- Считайте, что я вообще ничего не говорил!
..печаль мою не вместит белый лист,
И до утра он предо мной, как прежде - пуст и чист.
- Можно, я больше не буду это читать? - взмолился Саннио.
- Вам не по вкусу вирши дамы Тианы?
- Не по вкусу! Мою, предо мной... а перед кем еще? Перед патриархом?!
- Вы можете сказать лучше? - заинтересовался Реми.
- Даже и не пытался, но это не значит, что я обязан заучивать наизусть подобные глупости.
- Вылитый Руи, - вздохнул бывший герцог; наследник рода Гоэллонов никак не мог приучиться называть его "господин Алларэ", за что каждый раз получал выговор.
Попытка ознакомить Саннио с новомодными поэтическими творениями, которые пользовались успехами в салонах провалилась с треском. Натренированная память секретаря позволяла ему запоминать их хоть свитками - с листа, с единственного прочтения, - но зачем забивать свою голову мусором? Неужто важных дел нет?
Вчера они с Бернаром с утра до ночи просидели над отчетами управляющих, разбираясь в налогах и податях, льготах для беженцев, пожертвованиях на приюты, ссудах, взносах на содержание монастырей, школ, лечебниц, над доходами и расходами. Саннио отменно считал и в уме, и письменно, но от избытка цифр и сведений голова шла кругом, к тому же приходилось принимать решения.
Выделить средства на восстановление замка Бланш, прошловековой резиденции королевы из рода Гоэллонов, сгоревшей (резиденции, вестимо, хотя судя по письму - так сгорела сама королева) в прошлом году, или нет - учитывая, что пресловутый замок лет сто никто не посещал, а на поддержание его в должном виде уходило тысяч пять сеоринов год? Дать ли ссуду на восстановление поголовья лошадей владетелю Солье, конюшни которого постигла эпидемия случной болезни - тут Бернар постучал себя по лбу и посоветовал проделать с конюшнями то же, что случилось с замком Бланш...
После вчерашнего даже чтение виршей могло считаться отдыхом. К тому же принимать у себя в гостях Реми Саннио почитал за удовольствие и честь. Даже со стихами. Даже с разглагольствованиями о модах, погодах и о том, что он в годы господина Гоэллона никогда не сидел дома сиднем. Приятное времяпровождение было прервано через час после полудня - еще более приятным событием.
Поначалу Саннио не обратил внимания на шум во дворе - ну, сменяется охрана, или слуги что-нибудь уронили, или припасы привезли...
- Граф Бориан Саура! - в хитрую рожу Ванно хотелось чем-нибудь кинуть: нельзя же подобные сюрпризы - и без предупреждения. - Прикажете пустить?
- Прикажу тащить за уши, пока еще куда-нибудь не делся!
- Разумный подход, - кивнул Реми. - Хотя я говорил, что с этим-то ничего не случится.
Воистину - не случилось; юный саурский граф даже не слишком изменился. Вытянулся на ладонь - это с весны-то! - загорел до кирпичного оттенка, что в сочетании с ярко-рыжей шевелюрой и темным, винного оттенка, дорожным костюмом производило убийственное впечатление; еще слегка посерьезнел. Впрочем - вправду не изменился ли? Смотря с чем сравнивать. Нелепый хамоватый мальчишка, которого почти год назад Саннио с дядей нашли на севере, куда-то делся. Перед Реми и Алессандром стоял вполне достойный наследник своих славных предков. Поверить, что ему зимой исполнилось только пятнадцать, было трудно.
- Добрый день, господа! - поклонился граф Саура. Вежливо и даже вполне изящно.
"Приятно видеть, - подумал Саннио. - Учитывая, что и мои труды в это тоже были вложены..."
- Я привез письмо от герцога Гоэллона.
- Отлично, давайте его сюда. Садитесь и рассказывайте, где вы пропадали и что с вами случилось, - сказал Гоэллон, и, видя, что Бориан вопросительно взглянул на Реми, молча кивнул. - Вы голодны?
- Нет, благодарю, но от вина не откажусь.
Прежде чем вскрывать письмо, Саннио решил выслушать рассказ - и не прогадал, история того стоила. Разумеется, никакие силы небесные, земные и подземные не утаскивали карету, с этим прекрасно справились гвардейцы господина Скоринга, тогда еще не герцога. Разумеется, жители деревни Берниссар попросту разыграли перед молоденьким лейтенантом убедительную комедию - как и предполагал рассудительный Бернар Кадоль, любивший приговаривать: "Чудеса вершат Сотворившие, а удел смертных - головотяпство".
Бориана почтительно, но решительно препроводили именно туда, куда он и направлялся, в замок Шпроде, разлучили с эскортом, взяли под постоянное наблюдение... и принялись всячески баловать. Господину графу Саура оказали достойнейший прием. К его услугам были лучшие повара, вышколенные слуги, отменные лошади, прекрасные наряды и все прочее, чего желала душа господина графа. Включая охоту. Исключая возможность отъехать от замка Шпроде на тридцать миль, или - отойти на три шага от крепостной стены без постоянного сопровождения из пяти-шести гвардейцев.
- Не буду говорить, что не пользовался этими щедротами, - ухмыльнулся Бориан. - Правда, разорить их не удалось, но я очень старался.
- Вот это верный подход, - кивнул Реми. - Тюремщику куда больше хлопот от узника, чьи капризы нужно выполнять постоянно, чем от гордеца, который ни в чем не нуждается.
