да был не дурак, а большинству посетителей, чтобы утихнуть, хватало одного вида кулаков бывшего подмастерья. В общем-то, сироте повезло; а выслушав рассказ Саннио о школе Тейна, парень решил, что ему повезло еще и в том, что он не больно-то учил грамоту.
- Воля ваша, а мне уж тут удобнее. Женюсь вот о следующем году, хозяин Денизу обещал в стряпухи взять. Лучше уж так, чем писать да переписывать.
- Пожалуй что, - слегка неискренне вздохнул Саннио, чтобы не обижать Грио.
Он не собирался возвращаться в это заведение, но вечер удался, а если вспомнить найденное в архиве, то Грио нужно было озолотить: юноша уже не думал о том, что раскопал, и не пытался понять непонятное, но жутковатое. Пусть разбирается герцог. Сочтет нужным - объяснит, не сочтет - и не надо. Жизнерадостная простота бывшего подмастерья и нынешнего вышибалы была заразительна.
Домой секретарь ехал в весьма приподнятом настроении. Ванно встретил его доброй улыбкой, сделал вид, что не замечает ни запаха вина, ни часа, в котором вернулся мэтр Васта.
- Ужинать будете? - высунулась и Магда. - Горячее еще, вас ждали!
- Я сыт, - расплылся в улыбке Саннио. - Товарища встретил, поужинал.
- Товарища? По школе? - спросила Магда.
- По приюту...
- Какие они вам товарищи, мэтр Васта! Голодранцы небось!
- Ну я-то не голодранец... - лениво обиделся за всех соприютников Саннио.
Всерьез обижаться на Магду мог только дурак, хотя иногда ее высказывания озадачивали и Гоэллона. Так, эллонская повариха всерьез предложила разложить Бориана поперек лавки и всыпать ему мокрым полотенцем за то, что юный шутник засунул ей в кастрюлю невесть где пойманную лягушку. Герцог сказал, что рыжий - не сын плотника, дабы раскладывать его поперек лавки, на что Марта возвестила: "Что плотника, что короля - пороли б чаще, так и жили б лучше!".
- Так вы - особое дело!
- Это чем же?
- Да всем! - Магда возложила на плечо полотенце и прошествовала в свои владения, на кухню.
Секретарь, удостоенный звания "особого дела", пожал плечами и отправился к себе наверх. В доме было удивительно пусто и тихо, и почему-то это не радовало так, как с утра. Он мог делать все, что хотел - не спать до рассвета и спать до обеда, читать в постели или отправиться гулять, - но, предоставленный самому себе, вдруг огорчился этому до крайности.
5. Брулен - Собра - Саур
За девятину, проведенную в Скоре, сыночка словно подменили. Марта не знала, бояться ей или радоваться. То ли годы молитв наконец-то дали свой результат, то ли наследник Скорингов был лучшим воспитателем, чем Марта и все ее слуги, но чудо произошло: Элибо теперь почти не пил. Точнее, пил, но не напивался, зато неожиданно резво начал интересоваться хозяйством. Вот уже который раз он таскался с матерью на Покаянную Таможню, там вовсю расспрашивал Хенрика о товарах, ценах и пошлинах, старался во все вникнуть. Всерьез старался, аж краснел с непривычки.
Глядя на рыжую орясину, пыхтящую над свитками, баронесса поджимала губы и не знала, что делать: то ли хвалить, то ли погодить пока, чтоб не спугнуть удачу. Сын явно решил в несколько седмиц выучить все то, что пропускал мимо ушей двадцать лет. Сразу после Нового Года ему исполнялся двадцать один, полное совершеннолетие. Может быть, будущему барону Брулену наконец-то показалось стыдным путать кошениль с кошениной?
По крайней мере, Элибо старался вникнуть в родовое дело, чему втихаря радовался весь замок Бру. Хенрик так и вообще сиял от счастья: пузатый управляющий баронессы был ее первым помощником не только и не столько в делах управления замком, сколько в торговых и многих других делах. Он лучше прочих знал, что за седмицу с налету не начнешь во всем этом разбираться, и, случись что с ним или с баронессой, - год, другой, и король назначит своих управляющих. Слишком большой доход в казну шел с берегов Четверного моря, слишком уж зависела вся Собрана от порядка в Брулене.
Элибо без лишних споров согласился поехать в военную гавань, хотя раньше этим вовсе не интересовался. В море за добычей его иногда еще тянуло, а вот кто охраняет покой торгового флота и препятствует тамерцам перекрыть морские пути, сынок до сих пор не задумывался.
Кажется, поездка к военным морякам наследнику Бруленов понравилась. Он долго любовался новехонькими двухмачтовыми галерами с бело-лиловыми парусами, долго расспрашивал капитанов, а флагманский корабль военного флота Брулена, галеас "Непобежденный", казавшийся гигантом среди галер, покорил его сердце.
У Элибо даже хватило обходительности и соображения, чтобы не попусту домогаться до капитана "Непобежденного", а честь по чести пригласить его на ужин в лучшую таверну порта Бру. Военных моряков Марта знала не слишком хорошо, они подчинялись не ей, а королю, но капитан с удовольствием принял приглашение баронессы и наследника.
