джао по. Чанчай хотел обрубить концы и еще раз предупредить Кальвино.
– У кого-нибудь есть регистрационный номер мотоцикла? – спросил Винсент.
Пратт покачал головой и бросил острый взгляд на полицейского, который бросил окурок сигареты на пол. Тот нагнулся и поднял его, словно уронил случайно.
– Исходя из его описания, у тебя половина Бангкока в подозреваемых.
– У нас есть признание. – Голос Пратта звучал смущенно, он не смотрел Кальвино в глаза.
– Что?
У Винсента отвисла челюсть. Он был совершенно не готов к этому. Пратт выждал время, подождал, пока Кальвино попадет в свою собственную ловушку. Садясь на край кровати, сыщик спросил:
– Кто сделал признание?
– Тот же парень, который убил Бена Хоудли.
Кальвино расхохотался.
– Правильно. Лек отпросился из тюрьмы, нашел Тик, которая скрывалась, зарегистрировался в «Отеле восемьдесят шесть», прикончил ее и вернулся в тюрьму как раз вовремя, чтобы сделать признание.
– Нет, – ответил Пратт. – Он нанял для этого друга.
– Ты разговаривал с этим другом?
– Мы его ищем. Он покинул Бангкок.
– Пратт, Пратт, – произнес Винсент, поднимая голову. Потом поднял ладони. – А зачем этому парню ее убивать?
– Он хотел, чтобы она сделала аборт. Она хотела оставить ребенка. И она собиралась дать показания против Лека в деле об убийстве Хоудли.
Несколько других полицейских слушали объяснения полковника и кивали в знак согласия.
Кальвино отвел его в сторону.
– Пратт, это я, Вини. Что здесь происходит? Ты говоришь об этом мальчике в тюрьме или о ком-то другом? Кто-нибудь давит на тебя? Это все неправдоподобно. И я не думаю, что ты в это веришь.
– Не учи меня, как работать, Вини, – ответил тот. Кальвино загнал его в тот угол, который ему не нравился, заставил выбирать между версией событий полицейского управления и той, которая могла быть реальной ситуацией.
Один из «мальчиков» обработал Лека в тюрьме, подумал Кальвино.
– Он подписал признание, – сказал Пратт.
– Этот мальчишка признался бы даже в убийстве Джона Кеннеди.
– Он тогда еще не родился.
– Он бы сказал, что сделал это в прошлой жизни. Твои парни надавили на него, и он сказал им все, чего они от него потребовали. Трупы, кремированные в течение менее чем двадцати четырех часов. Признание в убийстве через два часа после его совершения от мальчишки, сидящего в тюремной камере. Джоны Доу в частных гостиницах. Что это? Таиланд стал эффективным?
– Лек знал эту девушку. Он познакомил ее с Беном. И он, вероятно, похвалился ей, что убил Бена.
– Может быть, это и правда, отчасти. Она думала, что, отведя меня в «Африканскую Королеву», помогает Леку. Кто-нибудь мог сказать, что Лек был еще где-то и еще с кем-то. Например, с Вичаем. Только ее обманули.
Кальвино двинулся к двери.
– Куда ты идешь? – спросил Пратт.
– Домой. Мне необходимо подумать, – ответил Винсент, бросив взгляд на часы.
– Ты говорил с торговкой антиквариатом? – Полковник пытался загнать его в угол.
Кальвино кивнул, спрашивая себя, как много Пратт узнал у торговки антиквариатом на Сой Миа Ной.
– Она тебе сказала, что Бен провернул аферу с акциями? – спросил сыщик.
Полицейский покачал головой, он казался удивленным.
– Она сказала, что он срубил около миллиона на инвестиционном клубе. Журналисты и бизнесмены фаранги.
– Один из них мог убить Хоудли, – сказал Пратт не слишком уверенно.
– Что уж точно не объясняет весь этот кошмар, – возразил Кальвино. Он следил за Праттом, ходившим по гостиничному номеру.
– Ты полагаешь, что есть связь между этим убийством и тем, что произошло в Патпонге?
Винсент улыбнулся и уперся локтем в дверь.
– Я это нутром чую.
– Ты был пьян вчера вечером? – спросил Пратт. Он попытался превратить этот вопрос в интимную дружескую шутку, но у него это не получилось, и он это понял, и Кальвино тоже.
Сыщик ожидал, что рано или поздно он заговорит о такой возможности. Необъяснимое нападение катои в «Африканской Королеве» – и он ничего не нашел, ни единой улики, доказывающей, что эта история не является пьяным бредом.
– «На кого похож пьяный человек?» Шут отвечает: «На утопленника, на дурака и на сумасшедшего: один глоток сверх меры делает его дураком, второй – сводит с ума, а третий – топит», – ответил Пратт цитатой из «Двенадцатой ночи»[17]. Он произнес это так просто и незамысловато, словно они принадлежали ему самому.
– Сцена пятая, «Двенадцатая ночь», – произнес полковник, улыбаясь.
Кальвино чувствовал, что на каком-то уровне Пратт хочет поверить, и ему надо подумать; слишком давние у них отношения, чтобы поверить, будто алкоголь мог завести Винсента так далеко. В то же время Кальвино боялся за Пратта. Тут возникал конфликт интересов. Он медленно, но уверенно тащил друга в те области, где любой таец инстинктивно предвидел осложнения. Он просил его при расследовании убийства направить прожектор на охотничьи угодья, принадлежащие влиятельным и обладающим властью людям. Вход туда был запрещен.
