— А я вам пока документы на дом покажу, — бодро начала я, заходя в кухню и широко улыбаясь.
И тут же улыбаться перестала.
Потому что Матвей с отцом оказались в кухне одни.
Караул. Они реально разбегаются в разные стороны!
— А где… — я задохнулась от недоброго предчувствия. — А где ваша бабушка? И мальчик?
Мужчины, до сих пор увлеченные спором, с изумлением оглянулись и, кажется, только сейчас заметили недостачу.
— Вот поросенок, — беззлобно ругнулся Павел Петрович. — Убежал куда-то. И эта старая… то есть дорогая теща за ним. А вы их в прихожей не встретили?
Я только мотнула головой, в ужасе пытаясь осознать, что же я натворила.
— Ну ничего, — усмехнувшись, бывший военный прошел мимо меня и вышел в прихожую. — Сейчас найдутся. Наверняка малой по этажу где-то бегает. Вы уж извините нас за самоуправство...
— Д-да, — я заторможенно развернулась, чтобы последовать за ним, но тут меня сцапали за локоть.
Я обернулась.
Матвей Самохвалов смотрел на меня недобрым взглядом.
— Только не воображай, что запросто обуешь моих родителей на такую сумму, — прошипел он.
— Чего? — я попыталась вырваться. Не до твоих сейчас дурацких подозрений!
— Того. У отца полно знакомых юристов, которые все перепроверят перед сделкой.
— Замечательно! — выразительно сказала я, кивая для убедительности. — Я просто счастлива. Может, ты меня уже отпустишь? Пока еще и твой отец не потерялся!
Кажется, на последних словах истерические нотки в моем голосе все-таки прозвучали. Но, похоже, Матвей списал их на мой страх разоблачения — так что только скривился. Зато наконец отпустил мой локоть — и я смогла рвануть в прихожую.
Пустую прихожую.
В два шага я добежала до двери в коридор — и увидела лишь ряд дверей, некоторые из которых были приоткрыты.
Матвей только заглянул через мое плечо и нахмурился.
— Пап! — крикнул он. — Ба! Степка!
Никто не отозвался. Может, они просто вошли в какие-то из тех дверей, что я заранее открыла, и теперь не слышат оттуда? В бальном зале или библиотеке немудрено. Да и коридор длинный.
Похоже, это сообразил и Матвей, в руках которого уже был телефон. Ну да, самый простой выход — позвонить родным и спросить, где они. В таком большом доме вообще можно жить всем семейством, общаясь только по телефону.
— Что за фигня? — парень тыкал в экран, и лицо его становилось все более недоуменным. — У отца телефон недоступен. И у Степки. И…
Сглотнув, я прикрыла глаза.
— Попробуй набрать свою маму.
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть хоть они будут все еще в туалете на втором этаже… хотя что-то они долго не возвращаются.
Пожав плечами, парень снова нажал что-то. И снова. И нахмурился еще сильнее — хотя мне казалось, что это уже невозможно.
— У мамы с Глашкой тоже. У вас здесь что, аномальная зона?
Ой, мальчик, ты даже не представляешь, насколько аномальная…
Не отвечая, я обвела коридор внимательным взглядом и поняла, что открытых дверей чуть больше, чем я оставляла. Ровно на три двери больше.
Глава седьмая. Попаданцы и пропаданцы
Черт, черт, черт! Они ведь не могли уйти далеко, правда? Да когда бы они вообще успели! А если бы там было что-то опасное, заскочили бы, как я, сразу обратно и дверь за собой захлопнули. Ну правда же?!
Я опрометью кинулась по коридору к ближайшей “лишней” открытой двери.
За дверью оказалась уже знакомая лесная опушка, посреди которой топталась избушка на курьих ножках. Змея на этот раз, к счастью, не было.
Высунувшись из дверного проема, но не рискуя идти дальше, я попробовала покричать.
— Павел Петрович! Степа!
Никто не откликнулся, только избушка как-то беспокойно заперебирала ногами.
Так. Ладно. Есть и другие двери. Если углубляться в лес, можно потерять тех, кто, может быть, топчется сейчас по ту сторону любой другой из дверей.
