совершенная любовь изгоняет страх.
Если человек уклоняется от зла по страху наказания, как раб, боящийся господина, то он постепенно приходит и к тому, чтобы делать благое добровольно, и мало-помалу начинает, как наёмник, надеяться на некоторое воздаяние за своё благое делание. Ибо, когда он постоянно будет избегать зла, как мы сказали, из страха, подобно рабу, и делать благое в надежде награды подобно наёмнику, — то, пребывая по благодати Божией во благом и соразмерно этому соединяясь с Богом, он получает вкус благого и начинает понимать, в чём истинное добро, и уже не хочет разлучаться с ним.
О ОСУЖДЕНИИ
Нет ничего хуже осуждения. Однако и в такое великое зло человек приходит от невнимания к чему-то, казалось бы, ничтожному. Ибо когда человек позволяет себе немного понаблюдать за кем-либо, поразмышлять и порассуждать о нём, то от этого ум начинает оставлять свои грехи без внимания и замечать грехи ближнего. И потом получается, что мы осуждаем и злословим, уничижаем ближних, и наконец впадаем и в то самое, за что осуждаем. Ибо оттого, что человек не заботится о своих грехах и не оплакивает, как сказали отцы, «своего мертвеца», не может он преуспеть ни в чём добром, но всегда обращает внимание на дела ближнего. А ничто столько не прогневляет Бога, ничто так не обедняет человека и не удаляет от Бога, как злословие или осуждение, или уничижение ближнего.
Одно дело злословить или порицать, другое — осуждать и иное — уничижать. Порицать — значит сказать о ком-нибудь: такой-то солгал, или разгневался, или впал в блуд, или сделал что-либо подобное. А осуждать — значит сказать: такой-то лгун, гневлив, блудник. Грех осуждения настолько тяжелее всякого другого греха, что Сам Христос сказал: Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего (Лк. 6, 42), и грех ближнего уподобил сучку, а осуждение — бревну. Так-то тяжело осуждение, превосходящее всякий грех. Одному Богу принадлежит власть оправдывать и осуждать, поскольку Он знает и душевное устроение каждого, и силу, и образ воспитания и дарования, и телосложение, и способности, и сообразно с этим судит каждого, как Он Сам Один знает.
Иногда же мы не только осуждаем, но и уничижаем ближнего, ибо иное, как я сказал, осуждать и иное — уничижать. Уничижение — это когда человек не только осуждает другого, но презирает его, то есть гнушается ближним и отвращается от него, как от некоей мерзости, — это хуже осуждения и гораздо пагубнее. Хотящие же спастись не обращают внимания на недостатки ближних, но всегда смотрят на свои собственные — и преуспевают на пути спасения.
Бесчестья и укоризны — вот лекарства, врачующие гордость души твоей, и молись об укоряющих тебя как об истинных врачах твоей души.
Невеликое дело — не судить того или сострадать тому, кто находится в скорби и покоряется тебе, но велико — не судить того, кто тебе противоречит, не мстить ему по страсти, не соглашаться с осуждающим его и радоваться вместе с предпочтённым тебе.
О САМОУКОРЕНИИ
Причина всякого смущения есть то, что мы не укоряем самих себя. Оттого проистекает всякое расстройство, оттого мы никогда не находим покоя. Какую радость, какое спокойствие имеет тот, кто укоряет самого себя! Куда бы ни пошел укоряющий себя, какой бы ни приключился ему вред, или бесчестие, или иная какая-либо скорбь, он уже предварительно считает себя достойным всякой скорби и никогда не смущается.
По мере того как душа творит грех, она изнемогает от него, ибо грех расслабляет и приводит в изнеможение того, кто предаётся ему, и потому всё, что происходит с таким человеком, отягощает его. Если же человек преуспевает в добре, то по мере преуспеяния ему делается более лёгким то, что некогда было тяжело. Потому-то если мы во всём, что с нами случается, считаем виновными самих себя, а не других, то это приносит нам много добра и доставляет великое спокойствие и преуспеяние, и тем более должны мы это делать, ибо ничего не бывает с нами без Промысла Божия.
О ПОСТЕ
Мы не только в пище должны соблюдать меру, но удерживаться и от всякого другого греха, чтобы, как постимся чревом, поститься нам и языком, удерживаясь от клеветы, от лжи, от празднословия, от уничижения, от гнева и, одним словом, от всякого греха, совершаемого языком. Также нужно поститься и глазами, то есть не смотреть на суетные или срамные вещи, не давать глазам свободы, ни на кого не смотреть бесстыдно и недобро. Также и руки, и ноги следует удерживать от всякого злого дела. Постясь таким образом, удаляясь от всякого греха, совершаемого всеми нашими чувствами, мы достигнем святого дня Воскресения.
О ЧРЕВОУГОДИИ
Есть два вида чревоугодия. Первый — когда человек ищет приятности пищи и не всегда хочет есть много, но желает вкусного, и когда вкушает яства, которые ему нравятся, до того побеждается их приятным вкусом, что удерживает снедь во рту, долго жуёт её и, по причине приятного вкуса, не решается проглотить её. Это называется гортанобесие. Иной же хочет побольше кушаний, и он не ищет хороших и не заботится о вкусе их, но хочет только много есть и не разбирает, каковы они; он заботится только о том, чтобы наполнить чрево своё — это называется чревобесие.
