Я подскочила к кровати и принялась тормошить лежавшего на ней мужчину.
– Петя! Просыпайся! Петя!
Белецкий открыл глаза так быстро, будто вовсе не спал.
– Алиса, что случилось?
– Там Немиров! – зашептала я. – Во дворе! Только что пришел и теперь идет к нашему подъезду.
Петр вскочил с кровати, и мы вместе кинулись к окну. Там, на улице, навстречу Кощею уже вышла Глафира Григорьевна. Они остановились друг напротив друга и завели о чем-то тихий разговор.
– Что ему здесь надо? Да еще в такое время.
– Не знаю, – ответил Белецкий, натягивая джинсы и футболку. – Но уверен, что ничего хорошего.
– Куда ты собираешься?
– Во двор. Спущусь, постою в сторонке, понаблюдаю за ними. Вдруг бабе Глаше понадобится помощь?
– Я с тобой.
– Ни в коем случае! Тебе мало приключений? Хочешь снова под раздачу попасть?
Но я уже стащила со стула платье и надела его поверх ночной сорочки. Белецкий смерил меня осуждающим взглядом, а потом махнул рукой.
Я невольно улыбнулась.
С недавних пор наши отношения вышли на новый виток. Две недели назад, после всех событий, Белецкий не захотел больше оставлять меня одну. Мы провели вместе весь день, а вечером Петя предложил мне переночевать в его квартире.
– Хочу быть уверен, что тебя никто не украдет, – сказал тогда чародей.
Я немного подумала и согласилась. В ту ночь мы уснули только ближе к рассвету, а следующим утром к Белецкому переехала моя зубная щетка, расческа и набор шампуней.
Объединившая нас нежность была похожа на океан, теплый и безбрежный. Мне безумно нравилось перебирать пальцами его светлые волосы, а ему – осторожно целовать мои плечи…
Спали мы теперь в одной постели. Проснувшись, вместе завтракали и расходились на работу: Петя уезжал в медицинский центр, а я шла в свою квартиру рисовать. За час до его возвращения я откладывала планшет или карандаш, возвращалась в шестьдесят восьмую квартиру и готовила нам ужин.
Хозяйничать на новом месте поначалу было некомфортно, однако я быстро освоилась. Кухня Белецкого оказалась гораздо больше и удобнее моей. Квартира, кстати, тоже.
В ней было три комнаты: маленькая спальня с большой мягкой кроватью, светлая гостиная с синим диваном и кабинет, совмещенный с домашней лабораторией. Для обустройства последнего Белецкий пожертвовал самым просторным своим помещением. Там стоял огромный стеллаж с книгами, шкаф со множеством ящичков, письменный стол и куча медицинских приборов с колбами и пробирками.
Как я и предполагала, в жилище мага-целителя все лежало на своих местах. Такой чистоты и такого порядка в моих собственных хоромах не бывало никогда. Впрочем, вскоре выяснилось, что чистоту Белецкий поддерживает при помощи заклинаний, а вещи на полках не передвигает, поскольку после основной работы трудится в собственной лаборатории.
Однако с тех пор, как в его жизни появилась я, Петя внес в свой распорядок некоторые изменения. Экспериментам он теперь отводил строго определенные дни, а оставшееся время мы проводили вдвоем: гуляли, ходили в кино и в кафе, один раз выбрались на выставку, а сегодня утром планировали поездку за город – пока тепло и город не накрыли осенние дожди.
Теперь же, видимо, поездку придется отложить…
Чтобы спуститься с двенадцатого этажа во двор, нам понадобилось примерно три минуты. Когда мы выскочили на улицу, Немирова с Глафирой Григорьевной уже не было.
Интересно, за каким лядом господин Кощей к нам явился? Две недели мы жили вполне спокойной жизнью, а недавний переполох вспоминали как забавное происшествие. Больше всех веселился Гена. Русалки же закатывали глаза, морщили точеные носики и говорили, что с руслами водоемов так стремительно еще никогда не работали.
Волшебный родник теперь находился в березовой роще неподалеку от нашего дома. Обычным людям путь к источнику был закрыт: по словам соседей, заклятий отворота на нем было столько, что никому не пришло бы в голову устроить променад поблизости от живой воды.
Мне между тем родник все-таки показали. Петя сводил меня к нему на экскурсию. Внешне он напоминал земляную чашу, наполненную прозрачной водой, на дне которой едва заметно бил крошечный ключик. Если бы не мощный поток магии, излучаемый во все стороны, ничего особенного я бы в нем не нашла.
– Алиса, смотри!
Отвлекшись от размышлений, я проследила за Петиным взглядом и увидела Немирова с Глафирой на одной из скамеек нашего сквера. Они сидели рядышком и выглядели одинаково уставшими, будто побитыми жизнью.
– Мне кажется или Владислав Александрович за эти четырнадцать дней здорово постарел? – тихо спросил Белецкий. – Посмотри, он весь седой!
Я качнула головой.
– Он не постарел, Петя. Просто Немиров хочет выглядеть так же, как его бывшая невеста.
Не сговариваясь, мы подошли ближе и затаились за ветвями старой плакучей ивы, чтобы не только слышать, о чем они говорят, но и видеть, хотя бы частично.
