Несколько секунд она совершенно растеряна и не знает, что сказать, только непонимающе смотрит Мареку в лицо. Взгляд охотника в отличие от голоса, полного раскаяния, острый и серьезный. Это отрезвляет. Пенси понимает, что придется объясниться с Мареком, но это можно сделать позже, а сейчас он предоставил ей возможность надавить на Тоннора, убрать его со сцены.
— Ты всё сказал? — со смешком кричит она Тоннору и тоже поворачивается к толпе. — Хотел запутать людей? Да, всё правда: у меня добротный дом, есть семья и ребенок. Ради этого я трудилась, охотилась, зимовала впроголодь на Людоедском перевале. Я нашла видерс и принесла жар-камни. Я теряла людей, я делала ошибки, я видела, как умер Лоухи Каравер. Я с трудом выжила в Ледяном краю. Но я не одна такая. У многих здесь семьи и дети, многих ждет после охоты теплый дом или комната, а не общежитие. Кто-то потерял друзей или супруга, кто-то не знает, как погиб его сын или дочь, кто-то до сих пор ждет возвращения пропавших…
— И что ты… — Пенси резким движением ударяет огнестрелом о железо клетки. Звон перебивает начавшего говорить Тоннора и еще больше притягивает внимания к ней.
— Я о нашей работе! Мы — охотники на дивности, — кричит она и перестает понимать окончательно, откуда берутся слова, выстраданные, выплаканные, отчаянные, те, что мелькали в мыслях в самые черные часы ее жизни: — А это значит не только деньги и приключения, не только дружбу или власть. В первую очередь это опасность. Обманчивое ощущение скорой победы. Это смерть, явившаяся из ниоткуда. Раны и кровь. Слезы друзей и родных. Предательство. Белый душащий снег и Черный жуткий лес. Это страх, который следует по пятам, и постоянный риск не вернуться домой. Но мы всё равно идем в чащу. У нас есть причины, у нас есть мечты, то, чего мы хотим добиться! — Пенси тяжело дышит, в ее глазах стоят слезы, перед взглядом мелькают лица тех, кто не выжил, не дошел, не вернулся. Она поворачивается к Тоннору, указывает на него пальцем и громко заканчивает: — И я не желаю нам еще больших смертей! Я не желаю, чтобы в мой дом и к моей дочери пришла война. Ты запер в клетке не чудовище, ты запер жертву, ты принес сюда на потеху трупы. Это ты начнешь бойню. А умирать будем все мы!
— Ах ты!.. — Тоннор сжимает челюсти, чтобы не вырвалось что-то грязное, отвратительное. Пенси не сводит с него взгляда, охотники волнуются и переговариваются, Марек и его отряд, между тем, становятся барьером между подмостками и толпой. Смешиваются «Крылья справедливости» и знакомые Пенси охотники. В этот напряженный момент ей кажется, что даже подмостки вибрируют. Мелькает опасливая мысль: сейчас они проломятся под ней, под распятыми мертвыми телами и под клеткой с умирающим руинником. Обломки погребут под досками и щепой всех, кроме Тоннора.
— Хватит!
И хотя о старейшинах сегодня было сказано немало нелестных слов, пусть в толпе не было единого мнения, но то, что все старейшины собрались в одном месте, заставляет всех — и согласных, и нет — слушать их. Ведь союз без глав представить почти невозможно. Эту привычку, эту обязанность подчиняться еще не скоро можно будет изъять из голов охотников. Толпа расступается перед идущими. Пенси с удивлением обнаруживает в передних рядах маму. Рядом с ней шагают несколько охотников, отличающихся от старейшин диковинной внешностью и экипировкой. Неужели, Удачливые? Пенси слабо верит в происходящее, но мама, та самая Тивара Острая, смогла сплотить многих, ей это действительно удалось.
— Ты говорил здесь об отличиях дивности от человека, — громким басом нарушает на мгновение наступившую тишину пан Дарий. — Ты забыл, Алар Тоннор, что решать о видах и методах — это привилегия старейшин и специальных книжников. Нет никакой войны, кроме той, что ты пытаешься развязать. Нет никаких чудовищ, кроме тех, о которых ты плодишь слухи. Если же мы неправильно тебя поняли, и это всё досужие мысли, то прими звание Удачливого и оставь добытое тобою в союзе. Что ты скажешь?
Старейшину пропускают на помост без возражений. Пенси чувствует, как спадет напряжение внутри, когда тот становится между ней и Тоннором. Пан Дарий встречается с ней взглядом всего раз и то указывает глазами на застывшего, безучастного руинника в клетке. Дескать, сделай что-то, если сможешь, как бы не помер, сердечный. Пенси и рада. У нее до сих пор сохранился один, последний лист видерса. Она не решилась дать его Кейре, ведь веточки чудесного дерева и так помогали. Но этому руиннику не жалко отдать последнее. Может, Ланалейтис чувствовала, что этот лист поможет еще кому-то. Он, растаявший, действительно приходится к месту: руинник приоткрывает глаза и тихонько стонет.
4-8
Тот день заканчивается очень странно. Пенси видит по глазам Тоннора, что это не то, чего он в действительности хотел добиться. Предложение старейшины кажется привлекательным всем, кроме него. «Бери, бери!» — подбадривают его еще несколько минут назад сбитые с толку охотники. Для них всё случается, как нельзя лучше. Ведь ради чего еще Тоннор мог привезти этих чудовищ? В глазах большинства всё верно выходит: он отдает страшную добычу, получает статус Удачливого, а союз разбирается, что делать с дивностями, которые не дивности.
