Его величество король Араон III изволил пожаловать господина маршала в отставке особенным доверием: назначением наместником графства Мера, и Агро с радостью согласился; ему еще и обещан был пост главнокомандующего в будущем военном походе против ереси.
Громогласные уверения в преданности "малому королевскому совету" и ненависти к "сопляку" оказались сущим пшиком. Отставной маршал держал сторону герцога Алларэ лишь до тех пор, пока его не любили во дворце - за реплики во время Ассамблеи, за частые визиты в особняк Реми. Как только опала окончилась, Агро помчался во дворец принимать новое назначение - только подковы коня сверкали. Пресловутая благодарность герцогу Гоэллону, поднявшему его из полковников в маршалы, тоже оказалась не слишком долговечной.
- Сейчас это даже выгодно нам. При встрече будьте с ним искренне любезны. Вообще держитесь так, словно этот пост для мерца - дело рук любого из вас, - подмигнул Реми. - Ну и довольно об этом.
Седьмой, праздничный день шестой седмицы девятины святого Галадеона оказался богат на события. Начался он с явления архиепископа Жерара, продолжился очередными новостями из дворца - изменой Агро, назначением владетеля Эйма наместником графства Къела; теперь же все с напряженным интересом ждали окончания Большого совета. Любой в особняке герцогов Алларэ был уверен, что совет закончится не менее скандально, но как именно - делались ставки. Саннио совершенно не был азартен, зато знал за собой известную скаредность, мешавшую ему потратить на такую чушь, как пари, даже одну монету, поэтому в спорах не участвовал. Зато он вел записи. К четырем часам их набрался целый лист.
Пока молодой человек, притулившись за столом, переписывал набело список ставок, в комнате резко потемнело. Порыв ветра из окна швырнул на пол чернильницу, вырвал из рук лист ткани. Саннио подскочил, обернулся. Восточный ветер принес грозу, да не простую, а праматерь всех летних гроз. Небо почернело, словно и по нему кто-то расплескал чернила. Эту густо-лиловую тьму прорезали частые белые сполохи. Деревья сгибались едва ли не вдвое, а вода не падала, как ей заповедано от века, вниз; струи летели параллельно земле и били, словно арбалетные стрелы.
Пока юноша воевал с окном, не желавшим опускаться под натиском ветра, он вымок с ног до головы. Вода была на диво холодной, капли были перемешаны с мелким градом. Наконец, окно опустилось. Саннио оглянулся. Разгром ветер учинил преизрядный - лежавшие на столе свитки, футляры с письмами, книги и бумаги отчасти сдуло на пол, отчасти забрызгало водой; но не возьмись юноша за створу, со стола вообще бы все смыло.
Тут только до него дошло, что со своим списком ставок, увы, безвозвратно погибшим из-за буйства стихии, он забрел в личный кабинет герцога Алларэ. Хозяин стоял в проеме, отделявшем спальню от кабинета, и с интересом следил за прыжками незваного гостя.
- Вы спасли мои бумаги, - улыбнулся Реми. - Пойдемте ко мне, у меня есть плед.
Явившемуся без вызова, должно быть, на шум дождя, льющегося в окно, слуге герцог приказал развести огонь в камине, подать горячего вина и навести порядок в кабинете. Саннио тем временем оглядывался по сторонам. В этой комнате он еще не был. Пока алларец лежал в постели, он предпочитал спальню второго этажа: туда помещалось больше гостей, не оставлявших его в покое. После того, как Реми переехал в свои апартаменты, сюда, наверное, имели право входить только Сорен и Андреас.
Спальня герцога разительно отличалась от всех прочих комнат особняка. Хоть в ней и не было окон, здесь было светло - должно быть, благодаря гладко отполированным стенным панелям, в которых многократно отражался свет единственного подсвечника. Светло-серый, словно утренний туман, граб чередовался с розоватой грушей и бледно-желтым кленом. Разительный контраст отделке стен составляла темная основательная мебель. Широкая кровать без балдахина, два кресла, механические часы на высокой подставке в углу, прикроватный столик - вот и вся обстановка. Ни зеркал, ни цветного стекла, золота и бронзы. Это было весьма неожиданно.
Зато запах трав, витавший в комнате, был Саннио отлично знаком. Сбор "Милосердие Матери" - душица, пустырник, конопляное семя, малая толика болиголова. Вчерашняя ловля мух перед Эйком, разумеется, даром не прошла. Герцог Алларэ все-таки непостижимый человек. Терпеть боль ради красивого жеста...
- Скидывайте камизолу и ложитесь греться.
- Куда?
- На шкаф, вероятно? - Реми разлегся на кровати, потянулся и кивнул на плед, брошенный на спинку кресла. - Сделайте одолжение, сокровище, помогите мне укрыться. Холодно...
Саннио хмыкнул, потом стащил промокшую насквозь шелковую тряпку и с удовольствием разделил с герцогом плед, хоть и единственный, но оказавшийся достаточно широким и длинным. Под ним можно было бы уместить и пятерых - как и на кровати; это радовало: в предложении Реми было нечто смущающее. Одно дело - валяться так с Сореном или Андреасом, и совсем другое - с герцогом Алларэ, который в свое время от души потрудился, чтобы заставить Саннио держаться от себя на расстоянии чуть длиннее вытянутой руки.
