- Интересно, какой подвох почуял господин капитан? - задумчиво спросил Альдинг.
- Он с утра такой... - махнул рукой хозяин. - Волнуется из-за герцога. Тот опять один уехал. Один, и... не знаю, что он мог Бернару сказать. Если то же, что и мне, так я не удивляюсь.
- Мне господин герцог вообще ничего не говорил, - вздохнул Литто. - Жаль. Я не сказал ему всего, что должен был. Мой долг перед ним...
- Вы как на поминках. Перестаньте, прошу вас, - и в темноте понятно было, что Андреас хмурится. - Негоже так говорить о человеке, который жив. Это значит привлекать к нему лишние несчастья. Давайте уж лучше ложиться, а то вы накаркаете!
Саннио сам не понял, как ухитрился заснуть, едва положив голову на подушку. Должно быть, сказалось бодрствование накануне. Привыкший выныривать из самого глубокого сна, когда кто-то проходил по коридору, он, тем не менее, не проснулся, пока его не тряханули за плечо.
Первой мыслью было - дядя вернулся; забыл что-то, или передумал ехать в одиночку...
- Алессандр, прости, я тебя разбудил, - Альдинг? Неожиданно. До сих пор он ночами в гости не захаживал...
- Что это тебе не спится? Из-за грозы? - еще с вечера в воздухе висело противное предчувствие надвигающейся бури. Воздух кололся сухими острыми иголками и не насыщал жаждущую свежести глотку. - Вина? У меня тут только белое, но на травах...
- Вино я принес с собой, - проскользнувшая в спальню тень показала тяжелую четырехугольную бутылку, обтянутую тканью. - Правда, оно довольно крепкое.
- С каких пор ты это пьешь? - Саннио с изумлением уставился на любимый напиток Бернара в руках северянина, который раньше и легкое эллонское цедил мелкими глотками только за обедом и ужином.
- С сегодняшнего вечера.
- А это точно можно пить?
- Не имею ни малейшего представления. У тебя тут бокалы есть? Впрочем, неважно, я вижу кружки.
- Огненное вино. Из кружек. Посреди ночи. Альдинг, с тобой все в порядке?
- Не уверен... - бульканье, еще раз бульканье, потом в руках у хозяина спальни оказалась кружка, доверху наполненная крепчайшим пойлом. - Будь со мной все в порядке, я не стал бы тебя беспокоить средь ночи.
Саннио подвинулся, и северянин уселся рядом с ним на кровать. Решительный глоток, еще один. Наследник тоже отхлебнул, едва не поперхнулся и задохнулся жидким пламенем.
- Ты мне задал вопрос. Я могу тебе ответить. Это решение от противного, конечно, но я могу сказать, чего это существо не хотело бы больше всего на свете. Мне... - Гоэллон потянулся и зажег свечу: ему нужно было не только слышать голос, но и видеть лицо; увиденное заставило передернуться: белая маска с черными провалами. - Мне даже тяжело об этом думать, говорить же...
- Поставь кружку. Повернись спиной, - юноша положил ладони Альдингу на виски, на ходу вспоминая науку герцога, попытался нащупать источники боли.
В пальцы ударило чем-то мерзким, колючим и больно бьющимся; к заурядной головной боли, так знакомой юноше, это никакого отношения не имело, не могло иметь... Мигрень кусаться не умеет. А вот всякие пакостные дряни, по ошибке считающие себя равными богам; хотя это разобраться еще надо, кто хуже, кабы не все четверо хуже, что ж за беда такая...
Саннио стащил с шеи медальон со святой реликвией и надел цепочку на шею товарищу.
- Что это?
- Лекарство, - хмыкнул молодой человек. - Надежное. Скажешь, когда отпустит. Мне быстро помогло.
Альдинг развернулся, стискивая в кулаке осколок черного камня. С лица медленно уходило неживое выражение; Саннио думал только об одном: "Как же ты сюда дошел, как же ухитрился, и ведь еще болтал - по шее, точно, и не один раз, вот погоди, вот станет тебе лучше, я же тебе эту шею отобью всмятку..."
- Благодарю.
- Реми Алларэ поблагодаришь. Ты сразу не мог сказать?!
- Привычка...
- Так чего бы там не хотело это... невесть что?
- Чтобы мы ехали на запад.
- Почему именно на запад?
- Не знаю. На запад... - отчаяние в глазах, немая просьба поверить или хотя бы не спрашивать. - Я не могу объяснить... кольцо!
Перстень, давешний подарок, который Альдинг так и носил, не снимая. Родовая реликвия, знак связи между двумя Старшими Родами. Камень со ступенчатой огранкой, в серебряной оправе. Тяжелая древняя вещь, пришедшаяся юному барону Литто по руке так, словно Альдинг точь-в-точь походил на дальнего предка.
- Да верю я, верю! Значит, едем на запад. А привычку такую ты себе засунь в неудобосказуемое место! - с наслаждением добавил Саннио и ребром ладони двинул другу по шее.
Тот почему-то не оскорбился и на дуэль обидчика вызывать не стал.
Может быть, родовой девиз "Истина в молчании" стал барону Литто несколько тесноват?
5. Брулен - Собра - Церковные земли
Ель рухнула внезапно, хлестнув разлапистыми колючими ветвями по лицу, но куда больше досталось коню. Тот встал на дыбы. Хорошо еще, что ночью по лесной дороге ехали шагом...
"Докатались! - подумал Араон, вцепляясь обеими руками в лошадиную гриву. - Этого следовало ждать..."