Они оба долго молчали. Каждый пытался найти способ понять другого, не зная, как отделить дружбу от долга, честь от печали и правду от иллюзии. Существовали определенные культурные различия во взглядах на весомость улик, разумные сомнения и природу признания.
Молчание нарушил Кальвино.
– Могу я поговорить с Леком?
– Это пустая трата времени.
– Боишься проиграть пари? – спросил Винсент, улыбаясь.
– Позвони мне завтра.
Через мгновение после ухода Кальвино Пратт пошел вслед за ним. Он окликнул сыщика; тот обернулся, сунув руки глубоко в карманы.
– Я не считаю тебя глупцом или безумцем, – сказал полковник.
Кальвино кивнул, глядя вверх, на вывеску «Отель 86», потом снова посмотрел на Пратта.
– Спасибо.
Кико вышла из кофейни. Они пошли вместе сквозь кордон полиции и толпу. Кальвино остановился возле прилавка с лапшой на Сой 22 и подозвал такси.
– Ты садись. Пятьдесят батов, – сказал он, открывая заднюю дверцу.
Она жестом пригласила Кальвино садиться первым.
– Нет, отсюда я могу дойти домой пешком.
Кико повернулась к Винсенту.
– Я не хочу ехать домой одна.
Он вспомнил, как поцеловал ее до того, как ему позвонил Пратт. Вспомнил, как в последний раз они занимались любовью и как ее волосы рассыпались по подушке после того, как она уснула.
Она ему нравится. Он решил, что она ему очень нравится.
– Значит ли это, что у тебя до сих пор сохранилась моя красная зубная щетка?
В первый раз после ужина она рассмеялась.
Глава 13Астролог с Чао Прайя
Из-за герметично закупоренного окна утро казалось лишенным воздуха, безветренным. Волны жара катились по сетке улиц и зданий внизу. Окна были похожи на иллюминаторы самолета. В квартире Кико на пятнадцатом этаже высотного здания он чувствовал себя так, словно совершает последний спуск в тропическое утро Бангкока. Кальвино потихоньку выскользнул из кровати Кико, почистил зубы красной зубной щеткой и посмотрел в зеркало на мешки под глазами. В чужом зеркале лицо выглядело так, будто принадлежало другому человеку. На второй день после драки синяки начали приобретать противный зеленовато-желтый цвет. Он поднял брови и скорчил сам себе гримасу. Время тоже оказывало свое действие, оставляя следы, морщины и борозды – небольшие указатели на то, что дорога впереди никогда не будет такой же, как оставшаяся позади.
На кухне Винсент приготовил себе чашку кофе. Затем сел за стол и подумал о том, что привело его в квартиру Кико вчера ночью. Вид изрезанного тела Тик? Нет, это не так, подумал он. Неоконченное дело Бунмы и Вичая?
Он не говорил о них с Кико. Укол Пратта насчет того, что он был пьян и ему привиделось, будто он убил катои в «Американской Королеве»? Нет, его не в первый раз обвиняли в том, что он напился, и не в последний, подумал Кальвино. На улице, рядом с Кико, чувство глубокого, постоянного одиночества охватило его, испугало, нашептало ужасную тайну череды этих убийств: можно цепляться за край жизни в одиночку, но невозможно возродить ее одному. На одну ночь ему захотелось такого возрождения; и сейчас, сидя в одиночестве на кухне, Винсент почувствовал, как его охватило чувство вины. Он вернулся, чтобы спасти себя. А когда увидел себя в зеркало, то понял, что это не сработало. То, что от него осталось, спасти уже нельзя.
Кико бесшумно вошла за его спиной, нагнулась и поцеловала его в щеку.
– У тебя задумчивый вид, – сказала она, кладя руки на его плечи.
– Да, я размышлял. У меня назначена встреча с миссис Лин, гадалкой. Она живет на противоположном берегу реки. Я найму лодку у Восточного пирса. Астролог с Чао Прайя. По-видимому, она гадала Бену Хоудли по звездам. Только пропустила черную дыру.
– Черную дыру? – Кико обняла его руками за шею.
– Ту, которую оставила пуля тридцать восьмого калибра.
– Когда мы едем? – спросила она.
Она наблюдала за ним взглядом кошки. Налила себе кофе и села за стол. Винсент считал, что это неудачная идея. Еще один закон Кальвино гласил: когда кто-то убивает шлюху, чтобы запугать тебя, а ты не реагируешь на послание, второго послания не будет. Он открыл вчерашнюю газету
– Твой гороскоп говорит, что тебе следует оставаться дома. Слегка вытри пыль, немного почитай, составь букет из цветов. В таком роде. – Он сделал вид, что читает газету.
– То было вчера, – возразила Кико. – Сегодня мой гороскоп говорит: не дай обмануть себя частному детективу со взглядами сексиста. Постарайся немного исправить его. Помоги ему пойти на встречу.
– Вчерашний гороскоп мне нравится больше, – ответил он, складывая пополам газету.
Кико допила кофе, отнесла чашку в мойку, сполоснула ее и поставила в подвесной шкафчик.
– Разве тебе не надо в Клонг Той?
Она покачала головой, изящно вытерла руки полотенцем.