Она машинально провела языком по пересохшим, растрескавшимся губам. Горло болело как в детстве, когда ей удалили воспаленные миндалины. Яна помнила, какое испытала разочарование, когда вместо обещанного ванильного мороженого ей дали прозрачный и безвкусный кубик льда.
Жизнь полна разочарований.
Кап.
Очередная капля.
Еще десять или, может, двадцать капель, прежде чем закроется дно миски и можно будет сделать еще глоток.
Это отнимало невероятно много сил. Яна была нетерпеливой. Самой нетерпеливой из людей, как часто говорил Никлас.
При мысли о Никласе Яна загрустила. В конце концов, он заботился о ней и любил, хоть и не всегда это показывал. Эта ссора была излишней, и ей не следовало настаивать на поездке – и уж тем более не стоило уезжать без него. Теперь Яна сожалела, что не попрощалась с Никласом и не оставила ему возможности помириться. Они вместе планировали тур по городам Германии, а значит, он знал, что Яна собиралась поехать сначала в Гамбург, затем в Берлин, а после через Кёльн вернуться в Мюнхен. Но он не знал, где именно и в какое время она будет.
Наверняка он уже разыскивал ее, вместе с ее родителями и братом. Яна по всем тосковала, и мысль о них ранила душу. И зачем только ей вечно нужно добиваться своего? И почему она была так резка с теми, кто любил ее?
За то время, пока Яна сидела под этим каменным сводом, она успела и поплакать, и помолиться, и пообещать себе и Богу впредь лучше ладить с близкими.
Яна не знала, где находилась и как здесь оказалась. В памяти, как вспышки стробоскопа, лишь всплывали разрозненные обрывки произошедшего. Кузов фургона, тряска и грохот, порванный уплотнитель между дверцами и щель, в которую можно было смотреть. Маленький серебристый автомобиль и светловолосый человек за рулем. Отпечаток ее окровавленной ладони на стекле, чтобы привлечь его внимание. Разодрав запястья, ей все же удалось высвободить руки, а вот ноги были прикованы к железной скобе в полу фургона.
Следующим в памяти сохранился лишь этот каменный свод. Яна очнулась на мягкой кровати, голая, завернутая в спальный мешок. Открыла глаза – и первым, что она увидела, была металлическая табличка на стене.
Молчи, и будешь жить.
Кап.
Наконец-то первая капля, упавшая с тихим всплеском на прослойку из воды. Яна тяжело сглотнула. В свои неполные тридцать она впервые узнала, что значит настоящая жажда и как она действует на рассудок: в буквальном смысле отключает его. Существовали только жажда и мысли о воде, все прочее теряло значение. Страх, боль, любовь… все отступало. Жажда превращалась в безжалостного диктатора, который не терпел подле себя иных чувств.
Где-то хлопнула дверь, и этот звук вырвал Яну из оцепенения. Мгновение ей казалось, будто прошла вибрация по стене, к которой она прислонилась. Потом послышался шорох и хруст – такой устрашающий, словно что-то большое обитало в стенах.
Яна вжалась в стену, пристально глядя на полукруглое отверстие, откуда, вероятно, и доносились звуки. Отверстие располагалось справа от нее, между массивными колоннами, на которые опирался свод. В высоту не более полуметра, оно напоминало вход в пещеру.
Яна была уверена: шорох доносился оттуда.
Он становился громче, отчетливее и теперь сопровождался мучительным хрипом. Яну пробрал холод. Она полагала, что сильнее уже не испугается, но это было заблуждение.
Яна почувствовала, как к горлу подступает крик.
Молчи, и будешь жить.
Яна хотела выжить, любой ценой, и потому зажала рот ладонью, не давая выхода крику. Но у нее все же вырвался приглушенный, придушенный звук.
Потому что в этот момент из отверстия показалась голова жуткого существа.
Лени Фонтане собрала все мужество в кулак и шагнула к машине.
– Эй! Вы что там вытворяете! Прекратите немедленно!
В конце концов, гражданское мужество имело значение!
Во время последнего семестра Лени прошла курс по поведению в опасных ситуациях. «Кричи погромче, – втолковывал ей тренер. – Так громко, как только можешь! Кричи, привлекай внимание, можешь вести себя как сумасшедшая, только не будь безмолвной жертвой. А если видишь безмолвную жертву, стань ее голосом. Мир не услышит тех, кто трусливо молчит».
Лени кричала, и довольно громко, но, похоже, ее не слышали сквозь громкую музыку. Нужно было подойти ближе. Два шага, не больше. Подвергать опасности заодно и себя было не слишком разумно, тренер говорил и об этом.
Стройная рука девушки все еще цеплялась за дверцу, ноги сучили по воздуху, и юбка задралась, так что Лени теперь видела трусики целиком. Но машина была очень уж низкая, и разглядеть, что там еще происходило внутри, не представлялось возможным.
– Я вызываю полицию! – прокричала Лени во все горло.
На этот раз ее услышали.
Кто-то приглушил музыку. Девушка вынырнула из темноты салоны, однако вопреки ожиданиям не стала отбегать, а уселась на краю сиденья. Длинные осветленные волосы растрепались, губы накрашены вызывающе ярко, а расстегнутая блузка обнажает грудь сверх приличия. На мочках ушей эффектно поблескивают серебряные серьги в форме индейских перьев.