Более всего его испугала не засада в ночном лесу, не перспектива оказаться под копытами кобылы Ханны, а собственное ледяное равнодушие. Тело делало свое дело, удерживало коня, балансировало в седле; разум бесстрастно просчитывал варианты. Преследователи из столицы? Но зачем бы им рисковать жизнью тех, кого им поручено вернуть в Собру? Еретики? Может быть, но кто из троих представляет интерес для "заветников"? Пожалуй, никто. Значит, просто грабители - и это наихудший вариант.
Сзади - он не видел, но слышал, - упала на колени кобыла Ханны. Девушка вылетела из седла, но приземлилась умело; и тут же ее кто-то схватил за руку. Должно быть, не слишком сильно - послышалась оплеуха и сердитая реплика, в ответ басовитый смех.
- Повежливее! - приказал брат Жан; кажется, его послушались.
На всю компанию разбойников факел был только один, и то плохонький, поэтому нельзя было даже сосчитать противников. Явно больше пяти - и это только спереди...
Рука в кожаной рукавице перехватила поводья коня.
- Слазь!
Юноша покорно спешился, отшагнул назад, оказавшись рядом с Ханной.
- Монахи? - спросил тот же голос. - Мать и Воин, дурная добыча...
- Блюдущие, - ответил второй, хриплый. - И баба с ними?
Факел описал петлю вокруг лица Араона; слишком близко - пламя едва не лизнуло волосы.
- А кони знатные... - голос повыше, помоложе.
- Дальше пешком пойдете, - сообщил первый. - Хотите - пожалуйте к нашему костру, а не хотите - так скатертью дорожка. Кошельки, конечно, придется отдать... да и оружие тоже.
- И сапоги! - добавил хриплоголосый. - Сымайте.
- Мы принадлежим к ордену Блюдущих Чистоту, - спокойно сказал брат Жан, опустив руку на плечо Араона. - Грабить нас - большая ошибка.
- Да поплевать!
- Ах, да неужели? - старший в банде говорил куда грамотнее прочих. - К утру, если не будете сворачивать с дороги, выйдете из леса. Встретите своих - жалуйтесь. Не забудьте сказать, что с вами обошлись со всем почтением.
- На кого же нам жаловаться? - поинтересовалась Ханна.
- На Якоба Эйка и его веселых молодцов.
Араон расхохотался, едва не согнувшись пополам. Многочисленное бруленское семейство не переставало изумлять многообразием своих талантов. Один тайной службой его величества - Араона, что самое забавное - руководил, другой в это же время Реми Алларэ доносил на брата, третий вот, извольте, по лесам промышляет. Дернул же Противостоящий пересечь границу Брулена, а не ехать через Сеорию, как предлагала Ханна...
- Привет вам от братьев, - отсмеявшись, сказал юноша; Ханна ткнула его в спину, но Араон не понял, в чем дело - уж больно смешно было.
- Господа из столицы? - предводитель разбойников оживился.
Глаза, поначалу ослепленные факелом, вновь привыкли к темноте, и можно было разглядеть очередного представителя семейства Эйков, а заодно и его веселых молодцов. Якоб Эйк заставил Араона вспомнить легкомысленную песенку про кошмарный сон гулящей девицы, которую порой напевал Далорн: "Мари приснились семь близнецов - от всех отцов! - спокойной ночи ей, и нам спокойной ночи...". Якоб мало походил на Яна-Петера и Винсента. Высокий, широкоплечий, похожий на добродушного - до поры - медведя. Светлые волосы, нос картошкой и ехиднейшая улыбка на губах.
Всем был бы достойный бруленский владетель, кабы на дороге разбоем не промышлял...
- Господа из столицы, - воспользовался ситуацией брат Жан. - С важным поручением к настоятелю Схефферской обители. Наиболее благоразумным для вас, господин Эйк, будет отпустить нас, не лишая имущества. Мы же никому не расскажем о нашей приятной встрече с вами.
- С чего же вы взяли, - все с той же улыбочкой поинтересовался Якоб, - что мы тут полны почтения к Блюдущим?
Араон передернулся. Старший из братьев Эйков принадлежал к "заветникам", младший тоже якшался с ними, так отчего средний должен стать исключением? Даже если он сам не еретик, то вполне может разделять семейную ненависть к монахам, преследовавшим ересь по всей стране. Разбойник, ненавидящий братьев ордена - можно ли вляпаться во что-то похуже?
- Поначалу я думал вас отпустить. Но вы слишком уж напираете на свою принадлежность к серым собакам, - Якобу было весело, и от подобного веселья у юноши бежал по спине холодок. - Значит, с поручением. Значит, к настоятелю. Вяжи их, ребята!..
Араон ожидал большего; отделался же пятком тумаков, скорее уж, обидных, чем болезненных, и то лишь потому, что сопротивлялся попыткам снять с него сапоги. Все равно сняли, да еще и связали ноги. Не туго, но умело - маленький шаг сделать можно, а вот чуть пошире, и тут же чувствуешь себя стреноженной лошадью. Руки и вовсе оставили свободными. Так же обошлись и с братом Жаном, Ханну попросту оставили несвязанной, Якоб только придерживал ее под локоть, изображая благовоспитанного ухажера. По мнению юноши, это было самой большой ошибкой благородного разбойника; судя по тихой мечтательности, вроде бы не свойственной северянке в подобных ситуациях, она тоже думала о том, что напрасно, напрасно Эйк ее недооценивает... но время сюрпризов еще не пришло.