Едва кабинка остановилась, Фредди выскочил из нее с диким воплем.
Что-то с силой врезалось ему в лицо и сломало нос.
Кровь брызнула на пол.
Пред глазами вспыхнули искры.
– Лени… Лени, проснись!
Голос как будто пробивался к ней сквозь вату. Наверное, она спала?
Казалось, мама сидела возле ее кровати и трясла за плечо. Лени открыла глаза и встретила взгляд мамы, тревожный, как и всегда, однако на этот раз в нем было что-то еще, странное просветление. Серые глаза в обрамлении многочисленных морщин, возникших вовсе не от смеха. Выражение безучастной тоски, какую можно наблюдать у наркоманов или алкоголиков.
– Лени… милая, просыпайся. – Мамины пальцы коснулись ее щеки. – Мне нужна твоя помощь. С папой.
Лени с трудом стряхнула с себя сон.
– А что с папой?
– Не знаю…
В голосе сквозила тревога. Лени приподнялась в кровати, провела руками по волосам и попыталась проснуться.
– Мама, что случилось?
– Он не шевелится.
Лени давно ждала чего-то подобного. Папе было уже под семьдесят, и его алкогольная зависимость лишь усугублялась. Возраст, букет заболеваний, депрессия и лекарства давали себя знать. Теперь он проводил значительную часть времени в своем любимом кресле перед телевизором, но оставался агрессивным, как и прежде. Хоть папа и перестал бить маму, но если не получал достаточно выпивки, донимал и терроризировал ее словами. Из-за учебы Лени бывала дома только по выходным, и даже этого хватало, чтобы всякий раз сводить ее с ума. Разве можно так относиться к человеку, на котором женился по любви?
А мама?
Просто терпела.
Она жаловалась едва ли не каждый день по телефону, говорила, что уйдет из дома и от папы, но дальше слов дело не двигалось. Лени знала причину. Маму в первую очередь заботило, что сказали бы люди в Зандхаузене. Это пугало ее больше в сравнении с тем, что делал с ней папа или мог сделать. Мама прожила с ним пятьдесят лет и привыкла, и хоть его поведение было невыносимо, это давно стало рутиной.
– Где он?
– На кухне. На полу.
– Он…
Мама пожала плечами. В этот момент она казалась беспомощной, как ребенок.
Лени спустила ноги с кровати. От пола тянуло холодом. В этом старом, продуваемом сквозняками доме тепло не задерживалось, а поскольку приходилось экономить на отоплении, за ночь он остывал. Папа уже не колол дрова, как раньше.
– Я посмотрю, – сказала Лени и накинула на себя шерстяную кофту.
Мама продолжала сидеть на кровати, уставясь пустым взглядом в окно.
– Ты не пойдешь?
Она взглянула на Лени, улыбнулась и помотала головой, после чего сплела пальцы и снова устремила взгляд к пейзажам, среди которых прошла вся ее жизнь. За исключением тех нескольких недель, когда им пришлось сбежать от папы… Но это было совсем недолго, вскоре чувство долга заставило маму вернуться.
Лени пошла на кухню одна. Там стоял жуткий холод.
Папа лежал лицом вниз между обеденным столом и кухонными шкафами. На нем были только шорты и майка. Бескровная, бледно-серая кожа испещрена синими венами. Казалось, его обрюзгшее старое тело прилипло к кафельному полу. Правая рука была вытянута над головой в отчаянной попытке добраться до бутылки, закатившейся под стол. Не было необходимости даже наклоняться и проверять пульс. Лени и так видела, что папа мертв.
«Наверное, он упал, – подумала Лени. – А потом у него не хватило сил, чтобы подняться». Так происходило довольно часто, и всякий раз мама поднимала его и вела до кровати. Но не в этот раз. Не в эту промозглую зимнюю ночь, когда температура пола не превышала десяти градусов…
– …Лени… просыпайся… слышишь меня… прошу тебя, очнись!
Слова все отчетливей пробивались сквозь вату.
На этот раз Лени действительно открыла глаза.
Над ней нависал массивный каменный свод. Почему-то сразу стало понятно, что произошло нечто ужасное. Лени подскочила и попыталась подняться, но голова так закружилась, что ей пришлось снова улечься.
– Лени, ну наконец-то… Господи, ты в порядке… я так рада!
Потребовалось еще мгновение, чтобы узнать голос.
– Вивьен?
Лени поняла, что лежит в спальном мешке, застегнутом до самого верха. Она немного расстегнула молнию, чтобы высвободить руки, и сразу ощутила холод. На ней не было одежды. Лени с трудом села и огляделась.
Это была клетка. Вивьен находилась в такой же, но по другую сторону коридора. Закутанная в спальный мешок, она стояла у решетки и смотрела на Лени. По ее щекам текли слезы.
– Я так рада, что ты в порядке! – проговорила Вивьен и всхлипнула.
– Где мы?
– Не знаю. Наверное, под виллой на Айленау.
– Но как…
Лени попыталась вспомнить. Что же произошло этой ночью? Она уснула, ей снились кошмары, слышались странные звуки, и казалось, будто дверная ручка поворачивалась, потому что отец пытался попасть в комнату. Но дверь была закрыта, в том числе на цепочку, и никто не мог войти к ней.
– И этого я не знаю, – сказала Вивьен. – Я легла и сразу уснула, а проснулась уже здесь. Наверное, меня усыпили.