Итак, кто желает очиститься от грехов своих, тот должен с большим вниманием остерегаться и избегать этих видов чревоугодия, ибо ими удовлетворяется не потребность тела, но страсть, и если кто предаётся им, то это вменяется ему в грех.
О ДЕРЗОСТИ
Нет ничего вреднее дерзости; потому-то она и есть мать всех страстей, что она изгоняет благоговение, отгоняет страх Божий и рождает пренебрежение, — а оттого, что мы дерзки друг с другом и не стыдимся один другого, случается, что мы и злословим и оскорбляем друг друга. Бывает, что кто-нибудь из вас увидит что-то неполезное, — он осуждает это и влагает помысел осуждения в сердце другому брату своему, и не только сам повреждается, но вредит и брату своему, вливая в сердце его злой яд; и часто случается, что ум того брата был занят молитвою или иным добрым делом, а этот приходит и увлекает его в пустословие, и не только лишает его пользы, но и вводит в искушение — а нет ничего тяжелее, ничего пагубнее, как вредить не только себе, но и ближнему.
О ДИАВОЛЕ
Прочему диавол называется не только врагом, но и противником? Врагом называется он потому, что он человеконенавистник, ненавистник добра и клеветник; противником же называется потому, что он старается препятствовать всякому доброму делу. Хочет ли кто помолиться — он противится и препятствует ему злыми воспоминаниями, пленением ума и унынием. Хочет ли кто подать милостыню — он препятствует сребролюбием и скупостью. Хочет ли кто бодрствовать — он препятствует леностью и нерадением, и так-то он сопротивляется нам во всяком деле, когда хотим сделать доброе. Поэтому он и называется не только врагом, но и противником.
О ЗЛОПАМЯТНОСТИ
Одно есть злопамятность, другое гнев, иное раздражительность и иное смущение; и чтобы вы лучше поняли это, скажу вам пример. Кто разводит огонь, тот берёт сначала малый уголек — это слово брата, нанёсшего оскорбление. Вот это пока ещё только малый уголёк, ибо что такое — слово брата твоего? Если ты его потерпишь, то ты и погасил уголёк. Если же будешь думать: «Зачем он мне это сказал? А я ему скажу то и то, и если бы он не хотел оскорбить меня, он не сказал бы этого, а теперь и я непременно оскорблю его», — вот ты и подложил лучинки, подобно разводящему огонь, и произвёл дым, который есть смущение. Смущение же есть то самое движение и возбуждение помыслов, которое воздвигает и раздражает сердце. Раздражение же есть отомстительное восстание на опечалившего, которое обращается в дерзость, как сказал блаженный авва Марк: «Злоба, питаемая помышлениями, раздражает сердце, убиваемая же молитвою и надеждою, успокаивает его». Если бы ты перенёс малое слово брата твоего, то погасил бы, как я уже сказал, этот малый уголёк, прежде чем произошло смущение, однако же и это смущение, если хочешь, можешь легко погасить, пока оно ещё невелико, молчанием, молитвою, одним поклоном от сердца.
Если же ты будешь продолжать дымить, то есть раздражать и возбуждать сердце воспоминанием («зачем он мне это сказал, и я ему скажу то и то»), то от такого стечения и, так сказать, столкновения помыслов разгорается сердце и происходит воспламенение раздражительности, ибо раздражительность есть жар крови около сердца, как говорит святой Василий Великий. Вот как происходит раздражительность. Её также называют вспыльчивостью. Если хочешь, можешь погасить и её, прежде чем произойдёт гнев.
Если же ты продолжаешь смущать и смущаться, то уподобляешься человеку, подкладывающему дрова на огонь и ещё более разжигающему его, отчего образуется много горящего угля, и это есть гнев. Так же сказал и авва Зосима, когда его спросили, что значит изречение «Где нет раздражительности, там безмолвствует вражда». Ибо если человек в начале смущения, когда оно начинает, как мы сказали, дымиться и выбрасывать искры, поспешит укорить себя и поклониться ближнему, прося прощения прежде, нежели разгорится раздражительность, то он сохранит мир. Также когда возгорится раздражительность, если он не замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя, то он делается, как мы сказали, подобным тому, кто подкладывает дрова в огонь, и они горят, пока наконец образуется много горящего угля. И как горящий уголь, когда он угаснет и будет собран, может лежать несколько лет без повреждения, и даже, если кто польёт его водою, он не подвергается гниению, — так и гнев, если закоснеет, обращается в злопамятность, от которой человек не освободится, если не прольёт крови своей.
Вот я вам показал различие: понимаете ли? Вот вы слышали, что такое начальное смущение и что раздражительность, что такое гнев и что злопамятность. Видите ли, как от нетерпения одного услышанного слова доходят до такого зла? Ибо если бы ты сначала укорил самого себя, терпеливо перенёс слово брата твоего и не хотел бы отомстить ему за себя, и на одно слово сказать два или пять слов, и воздать злом за зло, то избавился бы от всех этих зол. Потому и говорю вам: всегда отсекайте страсти, пока они ещё малы, прежде нежели они укоренятся и укрепятся в вас и станут удручать вас, ибо тогда придётся вам много пострадать от них, потому что иное дело — вырвать малую былинку, и иное — искоренить большое дерево.