- Все, что я хотел - я уже сказал. Решайте. Кружка, венец и трон - или ссылка, забвение и прозябание.
Араон вздохнул и протянул руку за напитком.
Собор был пышно украшен. Горели тысячи свечей, на статуи святых были накинуты новые бело-золотые покрывала, все скамьи застланы парчой и шелком. Посредине, между скамьями, лежал белоснежный, без единого пятнышка, длинный ковер. По нему будущему королю предстояло пройти к алтарю.
Эта белая полоса разделила собор надвое. Собранские владетели, не сговариваясь, разворачивались влево или вправо - туда, где видели знакомые лица. Гвардейцы при входе забирали у каждого оружие, но мирно под сводами храма не было. Собравшиеся тихо гудели, обмениваясь слухами и домыслами, и собор напоминал громадный растревоженный улей.
Когда Араон сделал первый шаг на ковер, громко, заглушая все голоса, заиграл орган, но музыку юноша не услышал. Он посмотрел налево, направо, и ему показалось, что правая часть собора заполнена лишь на треть, а вот слева не видно ни одного пустого места: некоторые даже стоят в проходе между скамьями и стеной. Алларэ, Эллона, Мера, Кертора, Агайрэ, Лита, Саур, Къела... а вот и сеорийцы, а вот - бруленцы. Все - против него, все собрались здесь, чтобы увидеть, как боги покарают самозванца.
На другой стороне - скорийцы и только часть бруленцев, редкие красно-черные пятна кафтанов обитателей Северной Меры, опять сеорийцы - увы, не все. Не меньше трети заняли скамьи слева, рядом с алларцами и эллонцами.
Вот и герцог Алларэ в окружении своих слишком многочисленных родичей; вот и наследник герцога Гоэллона, а рядом с ним эллонцы, и их не меньше. Некоторых алларцев лишь вчера выпустили из Шенноры: герцог Скоринг подсказал, что это будет удачным ходом. Помиловать вчерашних бунтовщиков, чтобы при первой же новой дерзости арестовать вновь, и тогда уже казнить без жалости. Отпущены были почти все, кого посадили в крепость в эту седмицу.
Бывший учитель фехтования Кертор, разумеется, на той же стороне. Фиор Ларэ, которого Араон привык считать братом... все держатся вместе, и все - против него. Герцог Алларэ, кажется, уже вполне здоров, а дерзкая улыбка предназначена не будущему королю, но жалкому подкидышу.
Араон стоял на белом ковре, пройти по которому мечтал несколько лет, и ему казалось, что он одинок. По бокам от него стояли двое бруленских вельмож, за ним - четыре мальчика-служки, державших сложенную мантию, а впереди, сбоку от алтаря, ждал герцог Скоринг, распорядитель церемонии - и все же он был один под сотнями взглядов. Одиночество пробирало холодом, тяжелый парадный костюм словно сдуло зимним ветром. Юноша чувствовал себя обнаженным, скованным по рукам и ногам, беспомощным и нелепым.
Нужно было идти вперед, к алтарю, навстречу теплой, зовущей улыбке распорядителя, навстречу музыке, свечам и пристальному взгляду двух статуй. Высокая статная женщина в старинной тунике и мужчина в древнем доспехе, опиравшийся на меч, смотрели на него с пьедестала.
Их нельзя обмануть. Еще шаг, еще два - и кольцо свирепых синих молний сожжет его дотла...
Невидимая ладонь толкнула его в спину, жестоко вывернула плечи, разворачивая их гордо и величественно, потянула за волосы, заставляя поднять голову. Потом ледяные пальцы через грудную клетку пробрались глубже, к самому сердцу, стиснули его в кулаке. Ком в горле, рвущий душу на части страх, ставшее чужим, жестким, не по росту тело - и юноша шагнул вперед. Орган запел громче, вступил хор, высокие строгие голоса взлетели к куполу...
Горящая свеча, невесть откуда взявшаяся в руках, свечи на алтаре, которые нужно зажечь... Руки не дрожали, и каждая свеча вспыхивала, как только Араон подносил огонек к фитилю.
Мягкая подушка под коленями, полная тишина, в которой юноша произносил слова молитвы, и они тоже рвались ввысь, громкие, звучные, четкие - кто произносил их? Араон видел себя со стороны - коленопреклоненным перед божественными вратами. Смирение и достоинство, сила и гордость, искренняя молитва - чье все это, чье, чье же?! Кто этот молодой человек со светлыми, почти белыми волосами, в пышном и отлично сидящем бело-золотом платье с вышитым на спине мечом и словами "Верен себе!". Чей голос слышен каждому, замершему на своем месте у скамьи?..
Патриарх был стар, дряхлой беспомощной старостью. Несколько прядей, выбившихся из-под белого клобука, почти не отличались от него по цвету. Длинная патриаршая мантия заставляла его горбиться. Молитву над распростертой перед алтарем королевской мантией он читал глухо и невнятно, но все же дочитал ее, и огромное, тяжелое бело-золотое одеяние укрыло плечи принца.
Служки вынесли венец короля Аллиона, лежавший на небольшой лазорево-синей подушке. Тонкий обруч, чуть расширявшийся в середине, образуя треугольный выступ, казался таким легким, таким безопасным... Но Араон - или тот бесплотный дух, что витал над коленопреклоненным телом, - помнил: эта древняя вещь может его убить.
Вновь - бормотание старика, на сей раз - над венцом. Потом патриарх воздел слабые, трясущиеся руки над головой, показывая всем корону. Юноша почувствовал, как в его спину впились сотни острых, жадных, злых взглядов. Здесь ждали не успешного завершения обряда, а гибели самозванца.