– Но… кто? Тен Дамме? Это он нас похитил?
Вивьен не успела ответить – раздался громкий скрежет. Звук доносился из черного отверстия в стене справа от клетки. Стены задрожали.
– Ох, черт… она идет, – проговорила Вивьен.
– Кто?
– Катрин… настоящая стерва. Им нужно избавиться от нас, и поскорее, так она сказала. Думаю, полиция у них на хвосте… Эти двое хотят нас убить. Лени… мы должны что-то сделать, иначе нам не жить! – В голосе Вивьен сквозила паника.
Лени поднялась и встала в спальном мешке у решетки. Взялась руками за холодные прутья, посмотрела в черное отверстие.
Там, внутри, что-то шевелилось.
– Лени… неважно, что они скажут, им нельзя верить. Слышишь? Не верь ни единому слову.
Йенс остановился перед домом 39б по Айленау и выскочил из кабины.
Его ожидало столпотворение. «Скорая помощь», две патрульные машины, четверо коллег в форме и крупная женщина с черными волосами, которая никак не хотела успокаиваться. Задние дверцы «скорой» были открыты; внутри сидел, запрокинув голову, Фредерик Фёрстер. Им занимался санитар.
– Что здесь происходит? – спросил Йенс, когда подошел к патрульным, явно чем-то раздраженным.
Звонок настиг его сразу после допроса тен Дамме. Вчерашний бездомный незаконно проник в квартиру, – сообщила ему коллега, и когда назвала ему адрес, Йенс заподозрил неладное.
– Это фрау Людевиг, она убирает комнаты в этом доме, – начала коллега Циммерман. Йенс знал ее по другим делам как рассудительную и умную женщину.
– Уж сколько лет! – немедленно вмешалась фрау Людевиг. – Но такого со мной еще не бывало. Эта пьянь совсем потеряла страх. Сердце до сих пор так и колотится, Пожалуй, и мне понадобится врач. Как я перепугалась, вы не представляете…
– Не так все страшно, – прервал Йенс этот нескончаемый поток слов. Голос у нее был на удивление неприятный. – Прошу, коллега, расскажите всё, – попросил он Аннику Циммерман.
– Как я уже сказала, фрау Людевиг работает здесь горничной. По ее словам, некий тип пытался попасть в комнату, в которой она как раз убиралась. Конечно, она его не пропустила. Позднее этот же человек прыгнул на нее из лифта и здорово напугал.
– До смерти напугал, я чуть не померла со страху! – снова вклинилась фрау Людевиг. – Это вор и насильник! Он хотел со мной что-то сделать! Но я-то могу за себя постоять… Теперь будет знать!
Йенс взглянул на коллегу. Та кивнула в сторону Фредди.
– Сломан нос. Было сильное кровотечение, поэтому мы вызвали «скорую».
– Я хочу, чтобы у меня приняли заявление, – потребовала фрау Людевиг. – Этот мерзавец не должен остаться безнаказанным. Кто знает, что бы случилось, не сумей я себя защитить…
– Хорошо, коллеги, займитесь этим. Я должен поговорить с пострадавшим.
Анника Циммерман закатила глаза, явно от радости, и принялась за дело.
Йенс направился к машине «скорой помощи». Санитар уже закончил свою работу. Из ноздрей Фредди торчали бумажные затычки, на лбу вздулась шишка, а правое ухо было пунцовым. В общем и целом вид у него был такой, будто его пропустили через мясорубку.
– Эта женщина – монстр, – сказал Фредди.
– Она говорит, вы пытались ее изнасиловать.
– Мне не до шуток, – проворчал Фредди. – Лени пропала.
– Что?
Йенс отвел Фредди в сторону и выслушал его.
– Лифт с потайными дверцами в комнаты девушек? – переспросил он, не веря своим ушам.
– Вот именно! Когда эта кабинка поехала обратно в подвал, я уже прощался с жизнью. Боялся, что внизу на меня нападут, вот и выскочил с криком. А потом эта дамочка набросилась на меня, как чудовище…
– Хорошо, покажите. Мне нужно взглянуть на это.
По пути Йенс попросил коллег не отпускать горничную.
Десять минут спустя он сидел на корточках в шкафу в комнате Лени Фонтане и смотрел через проем в темную шахту подъемника. Перед этим комиссар проверил всю систему. В комнате, где проживала Вивьен, тоже имелся такой тайный лаз. Кабинка подъемника была достаточного размера, чтобы переправить в ней человека. Хоть для этого и пришлось бы сложиться в три погибели, но это было осуществимо.
Йенс выбрался из шкафа.
– Вчера вечером фройляйн Фонтане еще звонила мне, – произнес он задумчиво.
– Вы должны что-то сделать! – Фредди был вне себя. – Наверняка она тоже угодила в лапы к этому маньяку.
Этим утром маньяк был в отделении. Но за ночь тен Дамме вполне мог поместить Лени в кабинку и спустить в подвал… А оттуда?
Как по заказу, в дверях появился коллега.
– Прибыла специалист по замкам, – сообщил он.
– Хорошо, спускаемся в подвал.
Фредди пошел с ними, словно иначе и быть не могло, и Йенс не стал возражать.
В подвале они сгрудились вокруг единственной запертой двери и наблюдали за действиями молодой женщины из службы по вскрытию замков. Йенс заметил кровь перед подъемником – результат нападения горничной на Фредди.