– …Я принес деньги, – донесся до нас голос Владислава Александровича. – Передай их, пожалуйста, Алисе Мироновой. Я обещал заплатить за ее услуги.
Он передал Глафире пухлый бумажный конверт. Соседка равнодушно кивнула и положила его на колени.
– Это все? Ты ради этого приехал сюда в такую рань?
– Конечно нет. Я хочу кое о чем тебя попросить. Мне нужно, чтобы ты сохранила у себя одну мою вещь.
– Какую же?
– Эту.
В его руке сверкнул оранжевый огонек волшебной Иглы.
Мы с Петей переглянулись.
– Я долго думал, Глаша, – продолжал Владислав Александрович, – и понял, что стража лучше тебя мне вовек не сыскать. Моя смерть была в твоих руках столько лет, что теперь я готов вместе с нею отдать тебе свою жизнь. Возьмешь ли ты ее, Глаша?
Глафира Григорьевна протянула ему раскрытую ладонь. Немиров положил в нее свой драгоценный артефакт, а потом мягко сжал ее пальцы.
– Мне стоит за многое попросить у тебя прощения, Глаша. За вранье, за резкие слова… А больше всего – за эти прошедшие годы.
– Мы с тобой бестолковые люди, – тихо ответила колдунья. – Знаешь, я иногда размышляла: если бы мы тогда поговорили еще хотя бы раз, может, все сложилось бы по-другому? Как думаешь, Влад?
Он тихо вздохнул, а потом наклонил голову и поцеловал ее руку.
Я взяла Петю за локоть и осторожно потянула в сторону.
– Пойдем домой, – шепнула ему на ухо. – Нам здесь делать нечего.
К подъезду мы возвращались молча. Туман почти рассеялся, и на небе уже блестело солнце.
Возле крыльца Белецкий остановился и, притянув меня к себе, крепко обнял. Я тоже обхватила его руками и, приподнявшись на цыпочки, нежно коснулась губами его губ.
– Как же хорошо, Петя, – выдохнула, пряча голову у него на груди.
– Что «хорошо»?
– Что мы вместе.
Байки подъезда № 1
Водяной
В город пришла весна. Она накрыла его прозрачным куполом тепла, рассыпалась осколками дождей, укутала белесой шалью туманов. Снег таял медленно, однако в воздухе уже была разлита та самая особая свежесть, которая заставляет кровь бурлить, а голову кружиться. Закаты, которыми я любовалась со своего двенадцатого этажа, снова стали полыхать лиловым и всеми оттенками красного.
Зимой обитатели волшебной многоэтажки будто бы впали в спячку и превратились в обычных горожан. Их мистическая суть спряталась где-то глубоко внутри и дремала, ожидая окончания холодов.
Лесавка Олеся и сестры-русалки ходили вялыми, а Силуяна Петровича за три зимних месяца я не видела ни разу. Бодрыми и активными в это время были только оборотни Сорокины, носившиеся по заснеженным тропам то на лыжах, то на четырех мохнатых лапах, вампир Гена и Аркадий Петрович – наше очаровательное Лихо с седьмого этажа.
Для меня же прошедшая зима стала самой теплой и яркой из всех, несмотря на морозы и серое угрюмое небо. Каждый ее студеный день был полон нежности, любви и уюта. Потому что рядом со мной по-прежнему был Петя.
Мы с Белецким продолжали жить вместе. Утром просыпались в одной кровати, вечером пили чай с оладушками или блинами, по выходным гуляли по улицам или выезжали за город. Перед новогодними праздниками я познакомила его со своей семьей. Мачехе и отцу мой офтальмолог очень понравился. Особенно папе – оказалось, что Петя хорошо играет в шахматы и отлично разбирается в рыболовных блеснах.
В наших отношениях царили тепло и взаимопонимание, хотя случались и споры. Белецкий постоянно выказывал недовольство моей любовью к чипсам и пересоленной пище, я же в ответ задавалась вопросом, почему господин доктор систематически травит себя табаком.
Впрочем, эти разногласия продолжались недолго. В конце февраля Белецкий продемонстрировал мне изготовленный им антиникотиновый пластырь и с тех пор больше не взял в рот ни одной сигареты. Я в свою очередь снизила потребление соли почти на треть, а чипсы ела редко и втихаря, когда Петя уезжал на работу.
В апреле я стала чаще выходить на пленэры. Если удавалось закончить работу хотя бы за час до Петиного возвращения, брала бумагу, краски и шла в скверик рисовать первую травку и нежные молодые листочки. Во всем городе газоны и деревья стояли голыми, а у нас, очевидно стараниями лешего и лесавки, уже собирались распуститься цветы.
Сегодня пленэр получился коротким – стоило мне сделать на бумаге первый штрих, как небо заволокло тучами.
– Будет ливень.
На скамейку с обеих сторон опустились сестры-русалки – Алина справа, Арина с Мариной слева.
– Похоже на то, – согласилась я, взглянув на потемневший небосвод. – Привет, девочки.
– Привет, – вялым нестройным хором откликнулись они.
– Гуляете?
– С работы идем, – поморщилась Марина. – Представляешь, Алиса, нам в водном управлении дали новый участок.
– С новыми водоемами, – добавила Алина. – Раньше у нас было одно озеро на троих, а теперь у каждой своя лужа.
– Это хорошо или плохо? Вы какие-то не очень радостные.