Медленно, нестерпимо медленно опускались руки, изборожденные морщинами...
Холодное золото легло на голову Араона, обожгло лоб ледяным касанием. Он замер, ожидая смерти, воцарения тьмы, схождения статуй Сотворивших с пьедестала, обрушения собора...
Ничего не произошло.
- Слава в вышних Сотворившим и на земле ныне мир! - послышался одинокий голос справа.
- Королю Араону Третьему многая лета! - подхватил второй.
Первые звуки органа, постепенно набиравшие силу, но громче, гораздо громче - дерзкий, наглый хрипловатый голос:
- Венец поддельный!
- Замолчите, герцог! Вы богохульствуете в храме! - это уже господин комендант.
- А давайте проверим? Скоринг, рискнете примерить венец?
- Не вижу в этом нужды. Коронация состоялась.
- Да я вам таких коронаций десяток устрою! Ну, примерьте-ка?
- Не богохульствуйте! - еще громче сказал распорядитель.
Араон поднялся с колен. Слишком тяжелая мантия мешала двигаться, а нужно было повернуться, встретиться с герцогом Алларэ лицом к лицу, отдать приказ...
- Я готов при... - мальчишке в бруленских цветах зажал рот высоченный алларец. Наглец, годами чуть постарше самого Араона, еще и пытался вырваться из медвежьих объятий.
Другой алларец, очень похожий на здоровяка, но пониже и поизящнее, шагнул вперед.
- Это могу сделать и я. Я Виктор Аэллас, и золотой крови в моих жилах нет ни капли.
Араон покосился на герцога Скоринга, пытаясь понять, что ему делать. Тот кивнул. Просто кивнул и улыбнулся.
- Пусть будет по-вашему! - кто это говорит, чей это царственный голос заполняет собой храм, пресекает ропот? - Подойдите сюда и преклоните колено. Помолитесь напоследок, Виктор Аэллас, ведь больше вы ничего сделать не успеете.
Угрожающий, бешеный взгляд герцога Алларэ. Безнадежное отчаяние на лице громадного алларца, до сих пор сражавшегося с мальчишкой. Ожидание, недоверие, недоумение на сотнях прочих лиц...
Два десятка шагов, что понадобились человеку в зелено-золотом, чтобы дойти до амвона. Улыбка на губах, правильное овальное лицо и бесконечно уверенные в том, что ничего с ним не случится, глаза. Темные, хвойного оттенка, с серым ободком вокруг зрачка. Глядя прямо в эти глаза, Араон неторопливо снял с головы венец и надел его на голову Виктора Аэлласа.
В первый миг ему показалось, что ничего не произошло и не произойдет, и это - настоящая катастрофа...
Потом - ослепительная серебряная вспышка, и стоявший на одном колене человек упал лицом вперед, уткнувшись лбом в туфли Араона. Обруч слетел с головы, со звоном покатился по ступеням к алтарю, словно пытаясь найти защиту от дерзновенного посягательства.
- Кто еще желает примерить венец королей Сеорнов? - Король Араон обвел взглядом замерших от изумления людей. - Выходите.
"Это не я говорю, это все не я говорю и делаю, но кто, кто же?.."
Король посмотрел в сторону, где должен был стоять герцог Скоринг - и с изумлением понял, что там никого нет. Светловолосый человек в бело-синем кафтане больше не возвышался над толпой. Противостоящий его побрал, что ли?! Араон кивнул ближайшему служке, тот все понял и с почтительным поклоном поднял и подал королю венец. Араон надел его сам, вновь взглянул на собравшихся. Даже говорливый герцог Алларэ, кажется, лишился дара речи.
Нет, увы, не лишился.
- Что ж, Араон, желаю вам прожить оставшиеся шесть лет весело!
Реми Алларэ, опираясь локтем на руку черноволосого бруленца, решительно двинулся к выходу. Алларский здоровяк и давешний эллонец, что принесли на заседание Ассамблеи проклятую грамоту, растолкали своих и подошли к самому амвону, поднимая на руки бездыханное тело Аэлласа. Король смотрел на них, зная, что оружия ни у кого нет, зная и другое - громадному голубоглазому алларцу достаточно одного удара кулака, а рядом с Араоном - лишь мальчик-служка и дряхлый, беспомощный патриарх. Но двое мужчин даже не посмотрели на короля, и он поднял голову, глядя на стремительно пустеющий собор. Все, кто сидел с левой стороны, покидали его, не оглядываясь.
Другие, их было куда меньше, выстроились друг за другом, ожидая следующего этапа - принесения присяги новому королю. Араон заметил, что пятеро крадучись выскользнули из своей очереди и тоже направились к дверям.
Пусть идут. Скоро, очень скоро они приползут обратно, как побитые псы, и будут на коленях скулить о прощении!
7. Собра - Оганда
- Радуйтесь, герцог! Все прошло по вашему плану, верно?
- Помолчите, юноша.
- Ну, тогда скажу я, - поднялся Гильом Аэллас.
Саннио вздохнул, теребя в руках перчатки. В кабинете герцога Алларэ сидели только те, кого выбрал сам Реми, остальным пришлось расположиться в парадной гостиной этажом ниже. Туда набилась целая толпа, так и следовавшая за герцогом из собора. Наверх же пригласили лишь восьмерку доверенных лиц. Рене, Сорен, Бернар, Гильом, Бертран Эвье, сопровождавший Саннио, Кертор, Ларэ.