Пенси видит и другие, более осознанные мнения. Есть те охотники, которые поняли чуть больше. Беспокойно оглядываясь, они собираются в группы, разделяясь на два лагеря: против любых чудовищ Черного леса и против неразборчивой жестокости. Но компания Удачливых быстро занимает внимание обоих лагерей, а помощники старейшин начинают освобождать помост от так называемой добычи. Понятно, что никто из охотников не забыл своих мыслей, но дивности спрятаны и быстро перестают быть главными темами обсуждения. Тоннор еще не дал своего ответа, старейшина Дарий всё также стоит перед ним, прикрывая своей спиной Пенси и пришедшего в себя руинника, но всё уже решилось и без их участия или согласия. Управляемой толпе нет разницы, кто ей будет управлять.
Пенси не удается задержаться рядом со спасенным руинником. Ее вежливо отстраняют, благодарят за сотрудничество, хлопают по спине, но намек она понимает правильно: союз с происходящим хочет разобраться и без ее помощи. Она едва не пробалтывается, что знает о руинниках больше, чем они думают. Но в следующий миг закусывает губу, не произнеся ничего. А что, если кто-то в союзе действительно знает, что делать? Они ведь с мамой подозревали, что есть охотники, пересекающиеся с руинниками так же часто, как она. И Пенси отступает. Тем более Ланар клятвенно обещает снабжать ее новостями. Раз все старейшины собрались, то и Мира Громкая тоже здесь.
Постепенно собравшаяся толпа расходится по округе. И Пенси обнаруживает, что в маленьком союзном доме есть свободные комнаты и они гораздо удобнее, чем в гостинице. Семья занимает несколько смежных номеров и остается на ночь. Пенси зевает от перенапряжения: следующий день она потратит на согласование с Ленар, как и когда та будет сообщать об изменениях в состоянии руинника. Информация это закрытая, и вряд ли сестру простят за такую болтливость.
Марек появляется в союзном доме ранним утром. Пенси будит тихий, но требовательный стук в дверь, голос распорядителя спрашивает, может ли она спуститься вниз к гостю. Она гладит по голове спящую Кейру и встает: этот разговор должен состояться. Охотник занял один из дальних столов, вдали от других завтракающих постояльцев. Пенси рассматривает его будто впервые. Той далекой ночью она не смогла бы рассмотреть много, но крошечные морщинки у глаз и шрам на шее — явно приобретения последних лет. Но улыбается он по-прежнему обаятельно и всё также носит короткую бородку.
— Спасибо, что пришла.
— Не стоит, ты вовремя помог там, на площади, — качает головой Пенси.
— На всякий случай я спрошу: это мой ребенок? — по сжавшимся в кулаки ладоням видно, что ему важен ответ.
— Нет, — отвечает она. Охотник выдыхает, напряжение за столом спадает, но Пенси не может до конца понять, чего больше — облегчения или расстройства — в этом выдохе.
— Я был готов ко всему, хотя и не верил в это, — нервно смеется Марек. — Всё же Черные леса — не для новой жизни.
— Если не верил, то зачем сказал? — качает головой Пенси.
— Так этот Тоннор чушь и городил, — хмурится Марек и стучит по столу кулаком. — Пусть не про тебя, но про союз в общем. Будешь смеяться, но после той ночи наши с ребятами дела пошли вверх: охота ладится, я встретил любимую женщину, мы думаем о том, чтобы накопить на дом. Это немало денег, но свой дом — это важно для семьи. Как уж тут не поверить в особенность Удачливых. Союз помог, когда одного из наших неприятно поранило, нужны были дорогие лекарства. А еще, я в долгу перед Рональдой Ласси… Может, ты помнишь?.. А да, ты же была в той экспедиции.
— Да, была. Там погибло много хороших охотников, — ее голос звучит глухо.
— Мы помним об ушедших, — тихо проговаривает Марек. — Но мало кто в действительности осмеливается об этом говорить. Будто всё и так решено. Будто ничего не изменить. Будто их жизни прошли зря. Спасибо, что сказала об этом вслух. Это важно! Если нужна будет помощь, я и мои ребята не откажем!
— Хорошо, — соглашается Пенси. — И если будете в Тамари, заходите.
— Обязательно! Я бы глянул на тот самый дом, что достоин Пенси Удачливой, — смеется Марек и крепко обнимает ее на прощанье.
— Как ты назвала ее? — уже у выхода оборачивается он.
— Кейра.
— Хорошее имя, светлое. Здоровья ей! — машет рукой Марек и скрывается за дверью.
— Спасибо, — шепчет в ответ Пенси. Ах, если бы чужие добрые слова имели силу.
* * *
Вести от Ланар не особо приятные. Руинника перевезут подальше от столицы, а мертвые тела решено перезахоронить в ближайшем Черном лесу, где есть значимые руины. Его лечат, и ему становится лучше — это радует. Кажется, лекарства на основе дивностей помогают, а может, тот последний лист видерса дал толчок крепкому организму и поспособствовал выздоровлению. Но даже при таких темпах до конца еще далеко: у руинника сильно повреждены конечности. К нему приставлена охрана, чтобы не подпускать и недоброжелателей, и любителей поглазеть на необычное. Ланар узнает, куда его повезут, а потом сообщит, когда тот придет в себя. Но сколько же ей ждать? Сколько времени есть у Кейры до очередного приступа болей?