– И как это сделано?
– Это неважно. Важно, кому это нужно и кто это сделал.
Четвёртая.
– В лаборатории лагеря в холодильнике найдены следы крови. Что тебе об этом известно?
– Ничего. Я не заглядывал в холодильник. Может, это останки животных, найденных во льдах?
– Кровь принадлежала найденному в леднике замёрзшему гуманоиду.
Я пожал плечами.
– А ты ведь охотился на животных, когда жил в кусте.
– Да, но охота необходима для устойчивости популяции. Я усыплял животных не по своему усмотрению.
– Другими словами, это не ты убил гуманоида?
– Как можно убить того, кто давно вымер?
Итак, следователи не верят, что моё появление в лагере было случайным. Катастрофы с элелётом и оползнем убили двух листов, которые, если бы остались в живых, подтвердили бы мои слова. Значит, я что-то скрываю. И это связано с убийством гиганта. И как мне быть?
Следователь явно собирался мне выдвинуть какие-то обвинения, но тут произошло неожиданное.
На экран инфора вдруг выпало сообщение. Дрос Дифол прочёл его, перечитал, откинулся на спинку. Подумал. Ткнул в инфор пальцем.
– Ты свободен, – сказал он с каменным лицом. – Инфор покажет тебе путь к месту работы. Если ты понадобишься, мы с тобой ещё встретимся.
Я с недоумением поднялся, посмотрел на Дрос Дифола и заметил, что жилки у него дрожат. Следователь заметил мой взгляд и спрятал жилки под столешницу.
– Ты свободен! – произнёс он резче.
Я повернулся, сделал несколько шагов к двери, обернулся.
Он тупо смотрел на экран.
И я вышел из кабинета.
27. Дерево. Ожидание
Несколько недель я успешно работал курьером. Ни одного опоздания или ранней доставки, за которую тоже карали. Дерево раскрывалось для меня всё больше и больше, оно было очень удобным для жизни. Одновременно я стал вдруг отмечать, что бытовые элементы среды в Дереве существуют сами по себе, будто они возникли на пустом месте. Роботы, транспорт, строительство и даже одежда появлялись ниоткуда. Когда пытался узнать, где все сложные производства, которые всё это великолепие создавали, то ответ был стандартным: на заводах в кустах. Я узнал, что листья в стране живут на небольшой территории, кроме Дерева листья жили в нескольких десятках кустов. К границам страны не было даже дорог. Просто не принято не то, что пересекать границы, нет потребности даже подходить к ним. Все поселения компактны, пространство для сельского хозяйства лишнего не занимало. Официально – старались беречь исконную природу. А если население будет увеличиваться, то всё равно понадобятся новые земли.
Одновременно я видел, что мутация листьев в моей стране зашла так далеко, что мы радикально отличались от естественных видов, животных. Времени, прошедшего от ядерной войны, явно не хватило бы на такое серьёзное преобразование организма. В естественной среде такие изменения потребуют сотни тысяч, если не миллионы лет. А если на нашу мутацию повлияла радиация, то почему таких изменений не произошло с животными?
Значит, пропаганда, которой меня накачивали за Кау-горами, вовсе не лжива, это правда.
Но я гнал от себя эту мысль. Мы должны быть самостоятельными и независимыми от кого бы то ни было. Теперь даже неважно, как мы появились на этой земле.
А идея изолировать наш мир от внешнего стала казаться мне глупой. Если наша зависимость от гигантов велика, если великанам не удастся сделать нас самостоятельными, то не скатимся ли мы в ту же трясину, в которую попали куры и щеки? И чем дальше, тем больше я вспоминал симуляцию своего путешествия и уверялся, что нарисованные мне для тестирования картины опирались на что-то реально существующее. Но что из этого правда, а что – вымысел?
Мутации куров и щеков радикальны? Но ведь и листья слишком отличаются от гигантов. У них общество кое в чём примитизировано? Но ведь и мы ограничены в информации и ресурсах, и стоит только резко разорвать пуповину, связывающую наш мир с миром гигантов, как мы тоже можем покатиться к регрессии. У них общество технически уступает нашему? С чего это я взял? У них именно та техника, какая им нужна. Нам же не нужны военные машины и снаряды? И по этой причине у нас их нет! А как же то оружие, которое я увидел в лагере палеонтологов? Вряд ли оно произведено у нас! Каким образом к нам попали единичные экземпляры, мне неведомо, но они нам не нужны даже для жизни среди природы. Правда, у гигантов есть технологии, которые нам и не снились. Получается, что их дают нам порциями.
Я ждал, когда меня свяжут с резидентом, но никаких сообщений и заданий не получал. Всё было как всегда. Я разъезжал по Дереву, наблюдал за народом, отмечал то, что мне не нравилось, а что было отлажено идеально. Несколько раз сталкивался с какими-то нарушениями, о чём обязательно говорил диспетчеру. Наверное, какие-то меры принимались, но мне об этом ничего не было известно.
Я развозил различные посылки, встречался с разными листьями, которые выполняли свои обязанности лучше или хуже, после работы развлекался в кафе, увлёкся музыкой и даже познакомился с девушкой, которая жила в Дереве. Мы встречались нерегулярно, потому что она работала за границей Дерева, в каком-то питомнике. Но когда приезжала, то мы или слушали и обсуждали услышанное у меня в квартире, или шли на концерт, или в кафе. До секса пока дело не дошло, но мы приближались к интимным отношениям уверенно.