- Я вас забросил в последнее время, - сказал Реми. - Мы больше ссорились, чем разговаривали по душам. Что у вас нынче на уме, прекрасное дитя?
- Ничего хорошего, - неожиданно для себя признался Саннио. - У меня там целый ворох разных вещей, и одна другой паршивее. Но я никому этим не досаждаю, как вы учили.
- Надо же, целый ворох! Кто бы мог подумать! Дядя пропал, двое воспитанников тоже пропали, все четыре посланных на восток отряда не вернулись и не сообщили о себе... что еще?
- Вы хорошо осведомлены, - изумился молодой человек.
- Руи еще когда просил приглядывать за вами, вот я и стараюсь по мере сил. Есть что-то еще?
- Нет, пожалуй.
- Кошмары вас больше не мучают?
- Нет, благодарю. Святая реликвия защищает.
- Вот и славно. Слушайте, Сандре, мне казалось, что Руи вас учил разным гаданиям...
- Так и есть.
- Почему же вы ничем не пользуетесь? Он говорил, что вы одарены никак не меньше его и очень прилежны.
- Неужели? - изумленный Саннио повернулся на бок и уставился на герцога Алларэ. Похоже, тот не издевался и не обманывал. - Мне он говорил другое.
- Верю, верю. Тем не менее... Я вдруг подумал: у меня в ближайших соратниках - полностью обученный предсказатель, и что? И где польза? В вас даже его высокопреосвященство верит, а вы в себя?
- Простите...
- Полно вам извиняться! - Реми раскинул руки, скользнув рукавом мимо затылка Саннио. - Просто на свои вопросы вы могли бы таким образом себе ответить. Да и у меня пара-тройка найдется...
Молодой человек опер голову о ладонь, а свободной рукой натянул мягкий пропахший корицей плед до самой шеи. Он бессовестно пользовался тем, что его и Реми разделяло не больше локтя, чтобы разглядывать алларского герцога. Шутит? Забавляется? Да нет, непохоже. Нечеловечески, скульптурно правильное - но в то же время живое и подвижное, - лицо выражало вполне искренний интерес. Удивительно, но штрихи усталости - и темные тени под глазами, и резкие складки у губ, - не лишали герцога Алларэ той блестящей красоты, которой он прославился на всю страну. Просто золотая маска, словно под резцом лучшего мастера, обретала неповторимые черты; второй такой быть не могло.
- О чем вы думаете с таким видом, сокровище?
- Наверное, хорошо быть таким красивым... - Саннио прикусил язык и покраснел, но Реми не стал смеяться.
- Удобно, - поправил он. - Люди охотнее пойдут за рослым красавцем, чем за плюгавым уродом. Равнять красоту и ум, красоту и благородство - глупо, но так повелось со времен рыцарей... Это весьма печально, на самом-то деле. Судить нужно не по походке, а по следам.
- Хорошо вам так говорить! - язык все-таки стоило прижать зубами...
Реми расхохотался в полный голос, жмурясь и сверкая зубами. Отсмеявшись, он смерил собеседника взглядом и вновь посмеялся.
- Подождите пару лет, Сандре, и вам расхочется прятаться от зеркал. Вы еще не видите себя, и уж тем более - не любите. В ваши восемнадцать я тоже ужа-асно страдал по поводу своей несуразности...
- Вы?!
- Я. Не верите - спросите Руи, когда он вернется. Его это, помнится, искренне забавляло, а меня раздражало, что он не понимает всей глубины моей скорби. Все мальчишки одинаковы. Мне еще тогда категорически отказала одна дама... отказала - это мягко сказано. Я залез к ней на балкон, точнее, почти уже залез, и вот тут-то она меня треснула по пальцам каким-то вазоном с цветами. Оставалось только падать вниз, между прочим - на брусчатку. Дама оказалась горласта и языката, так что половина Убли услышала такую отповедь! Помимо прочего я оказался наглым уродом, это было обиднее всего остального. Я оч-чень переживал! А ваш дядя счел это невероятно смешным... - Реми мечтательно прикрыл глаза. - Хорошее было время. Покойный король только год как сел на трон, у него только что родился наследник, и ничто не заставляло предполагать, что и он скатится в безумие как отец и брат...
Саннио попытался представить себе молодых короля Ивеллиона, Реми, дядю - но у него ничего не вышло. Тогда ему было три года, и он играл во дворе монастыря святой Кариссы с другими сиротами-подкидышами. Когда герцог Алларэ забирался на балконы к несговорчивым дамам, пределом мечтаний малыша, едва научившегося выговаривать свои имя и фамилию было выбраться за ворота или залезть на морковную грядку к монахиням.
- Теперь мы с этим наследником едва не воюем, - хмыкнул молодой человек и потянулся, чтобы поставить пустой кубок на пол. - А король...
- М-да, молчание тут лучше слов, - кивнул Реми. - Девятый час... как бежит время. Скоро вернется архиепископ, и мы опять узнаем много нового о своей глупости, недальновидности и отсутствии чувства долга.
- Он всегда был таким?
- Нет, двадцать с лишним лет в ордене заметно улучшили манеры дядюшки Жерара. Кстати, они с вашим отцом очень дружили, так что можете рассчитывать на благосклонность его высокопреосвященства. То есть, на утроенные нотации, выговоры и придирки.