Вечер удался. В "Соленом зайце" кормили на славу, а для таких особенных гостей нашлась отдельная небольшая зала, куда почти не доносилась музыка и шум чужого гулянья. Капитана звали Дитрих Краст, оказался он агайрцем, но в Западном флоте служил уже лет двадцать. Годами он был чуть постарше Марты, ростом - на голову выше Элибо, и раза в два пошире. Марта, привыкшая быть вровень по росту с большинством мужчин, впервые в жизни ощутила себя этакой фитюлечкой: из капитана можно было вырезать двух таких, как баронесса.
Краснолицый и усатый, как все моряки, капитан Краст, флагман и командир флагмана, оказался своим в доску. Агайрцы не прославились своим флотом - плавали они, как и литцы, и алларцы, лишь вдоль своих побережий, - но Краст давно уже забыл, где родился, и считал своим домом Брулен.
- Тут я служить начал, тут и помирать буду, - сказал он, отодвигая очередную кружку из-под пива. - Привык я к нашим краям, госпожа баронесса.
- Тут уж, небось, и дети выросли? - спросила Марта.
- Холостяк я, - усмехнулся капитан. - По молодости недосуг было, а теперь кто за меня пойдет...
- Да любая вдова пойдет, а то и девица, если ум на месте, - рубанула прямодушная Марта. - А скажете, что нет таких, обижусь. Значит, дурная я хозяйка, если в Брулене толковые девки перевелись. Скажите уж прямо - не хотите вы, капитан, жениться-то...
- Привык один, что греха таить, - Краст отер рукой роскошные наполовину седые усы. - А то вот был у нас на "Непобежденном" один навигатор. Талант у парня был - раз в сто лет такие родятся. Путь чуял, как борзая - след. Ни разу мы с ним и на пяток миль не промахнулись. И, баронесса, представляете - женился, и что?
- И что же? - заинтересовалась Марта. По-настоящему хорошие навигаторы рождались не так уж и часто, и ценились дороже изумрудов с алмазами. - Нюх потерял?
- Хуже, - трагически изрек капитан. - Осел на берегу, завел кабак, детишек наплодил. Как обвенчался, так и в море - ни ногой. Жене он, видите ли, зарок такой дал.
- Ну и дурак, - открыл рот Элибо, до сих пор больше занятый тарелкой с тушеным мясом.
- Как есть дурак, - согласилась Марта. - Если такой дар кому дан, грех его не использовать.
- Мы его три года уговаривали! И про грех говорили, и про совесть - ну мыслимо ли лишаться такого навигатора, ведь на флагмане служил, а не абы где! Попа к нему приводили, сначала нашего, корабельного, а потом и местного - тот ему тоже говорил, что, раз Воин кого чутьем наградил, так он же и накажет, если пренебрегать-то! Нет, говорит, поклялся. Так и не переупрямили... А кабак его прогорел на третий год.
- И что же? - спросила баронесса.
- Уехал в Собру! - сплюнул на пол капитан. - Дураков, их не жнут, не ловят, они сами плодятся...
- Воистину, - согласилась Марта, потом посмотрела на скучающего Элибо. Что-то с сыночком случилось, что он вдруг перебивать отучился, и даже зевал украдкой в кулак, а не во всю пасть. - Расскажите уж про корабль свой, что ли... про дураков не будем уж.
Капитан как начал - так закончили за полночь. Чего баронесса только не узнала - и почему тамерцам, хоть у них две трети границы и выходят к морю, отродясь не стать морской державой, и почему их били и будут бить даже хокнийцы, и почему огандский флот все же чуть посильнее собранского.
- У них ведь как: мастер придумал, построил, испытал - а потом корона покупает, а если хорошая задумка оказалась, то дает ему большой заказ. И мастеру выгодно, и флоту хорошо. Тот другие паруса придумал ставить, этот - такелаж из дурь-травы, ну, это еще когда придумали, но тоже огандцы. И штурвальное колесо опять они придумали. А теперь вот, лет с десять назад, там обшивку совсем иначе класть начали: вгладь, чтоб доски прилегали друг к другу боковыми гранями заподлицо. Корабли эти новые куда быстроходнее, нам и не догнать. Мы уж в столицу писали, чтоб нам позволили хоть одно такое судно построить, но куда там... то ли дело при короле Лаэрте!
- При короле Лаэрте и вода мокрее была, небось, а все едино поминали короля Ивеллиона Первого, а кабы и не самого Аллиона, - рассмеялась Марта. - Мы, старичье, всегда ворчим, что раньше-то лучше было. И то - кости не болели, зубы не выпадали, разве ж не лучше?
- Зря веселитесь, госпожа баронесса, - обиделся Краст. - При короле Лаэрте нам на обновление флота в год по сто тысяч сеорнов платили из казны. А теперь и шестидесяти не дают.
- Шестидесяти? - удивилась Марта. - Вот же вороньи подкидыши! У нас тут по осени какой-то столичный хмырь на без малого сорок тысяч золотых неведомой огандской дряни закупил. Фейер...вырки... верки, - с трудом вспомнила она мудреное слово. - Чтоб, дескать, летали и в небе красиво горели.
- Вот! - поднял солидный указательный палец капитан. У некоторых табуретов ножки тоньше бывают. - И я о чем. На это у них деньги есть, а на корабли новые - не допросишься! А то вот еще что выдумали: летом велели уволить из флота всех, кто родом из Литы, ну и с прочего севера тоже. Тех, правда, всего двое нашлось. А литцы? Да лучшие ж моряки, не считая бруленцев! Только с королевским указом не поспоришь...