- Нечем мне тебе больше платить, Грио. За девятину вперед заплачу, а дальше - не обессудь. Закрываю я заведение, со следующей седмицы. Ищи себе другое место.
- Да где ж я его найду?! - взвыл вышибала. - Да как же так-то?..
Он почти сразу осекся. Хозяин поступил по совести. Договор требовал заплатить только за седмицу вперед, а мэтр Лене расщедрился не на шутку. Но слишком уж много заведений в Собре с весны закрылось, где же теперь найти работу?
Мэтр Лене только пожал плечами, потом отвернулся, начал хлопотать за стойкой. Грио потоптался, не зная, что делать и куда идти. Он уже привык к службе в веселом доме, а табурет при входе и сундук в комнатушке на втором этаже стали родными. И ведь с Денизой уже все сговорено было, по осени - под венец... как же теперь?
Опять идти в бродячие подмастерья? Скитаться, считать каждый серн, голодать по дороге, а потом терпеть от мастеров колотушки, есть пустую болтушку и спать в хлеву? Заработка за девятину и отложенного за пару лет хватит на половину взноса в цех, но в Собре кожевенники злые, половину не возьмут, а дадут от ворот поворот - иди, мол, голодранец, откуда пришел, других найдем.
Да и видать бы тот цех в дубильной яме. Никогда Грио не хотел быть кожевенником, не он решал, кем ему быть, а попечители приюта, отродясь не спрашивавшие мнения сироты.
- Ты иди сегодня, - сказал хозяин, не оборачиваясь. - Поспрашивай, может, повезет...
До вечера Грио Вальян бродил по Правобережью, заходя в каждое открытое заведение и спрашивая, не нужны ли работники. Нет, нигде никому он не был нужен. На каждое место приходилось по пятку желающих, потому хозяева заведения придирались ко всему - и рылом не вышел, и одет не так. Лучшая рубаха, видите ли, им не нравилась! К сумеркам бывший вышибала так отчаялся и обозлился, что шел, не разбирая дороги, и не слыша ничего, кроме намозоливших уши голосов.
- Без тебя есть кому поработать!
- Иди, иди себе.
- Нет мест...
- Ничем твоему горю помочь не могу...
Крепкая уверенная рука схватила его за шиворот, встряхнула хорошенько. Треснула нитка на вороте.
От этакого поношения Грио озлился, и уж собрался было перехватить конного наглеца за запястье, да сдернуть с седла, но вдруг до него дошло, что он едва не угодил под копыта огромного буланого жеребца. Потому что топал, как слепой, прямо посередине площади, и по сторонам не глядел, и не прислушивался...
Хорошо еще всадник, сразу видно - из благородных - вовремя отвернул свою зверюгу в сторону. От такого копыта соломенный башмак не спасет. Раз наступит, и быть калекой, у храмов побираться...
- Вам, сударь, жить надоело? - поинтересовался наездник.
- Надоело, - зачем-то признался Грио. - Какая уж тут жизнь?
- И что, нужно прекращать ее под копытами именно моего коня? - всадник, видимо, был большой шутник.
Воротник его рубахи освободили, и бывший вышибала, а нынешний никому не нужный столичный босяк Грио Вальян смог поднять голову. Благородный господин был одет в темно-зеленое с золотым шитьем, значит - кто-то из Алларэ, ну да, эти изрядные остроумцы. Бок о бок с ним ехали еще двое, за ними десяток гвардейцев. Важные господа, сразу видно. Могли бы и не утруждать себя, а ехать прямо по Грио - кто бы обратил внимание...
Обратили бы, конечно, миг спустя вспомнил Грио. Приставам без разницы, кого затоптали, бродягу или благородного. Но от отчаяния в голову лезли только самые глупые и обидные для себя мысли.
- Простите великодушно, - опустил голову парень.
- Раззява, - хохотнул алларец. - Поменьше ворон лови.
Господин на буланом коне мог смеяться и говорить обидные слова. Его-то не заботило, где он будет спать, что есть, и как теперь жениться, если ни кола, ни двора - Дениза была стряпухой в паршивенькой харчевне, та тоже собиралась закрыться. Где теперь в Собре работу найдешь? А вообще в Сеории? На север подаваться - резона нет, там война прошла, на юг - уже другие умники нашлись, кто в Кертору, кто в Меру ушел...
- Грио? - раздался смутно знакомый голос. Молодой, звонкий. - Это ты?
- Алессандр, вам знаком этот охламон? - спросил всадник в темно-зеленом. - Какие у вас удивительные знакомства...
Грио посмотрел через круп буланого коня, пытаясь разглядеть названного Алессандром. Таковых знакомых среди благородных господ у него отродясь не водилось, да и вообще благородных он не знал, разве что в лицо некоторых. Кто бы это мог быть? В полутьме он не мог разобрать ни черты лица, ни гербовых знаков на плаще и сбруе. Вороной конь, темное платье... Противостоящий его знает, кто такой и откуда знает.
- Пойди-ка сюда, - позвал тот же голос. - Что это ты под копыта бросаешься?
Парень обошел возмущенно фыркнувшего буланого, стараясь держаться подальше от ехидной гладкой морды, с опаской покосился на вороного, потом пригляделся к всаднику в расшитом серебром сером плаще. Лицо у него было знакомое, вот только Грио никак не мог догадаться, где же видел этого молодого вельможу.
