все известно.
Митя покраснел.
— Ах, вон что! Действительно, меня за последнее время интриговала по телефону какая-то незнакомка. Так это она?
— Она.
— Странно: интриговала меня, а ухаживает за моим братом!
Анна расхохоталась.
— Я думаю, что она перепутала: никогда не видала ни вас, ни вашего брата.
— Тем лучше.
— Почему?
— Потому что я другую люблю.
— Разве? — смущенно спросила девушка.
— Между прочим, кто она, эта цыганка?
— Спросите ее сами. Могу только сказать, что она дворянка из небогатой семьи, ищет себе богатого жениха.
— Ах, мой бедный брат!
— Нет, он не бедный, он богатый жених. Как раз то, что ей нужно.
— Насколько я знаю, брат и не думает о женитьбе.
— Вот это всего опаснее, когда не думают. Тут-то и попадают в ловушку. А я бы хотела видеть ту, о которой вы думаете.
— А вы думаете замуж выходить?
— Конечно. Выйти замуж — это значит освободиться от родительского гнета. Ведь мои родители еще потяжелее ваших! Если бы мне сделал предложение один человек, который мне нравится… выйду с удовольствием.
— А кто он?
— Много будете знать — скоро состаритесь!
Из гостиной послышался дружный смех игроков.
— Ну, шша-ри-ки, рра-ботайте! Вы-ручай-те! — азартно кричал Блинов.
— Ваша карта бита! Хи-хи-хи! — тонким смехом валился Федор.
— Вот тебе и шарики! — рычал Сила.
— Идемте танцевать! — сказала Анна, вставая.
Наверху, при лампе с красным абажуром, в ярко освещенной комнате художник писал портрет своей жены. В уголке молча сидела Елена.
— Кто там приехал? — спросила Наташа.
— Блинов с дочерью, Федя Мельников да еще какая-то таинственная незнакомка. На Костю насела. Обе ряженые, в масках.
Вошел Кронид.
— Бросайте ваше дело, Валерьян Иваныч! Там староста пришел с мужиками и бабами: хотят вам хлеб- соль поднести. Да и гостям безусловно надо показаться. Неловко же! Поздравлять вас приехали, а вы тут словно как спрятались.
— Как мужики-то узнали? — удивилась Наташа.
— Не беспокойся, вся деревня знает, без телефона. Это, конечно, делается не для вас, а для дяди.
Валерьян поморщился, складывая кисти и палитру.
— Не люблю я помпы!
— Что вам? — ухмыльнулся Кронид. — Выйдите к зим, скажите речь! Гы-гы!
— Никаких речей! — отмахнулся художник.
— Непременно надо мужиков принять, — сказала Наташа.
— Они в кухне ждут, я им сейчас скажу. Елена Ивановна, пойдемте и вы, — посмотрим.
Все четверо спустились вниз, в столовую. Кронид пошел на кухню и тотчас же вернулся. За ним, теснясь, вошло несколько мужиков, баб и девок. Впереди всех был степенный мужик средних лет в дубленом полушубке, с умным лицом. На деревянном резном блюде с вышитым полотенцем он держал серый хлеб с солью в деревянной солонке.
— Здравствуйте, дорогой наш гостюшка, Валерьян Иваныч! — певуче заговорил он, низко кланяясь. — Дозвольте нам, крестьянам здешней деревни, поздравить вас с приездом! Не обессудьте на нас! Хлебом живем, хлебом и подносим!
Мужик передал блюдо Валерьяну и еще раз низко поклонился.
Художник взял хлеб и покраснел, не зная, что делать.
— Благодарю вас! — пробормотал он.
— С приездом проздравляем! С приездом! — хором закричали остальные, улыбаясь и кивая головами.
Кронид взял у Семова хлеб, поставил на стол, вынул из буфета большой графин с водкой, штоф с наливкой, закуску и орехи на тарелке.
— Проздравляем и вас, Наталья Силовна, с приездом в родительское гнездо, — продолжал мужик, обращаясь к Наташе. — Дай бог вам счастья и всего лучшего!
Кронид налил чайный стакан водки и поднес ему. держа наготове закуску. Староста выпил единым духом, крякнул, возвратил стакан и сказал, кланяясь на обе стороны:
— Покорно благодарим на угощении! Валерьян Иваныч! Наталья Силовна! будьте здоровы!
Кронид стал обносить водкой, наливками и орехами всех остальных.
Валерьян, Наташа и Елена вошли в гостиную. Игроки все еще сидели за картами. Молодежь, собравшись в кружок, чему-то смеялась. Цыганка оказалась уже без маски.
— Вот, позвольте представить! — сказал Сила Блинову. — Мой зять!
Блинов встал и торжественно пожал руку Валерьяну.
— Очень рад познакомиться! Поздравляю вас и Наталью Силовну! Значит, все мы теперь породнились.
— Именно все, — подтвердил Федор. — Елена Ивановна, пожалуйте сюда!
Елена подошла.
— Сила Гордеич! — с внезапным волнением продолжал Мельников, вставая: — я прошу руки вашей племянницы Елены!
Митя вскочил с места.
— Елена! — пробормотал он побелевшими губами.
— Что ж, дело доброе, — благодушно ответил Сила, не замечая волнения Мити. — Я давно ждал. Елена, я надеюсь, ты уже дала свое согласие?