И всё равно вспоминал свою первую любовь. Но встретиться с ней мне так и не удалось.
Правда, я помнил, что гиганты сделали нас стерильными. Но это не отменяло удовольствия от общения между существами разного пола.
Однажды я уже отвёз последний заказ и направлялся домой, как в ухе заверещал диспетчер. Мне выслали ещё один срочный заказ.
Навигатор развернул лист доставки. Нужно отвезти посылку по смутно знакомому мне адресу. Я вспомнил, откуда знаю адрес, когда навигатор привёл меня к высокой арке, за которой в дворике над проёмом подземной стоянки – стена дикого винограда. Глянул на текст заявки и не удивился: квартира № 1. Я не остановился в проезде, заехал во двор, поездил там в лабиринте. Я не искал нужную квартиру. Я успокаивался. И только потом объехал дом, чтоб остановиться у входа у фасада пристройки.
Та же самая сплошная кирпичная стена с глубокой трещиной сверху донизу, тот же пробитый проём входной двери с торчащими по периметру кирпичами и арматурой.
Автоматически я снял контейнер с плеча, сунул элекат в карман, тронул пальцем знакомый железный прут. Опять видофон проявился из какого-то кирпича, посмотрел на меня, блямкнул и спросил:
– Да?
– Доставка, – ответил я, и стекло двери растворилось.
В подъезде ничего не изменилось: вдоль стен спиралью, сквозь висящие ветки растений, вела многомаршевая лестница. В лифте я сказал «один», и он закрылся, подскочил и сразу распахнулся в знакомый мне высоченный зал со стеллажами, статуэтками, вазами, подсвечниками, сетчатыми щитами с картинами и большущими округлыми сосудами с растениями. Журчали те же фонтанчики.
– О! Эта доставка неисправима! Как всегда с опозданием! Но теперь ко времени, – парадоксально сказала женщина в синем, а не оранжевом, как я ожидал. Даже фасон был иным. – Ставьте туда, – показала на стеклянный столик, видневшийся под раскидистым деревом53. Я поставил коробку. Теперь заказчица была спокойна и медленна. Она осторожно дотронулась до посылки жилкой, активировала кристалл получения, который отдала мне.
– Вы должны проверить… – она не дала мне договорить. Она взглянула на меня так, что я ощутил ненужность слов. «Я знаю», – говорил её взгляд: выслушивать наставления не намерена. Ловко вскрыла коробку, засунула туда жилки по локоть и вынула переливающийся синим шар. Зелёный кристалл инструкции для расконсервации упал на пол и поскакал. Как и в прошлый раз. Инструкция ей явно не нужна.
Коробка через несколько секунд утилизировалась в слабый дымок.
Женщина установила доставленный мною кругляш знакомый мне шкаф. А до меня донёсся запах спелого ананаса54. Удивительно, но я даже вспомнил ту самую назойливую мелодию из рекламы, которую она пела в прошлый раз: «сенупулеч-ки мои!». И она, как бы прочитав мои мысли, снова её пропела! Неужели эта мелодия все лишь ключ для включения?
А женщина вдруг (или не вдруг) отвернулась от генератора, посмотрела мне в глаза иначе, не властно, а с грустинкой и сказала:
– Я тебя помню
И я смотрел на неё. Она была дивно хороша. Отблеск переливающегося синего на её малахитовой коже оказывал на меня гипнотическое волшебное действие. Мне хотелось дотронуться до неё. Я даже сделал шаг, чтоб приблизиться, но остановился.
Она ткнула в мою сторону пальцем с искрящимся ногтем:
– Сделал шаг – сделай и следующие. Подойди. У тебя ведь больше нет никаких посылок?
За ней на стеллаже лежало несколько шаров, которые разбрызгивали слабые лучи в разные стороны. Иногда и заказчица оказывалась в ореоле. Я сделал несколько шагов, даже поднял жилку: непреодолимое желание дотронуться не проходило. Но она вдруг остановила меня жестом:
– Меня зовут Кута Тимь55. Я твой резидент.
28. Дерево. Мы
Я не был поражён и даже изумлён.
Я давно представлял себе, где и как меня встретит резидент, кто им будет, как он будет одет… Но это скоро надоело, и перестал ждать. Просто жил. Просто что-то отмечал. И почему-то вспоминал именно её, но в оранжевом. И вот резидент передо мной. Как себя вести? Сделать глупое лицо? Сделать умное лицо? Представиться? Или она и так всё обо мне знает?
Пока я раздумывал в эти несколько секунд, она улыбалась. А потом сказала:
– Не пытайся стать агентом. Ты лист и будь им дальше. Пойдем, присядем.
Она повела меня в глубину этого огромного выставочно-оранжерейного зала, указала на невысокие стулья у столика. Пока я устраивался, она что-то сказала бармену, и на столик прилетели две бутылочки с какой-то жидкостью. Оранжевой, как её прежнее платье, которое я помнил. Она тут же уселась на стульчик напротив меня.