- Какая у тебя короткая память, - улыбнулся темноволосый юноша. - Как там честная девушка поживает?
- Мэтр секретарь? - сообразил вышибала. - Нешто это вы...
Алларец за спиной хмыкнул, и, вторя седоку, насмешливо заржал конь. Еще кто-то из всадников засмеялся. Давешний секретарь, однокорытник по приюту, улыбнулся.
- Я, Грио. Так чем же тебе жизнь не мила?
- Заведение наше закрылось. Работы нынче не сыщешь... - неохотно ответил парень. Глупо было посреди площади рассказывать о своих бедах благородным господам в роскошном платье, и даже молодому секретарю, который служил в доме самого герцога. Грио развел руками. - Иду вот...
- Тьерри, возьмите его в седло, - приказал гвардейцу за спиной секретарь.
Ошалелый от изумления Грио покорно сел позади указанного ему гвардейца в бело-сером мундире, и не задал ни одного вопроса, пока во дворе роскошного трехэтажного особняка в Левобережье ему не приказали слезать. Дороги он почти и не заметил - помнил, что переехали через мост, но куда, на какую улицу свернули, через какую площадь ехали... Левобережья парень почти и не знал, был там десяток раз, когда хозяин посылал его по своим делам - записку передать, забытую вещь отнести, так что не понял, куда и зачем его завезли.
- Никола, это Грио. Разберись, что он умеет и приставь его к делу, - приказал вышедшему из особняка слуге секретарь.
- Слушаюсь, молодой господин, - коротко поклонился важный эллонец, одетый в такой же мундир, как и у привезшего Грио гвардейца, но без золотой отделки. - Иди за мной.
Бывший вышибала не сразу сообразил, что последние слова относятся к нему. Молодой господин? Так в благородных семьях называли наследников, так кому же этот Никола ответил-то? Секретарю? Вот же ересь... может, Грио голову напекло полуденным светом, а теперь вот в бреду всякое и мерещится?
Уже за полночь, накормленный досыта, вымывшийся и переодетый в черно-серое платье из отменного сукна, Грио детально выяснил, куда попал, почему к секретарю нужно обращаться так же, как Никола, и сообразил, что ему повезло, неприлично повезло. С утра, подумал он, нужно встать до первого света и пойти в храм, поставить Матери свечку побольше. А при первой же возможности - поблагодарить господина Алессандра, да поклониться пониже. На такую удачу он, бывший подмастерье кожевенника, приютский сирота, рассчитывать не мог. В герцогский дом его не взяли бы и трубочистом. Но вот - взяли же.
Толстая ворчливая повариха Магда положила перед Грио горячий рогалик с орехами, поставила большую миску медовых сот.
- Вот еще как молодой господин про тебя сказал давеча, так и подумала, что без тебя не обойдемся. Говорила мне бабка, что гадать мне нужно, а не стряпать - знать, права была, - толстуха присела напротив, вытерла руки о полотенце. - Как что подумаю - так сбывается, видит Мать, всегда.
- Да неужто? - рогалик был вкусным, травяной чай, который Грио раньше видел только на столе у гостей попривередливее - странным, пожалуй, слишком уж горьким, вот убрать бы оттуда корки апельсиновые, да меду прибавить... - И что же вы про меня нонеча думаете?
- Что жрать ты горазд, - необидно улыбнулась повариха. - Значит, и работать хорошо будешь. А там поглядим...
Работы в доме оказалось не так уж и много. Слуг и других работников тут хватало, а порядок соблюдался удивительный, о таком Грио и не слыхал. Все, что нужно сделать, делалось немедленно, и никто не отлынивал, не стремился сделать побыстрее да поплоше, лишь бы отстали. Все слуги, кроме Грио, были эллонцами, и оказались они молчаливыми, спорыми на руку, солидными, словно благородные, а каждый второй походил на отставного солдата.
Поначалу Грио удивлялся тишине, отсутствию досужей болтовни и лености, богатству обстановки в своей комнатушке, которую делил с младшим конюхом, но вскоре привык. Заправляли в доме Никола, дворецкий герцога Гоэллона, и Магда, старшая повариха. Без ведома этих двоих ничего не случалось.
Порядки в герцогском доме были щедрые. Каждый день Грио считался свободным после окончания вечерних сумерек, а еще ему полагался свободный день раз в две седмицы. В веселом доме мэтра Лене о таком и мечтать не приходилось, да и жалованье ему, хоть он и выполнял самую простую работу, положили втрое больше, чем у Лене.
Благодетеля же своего Грио видел лишь дважды, мельком. Наследник герцога почти не ночевал дома. Он приезжал и уезжал в окружении гвардейцев и других благородных господ, и, казалось, вовсе не замечал осчастливленного им бывшего однокорытника. Новоиспеченный работник этому не удивлялся, хотя и досадовал, что нет возможности высказать свою благодарность. С этакого огорчения приходилось выражать ее в работе, делать все так, чтобы никто и со злобы придраться не мог. Злобных да придирчивых здесь, правда, не находилось. Никола хоть и был дотошным и строгим, попусту никогда не ругал, а Магда не скупилась ни на похвалу, ни на сладкий кусок.