Своими глазами увидеть сражение Рикарду не довелось: оно началось за два часа до рассвета, а с холма было плохо видно, что именно творится внизу. Слышно - отлично: крики, ржание лошадей, боевые кличи, стоны, гундосые вопли рожков, гудение множества тетив, спускаемых одновременно, свист тысяч стрел... но, кроме мелькания факелов во тьме и редких вспышек от стрел с горящей паклей, генерал ничего не разглядел. Зато, допросив две сотни солдат и офицеров, он словно бы увидел все произошедшее воочию.
В темноте армия Тамера перешла через Кошачий ручей. Холодная вода не оказалась помехой: надо понимать, ледяное купание взбодрило трусов-"кесарят" так, как не смогли ни дожди, ни голод. Едва перейдя ручей, они перестроились. Теперь основные силы пехоты - семь тысяч, - были помещены в центр, а с флангов их прикрывала кавалерия, двумя отрядами по две с половиной тысячи в каждом.
Тамерцы пошли в атаку на самом излете ночи. Для армии Собраны это стало отвратительным сюрпризом: маршал Меррес назначил сражение на полдень, и никто не ожидал, что противник вообще отважится атаковать. Поначалу нападение было принято за разведку боем, и навстречу отряду выступил только один полк кавалерии, но оказалось, что князь Долав решил нанести удар всеми силами.
Кавалерия Собраны была разгромлена почти сразу. Пехота, расположенная в центре, сопротивлялась, но один из тамерских командиров с крупным отрядом тяжелой конницы обошел пехоту с фланга, развернул войска в тыл и ударил от подножья холма по резервному отряду кавалеристов Собраны. Те были вынуждены отступить в гущу собственной пехоты.
Прекрасно спланированное сражение, разумное и рассчитанное боевое построение... все это пошло прахом за пару часов. В ночном кровавом хаосе, получая слишком противоречивые донесения снизу, маршал Меррес пытался разобраться в происходящем и принять решение, которое смогло бы переломить ход боя, но через полтора часа ему стало ясно, что на победу надеяться не стоит. Все, что можно было сделать - немедленно отступить, оставив на поле боя раненых, забыв про окруженную пехоту и часть обозов. Пробиваться назад к столице графства. Туда, откуда недавно пришли в расчете на быструю и легкую победу.
Тамерцы могли бы завершить ночной разгром, бросившись за остатками армии Собраны, которые даже не успели перестроиться для отступления, но они предпочли закончить сражение у подножия Смофьяла. Пленных взяли не менее девяти тысяч. Выше всего потери оказались в пехоте Собраны: когда в тыл ей ударила собственная конница, с обоих флангов - конница Тамера, а с фронта продолжили натиск пехотинцы противника, солдаты начали бросать оружие и прятаться за трупами убитых товарищей, чтобы избежать смерти под копытами лошадей...
Лихорадочное отступление, едва не превратившееся в паническое бегство. Забытые на вершине холма карты с планами несостоявшегося триумфа, которые должны были изрядно повеселить тамерцев. Насмешливые птичьи стаи, с язвительными криками кружившиеся над остатками войска. Хмурое торжество на лицах жителей столицы графства Саур, которые уже предвкушали, как уцелевшая половина армии уберется на юг, за Эллау... все это походило на дурной сон с перепоя, но, увы, Рикард был безукоризненно трезв уже вторую седмицу.
По итогам сражения армия Собраны потеряла почти половину своих солдат: семь тысяч пехотинцев, четыре тысячи кавалеристов и тысячу арбалетчиков. По донесениям разведки, потери Тамера составили от пятисот до полутора тысяч человек, и то большинство погибших принадлежало к отрядам мятежных владетелей.
Самым большим оскорблением для маршала Мерреса оказалось, что полковник Эллуа не только сумел выжить, но и сохранил больше половины своего полка. Именно они прикрывали отступление офицеров ставки и уцелевших собранских арбалетчиков.
Проклятая эллонская ворона, накаркавшая армии Собраны поражение, даже не унизилась до высказываний типа "я же предупреждал!".
- Господин управляющий, прибыл принц Элграс! - доложил слуга.
- Кто?! - может быть, не самый разумный вопрос, но спросонья и такой сгодится.
- Его высочество принц Элграс, - тем же тоном повторил пожилой человек в белой ливрее. Должно быть, он на своем веку пережил и более удивительные прибытия гостей в Энор.
Фиор Ларэ сел на постели и посмотрел за окно. Почти середина ночи. На редкость своевременное появление. Без предупреждения, ночью. Если его отправил сюда отец, то с какой стати понадобилось выезжать в середине дня, даже не выслав перед собой курьера?
- С кем он прибыл?
- Его высочество прибыл один, верхом.
- Изумительно, - пробормотал Фиор, потом встряхнул головой. Слугам не нужно слышать ничего подобного. - Позаботьтесь об его высочестве, как подобает. Разместите его в королевских покоях. Через час я буду говорить с ним в гостиной. Подайте мне воду для умывания, парадный костюм и заварите мяты с анисом. Для меня, - на всякий случай уточнил управляющий.