До начала девятины Святого Галадеона тюремщиком Бориана был бруленский господин Ян-Петер Эйк - тут граф Саура покосился на Реми, но ничего не сказал; видимо, и он заподозрил, что эти господа - родичи. Потом он скоропалительно куда-то отбыл, на смену ему пришел скориец Ванрон. Тот самый, отметил Саннио, которого три дня назад под белы руки препроводили в объятия архиепископа Игнасия... нет, не тот же самый, не мог же он раздвоиться? Значит, брат, сын, племянник или что-то около того. Судя по повторявшимся из раза в раз именам и фамилиям, бруленцы и скорийцы участвовали в перевороте семьями.
- И чего же от вас при этом хотели?
- Ничего, - тряхнул головой Саура. - Господин Эйк говорил, что скоро меня препроводят в графство, а до тех пор мне угрожают подосланные королем убийцы. Поэтому его долг защитить меня. Ванрон говорил то же, только чаще напоминал, что я должен быть благодарен герцогу Скорингу.
- Вам остается только позавидовать, - прищурился Реми. - А разговоров о богах и вере они с вами не вели?
- Вели.
- И что же?
- Да я как-то не особо слушал. Эйк как сказанул... - конопатая физиономия расплылась в широчайшей ухмылке, и Саннио наконец-то поверил, что вернулся именно Бориан, а не его брат-близнец, воспитанный где-нибудь в Лите. - "Лучше быть рабом истинного творца, чем сыном узурпаторов". И мне его слушать сразу расхотелось. Все рабы - в Тамере!
Реми Алларэ, подавившегося от смеха вином, стучали по спине в четыре руки.
- Ох, любезнейший граф мой, это лучшая шутка, которую я слышал в жизни!
- А дальше? - спросил Гоэллон, когда сам перестал хихикать. За подобную стойкость в вере Бориана стоило при жизни произвести в святые, только выделить для него отдельный чин "непробиваемого". - Как вы освободились-то и где пересеклись с герцогом?
- Это случилось одновременно, - Бориан с опаской смотрел на кусавшего губы господина Алларэ, и на лице было написано "А он опять со смеху не подавится? Может, я лучше помолчу?". - В четвертую девятину в замок явились какие-то огандцы. Вообще-то я все интересное проспал. Влетает какой-то синьор в черной косынке на все лицо, одевайтесь, говорит, пошли. Я и пошел.
- Неизвестно с кем?
- Ну слышно же по говору, что не скорийцы и не бруленцы, - удивился Бориан. - Значит, хуже не будет. Герцог Гоэллон тоже среди них был, и еще эллонцев с полсотни.
Таким образом прояснилась и судьба отряда, отправленного вослед герцогу Гоэллону; увы, Бориан не знал - и не поинтересовался, разумеется - каким образом пересеклись дядя и гвардейцы, зато на вопрос "откуда взялись огандцы", он ответить смог.
Саннио взглянул на большую карту, висевшую на стене его кабинета. На шелке были отмечены не только границы Собраны, но и разными цветами обозначены все герцогства, графства и баронства. За девятину с небольшим дядя побывал в Брулене, Оганде и Скоре, нашел пропавшую Керо, выручил Бориана... и опять пропал!
- Куда же делся герцог Гоэллон после вашего освобождения? - спросил Реми. - Где вы расстались?
- В Семисте, это на берегу Сойи, на границе с Бруленом и Сеорией, - обстоятельно объяснил Бориан, словно никто, кроме него не знал о речном порте Семист. - Мы с солдатами отправились на корабле вниз по реке, а он отпустил огандцев и сам уехал. Пять дней назад это было. Письмо вам передал... Господин Гоэллон, вы за ним записываете? - граф Саура с восхищением уставился на Реми. - Я половину оборотов еще не слышал... боюсь, не все разобрал!
- Как полезен вам оказался замок Шпроде! - хмыкнул Саннио. - Я вам потом повторю обороты. Боюсь, что не один раз. Мы рассчитывали на возвращение герцога. Вы представляете, что тут произошло в ваше отсутствие?
- Откуда? Знаю, что король умер... - глаза графа Саура злорадно блеснули. - Траур носить не буду, простите уж!
- Траур носить не обязательно, - Саннио махнул рукой. - Радоваться, впрочем, тоже нечему. Нанесите визит капитану Кадолю, он вам все расскажет. Встретимся за обедом.
- Открывайте письмо, Сандре! - приказал Реми, когда за графом Саура закрылась дверь. - Это просто невыносимо...
- Да уж...
Алессандр с опаской смотрел на простой деревянный футляр без отделки, запечатанный дешевым воском из придорожного трактира. Отпечаток кольца над узлом шнурка - знакомый; кольцо герцога Гоэллона. Письмо - лучше, чем ничего, но наследник предпочел бы увидеть дядю, а не письмо, не сотню, не три сотни писем...
- Дражайший мой племянник! Несомненно, вы сейчас крайне негодуете на то, что держите в руках письмо, а не какие-нибудь более весомые следы моего присутствия в этом, несомненно, лучшем из миров...
- Шею его, например... - проворчал Реми. - Читайте дальше!
- Увы, не могу вам обещать, что в ближайшее время мы встретимся. Обстоятельства, поведать о которых я вам не могу, ибо половину вы попросту не поймете, а о другой половине вам знать не следует, заставляют меня по-прежнему пребывать в отдалении от вас. Один из наших восп