– Ты кто такая? – спросила она, застегивая две верхние пуговицы.
– Так мне выходить или как? – спросил мужчина за рулем.
– Нет, забудь, утром рано вставать, – ответила блондинка.
Затем выбралась из машины и расправила юбку. Это была красотка с фигурой модели. Широкие бедра, узкая талия, роскошная грудь. Лени могла о таком только мечтать.
– Я просто… думала… – промямлила она.
– Да ясно, о чем ты подумала. Всё в порядке, можешь идти.
– Ну так закрой уже дверь! – крикнул водитель.
– Ой, тоже мне! – огрызнулась девушка и захлопнула дверцу.
Лени успела разглядеть его загорелую руку на рычаге переключения передач, с увесистой золотой цепью на запястье.
Взревел мотор, и машина рванула с места.
– Козел! – прокричала девушка ему вслед, после чего повернулась к Лени. – Ну? Чего пялишься?
– Я… ничего… – Лени уставилась себе под ноги.
– Что ты вообще здесь забыла в такое время?
– Я здесь живу.
– Там? – Блондинка указала на дом под номером 39б.
Лени кивнула.
– И с каких пор?
– Вот… с этих самых. Я как раз приехала.
Лени чувствовала, как девушка изучает ее взглядом. Наконец она подошла, грациозно балансируя на высоких и тонких каблуках.
– Тогда мы вроде как соседки. Комната в «БедТуБед»?
Лени подняла глаза и кивнула.
– Вот и я тоже. Неделя вечеринок в Гамбурге. Думаю подцепить миллионера, их тут хватает… Ну а ты?
– Приехала на практику.
– Так я и подумала. Дай угадаю… Приехала из глуши и еще ни разу не бывала в городе вроде Гамбурга?
– Вроде того.
Лени постеснялась уточнять, из какой глуши она приехала. Конечно, ей нравились родные места, но вместе с тем она понимала, что там у нее нет никакого будущего. Унылый край для пожилых обитателей, которые днями напролет сидят возле окон, без пользы растрачивая время. Призраки еще при жизни. В Зандхаузене не было даже интернета – приходилось подниматься на единственный холм в округе, чтобы поймать хоть какой-то сигнал.
Блондинка рассмеялась и протянула руку.
– Я Вивьен. А ты?
– Лени.
– Ладно, Простушка-Лени, давай-ка уйдем с дороги, пока этот псих на «Порше» куда-нибудь нас не увез.
Вивьен громко, от всей души рассмеялась и направилась к дому. Лени последовала за ней, волоча за собой поломанный чемодан. От нее не укрылась ирония в словах Вивьен, и Лени немного злилась на себя. В конце концов ей пришлось перебороть собственные страхи, чтобы вмешаться, а теперь эта разодетая блондинка над ней подтрунивает…
– Ты и впрямь хотела мне помочь? – спросила Вивьен, когда они подошли к кованым воротам.
– Прости, пожалуйста, я подумала, он… ну, собирается тебя…
Вивьен развернулась. У нее были красивые зеленые глаза, но веки накрашены слишком ярко.
– Ой, да он безобидный, разве что слишком назойливый. Но я вообще сомневаюсь, что у него столько денег, как он говорит… А все-таки: сейчас так никто не поступает. Люди смотрят в сторону или делают вид, будто ничего не замечают. Почему ты захотела помочь мне? Ты ведь меня даже не знаешь.
– Разве нужно знать человека, чтобы помочь?
Вивьен пожала плечами:
– Было бы не лишним. Ну так почему?
Лени задумалась на мгновение.
– Потому что… мне показалось, что тебе нужна помощь.
Это была лишь часть правды, но всю правду Лени не рассказывала никому. Даже себе старалась напоминать поменьше, и только так ей удавалось с этим жить.
Вивьен посмотрела на Лени то ли с удивлением, то ли с непониманием, а может, и с примесью высокомерия. Но затем она все-таки улыбнулась, демонстрируя идеально белые зубы, и приобняла Лени за плечи.
– Что ж, тогда пошли, Простушка-Лени, пока с тобой еще что-нибудь не стряслось.
Объятие показалось теплым, как возмещение за все невзгоды прошедшего дня, но Лени не привыкла к таким проявлениям близости. К входной двери вели четыре ступени, и Вивьен пришлось отступить, пока Лени возилась с чемоданом.
– Тебе в какую квартиру? – спросила она, придерживая дверь.
– Четвертый этаж, у…
– Эгберт?
– Да.
– Я тоже! Там огромная квартира, и все комнаты сдаются. У нас живут испанцы, китайцы, португальцы и немцы. Жаль, только одна ванная, но зато два туалета… В общем, неплохо.
– Это как? – удивилась Лени. – Вся квартира сдается постояльцам? А где же сами хозяева? Я думала, это запрещено правилами!
– Ты хочешь недорогую комнату или задавать дурацкие вопросы?
Вивьен нагнулась, стянула туфли и стала босиком подниматься по лестнице, покачивая стройными ягодицами. Под загорелой кожей обозначились крепкие икры.
Чемодан был слишком тяжелым, поэтому Лени втаскивала его по ступеням. Вивьен дожидалась у открытой двери.
– Что у тебя там? Весь домашний скарб?