Остро пахнущий настой помог взбодриться, но Фиору все равно казалось, что он спит. Проснулся во сне и теперь действует, как наяву, иногда такое бывает. Он нарочито медленно одевался, хлебал почти кипящий отвар, причесывал волосы, потом прошелся по комнате - ждал, что сон оборвется, и окажется, что нежданное явление младшего брата ему только пригрезилось. Увы, сон прерываться не спешил, и пришлось подниматься на третий этаж.
Фиор не видел младшего из принцев почти год, с прошлой весны. За это время мальчишка вытянулся на целую голову, раздался в плечах и обзавелся золотистым пушком над верхней губой. Удивительно быстро он рос и взрослел - словно за уши тянули.
Элграс сидел в кресле, поджав ноги. В комнате стоял крепкий дух конского пота, и источником его был костюм принца. То ли слуги не нашли подходящей одежды, то ли упрямый мальчишка отказался переодеваться. Впрочем, умыться он соизволил, а, судя по влажным волосам, облепившим щеки - нырнул в таз с головой. Мокрый, взъерошенный, осунувшийся ребенок, настороженно глядящий на вошедшего Фиора. Несчастный от золотистой макушки до заляпанных грязью сапог.
- Здравствуй, - строго сказал Ларэ. - Чем обязан твоему визиту?
- Я сбежал... - ответило чудовище, шмыгнув носом.
- То есть, ты, без позволения отца и не поставив в известность воспитателей, взял лошадь и приехал сюда? - уточнил Фиор.
- Ага.
- Как тебе удалось выбраться из дворца?
- Через задние ворота. Они были открыты, потому что выезжала карета, а еще там стояла чья-то лошадь...
- Тебя не догнали? Или не заметили?
- Я взял плащ гвардейца, а пароль я знал...
- Чудеса изворотливости, - кивнул Фиор. - Думаю, что не один капитан сегодня лишился должности, а, может, и головы. Впрочем, поделом...
- Головы? - еще раз шмыгнуло носом встрепанное дитя.
- А что, по-твоему, нужно сделать с гвардейцем, который позволил сбежать принцу?
Элграс глубоко задумался. Фиор прошел к столу и уселся в кресло напротив. Младшего из двух его законных братьев было почему-то жаль, но одобрять безрассудную выходку управляющий королевским поместьем не имел права. Что бы ни было ее причиной. Кстати, о причинах...
- Что тебя заставило сбежать из дворца?
- Мы поссорились... - с кем именно, можно было не уточнять. Эмиль рассказывал о том, что в последнее время отношения между братьями испортились вконец, причем с подачи старшего. - Мы подрались. На шпагах.
- И... что? - в груди захолонуло.
- Ничего. У меня была учебная, он со своей обломил наконечник, а не помогло! - Элграс улыбнулся. - Только... ну... нас застал патруль...
- Кто начал ссору?
- Я, - с ходу призналось чудовище.
- То есть, ты начал поединок, потом вас увидели, и ты предпочел сбежать от наказания сюда, - подвел итог Ларэ. - Украл лошадь и плащ гвардейца, воспользовался подслушанным паролем и без разрешения покинул дворец. Я ничего не упустил?
- Не... а вообще я хотел поехать к дяде Руи...
- И что же тебя остановило? Его дом несколько ближе, чем Энор.
- Тогда бы и герцогу тоже...
- Премного тебе благодарен за такую заботу обо мне, Элграс, - усмехнулся управляющий.
Широко распахнутые голубые глаза брызнули слезами. Количество их изумило бы постороннего, но Фиор еще помнил себя в тринадцать лет. Как он ни старался сдерживаться, смех и слезы удержать не мог никогда. Мальчишка вскочил с кресла, лихорадочно огляделся - надо понимать, собрался бежать еще куда-то. Это все тоже было прекрасно знакомо.
- Сядь, - рявкнул Ларэ, едва не сорвав горло. Кричать он не умел, но сейчас это было необходимо. Он прокашлялся и еще раз повторил, указав на кресло: - Сядь немедленно!
Дождавшись того, что мальчик вытер рукавом глаза и покорно уселся в указанное ему место, Фиор продолжил.
- Если, как ты говоришь, Араон обломил наконечник с учебной шпаги, то почему ты решил, что накажут тебя?
Брат молчал, прикусив губу. На щеках проступили красные пятна, он тяжело дышал и стискивал кулаки, пытаясь успокоиться. Ларэ терпеливо ждал, сложив руки на коленях. Что могут натворить двое мальчишек с разницей в два года? Да все, что угодно. От выходок Фиора и Эмиля стонали не только воспитатели, но и статуи в парке.
- Он поскользнулся, а я решил его напугать. Приставил шпагу к горлу. Он, наверное, подумал, что у меня тоже острие... - От рыданий в три ручья - к ухмылке до ушей, как и следовало ожидать. Интересно, доживет Элграс до совершеннолетия, после которого успокоится и образумится, как и положено юноше из династии Сеорнов, или все-таки сломает голову? - Гвардейцы перепугались, Араон тоже!
- Тогда понятно, - кивнул старший.
- Ничего тебе непонятно, - надуло губы страдающее дитя. - Они меня замучили. Совсем. Я там больше не могу! Я кислоты напьюсь!!!
- Ты лучше вино допей, - Ларэ показал пальцем на кувшин разбавленного вина с медом, стоявший на крышке жаровни с углями, и постарался не выдать страха. Кажется, Элграса действительно довели до предела. - Пей и рассказывай, чем тебя так замучили.