Собравшись возвращаться и развернувшись, я буквально уткнулась носом в грудь Матвея — оказывается, он стоял прямо за моей спиной.
— Это что за декорации? — он повел носом. Ну да, запах леса сложно подделать. Но давать ему пространные объяснения пока некуда. Лишь бы и этот не пропал.
— Не вздумай соваться! — постаралась скомандовать непререкаемым тоном, но получилось, честно говоря, довольно жалко. Вот и этот… красавчик недоверчивый посмотрел эдак снисходительно.
Интересно, что особо обеспокоенным судьбой родственников он не выглядел. Его скорее заинтересовал неожиданный пейзаж за дверью, которая должна была вести в комнату. Ну конечно, он ведь пока и не осознает, что могло произойти. Ну в самом деле, что может случиться с человеком в обычном современном доме, пусть даже с неработающим телефоном? Ну заблудиться можно при таких размерах. И то вряд ли надолго. Или вот выйти не с той стороны…
Впрочем, Матвей, по крайней мере, убедился, что его родных нет здесь в пределах видимости, так что позволил все-таки себя увлечь обратно в коридор. Я постаралась захлопнуть дверь за собой, но она упорно почему-то открывалась. Ладно, время не ждет.
Я сунулась за вторую дверь.
Ой-ой. Кажется, у кого-то здесь воображение работает совсем не в ту же сторону, что у меня. Это я мечтала, похоже, о сказках и всяких фэнтезийных мирах, даже если сама себе в этом не признавалась. А кто-то хотел попасть… видимо, в будущее. Или в научно-фантастический мир.
За дверью располагалась смотровая площадка, с которой открывался вид на город с небоскребами до неба и многоуровневыми развязками. Впрочем, машин — почти привычного вида, только очень обтекаемых и капсулообразных — там было не так уж много. Куда больше — шныряющих туда-сюда летающих стеклянных шариков, внутри которых угадывались очертания пассажиров. В голове само собой всплыло булычевское “флипнуть до космодрома”. Да, космодром здесь наверняка есть.
Хотя бы потому что на смотровой площадке мы с Матвеем были не одни. И далеко не все любовавшиеся городскими видами были людьми.
Совсем рядом с нами стоял буквально зеленый человечек, совсем такой, какими их рисуют в журналах про НЛО — маленький, лупоглазый, тонкокостный, с ручками-веточками. А рядом с ним второй — вдвое меньше. Тот, что побольше, — родитель? — показывал на что-то мелкому, вытянув тоненькую руку, и лопотал по-своему.
Чуть дальше стоял паук. Просто паук, ростом вдвое выше человека. И, наверное, я бы заледенела от ужаса и завопила, если бы не его вид — какой-то очень обыденный. Паук напоминал обычную косиножку, только увеличенную во много-много раз, с трогательно-тонкими ногами и коленцами выше кругленького тельца. А еще на брюхе у него было намотано что-то подозрительно похожее на одежду, даже еще со множеством карманов. А на коленце одной из ног оказалось закреплено что-то вроде сумочки. В другой ноге… или руке… словом, конечности, приподнятой перед собой, паук держал округлый предмет и непрерывно на него нажимал, направляя на город. Надо полагать — фотографировал. В целом паук был похож на туриста настолько, насколько вообще может быть на него похоже гигантское членистоногое.
Было здесь и несколько человек, самых обычных — любующаяся видами девушка, старушка с букольками, держащая за руку внука, и пара мужчин в одинаковых синих комбинезонах, почему-то сразу показавшихся форменными. И один из них, заметив нас, тут же к нам направился.
— Молодые люди, будьте добры, ваши документы.
— Минутку, — на мгновение моя рука действительно дернулась, пытаясь нашарить на плече несуществующую сумку с документами, но я тут же опомнилась. Документов этого мира у меня уж точно нет. И Матвею лучше не давать возможности ничего сказать, пока беды не вышло. Я уже и так вижу, что никого из Самохваловых здесь нет. А вниз со смотровой площадки ведет длинная, целиком просматривающаяся отсюда лестница, спуститься по которой никто из них не успел бы.
Сделав шаг назад — в дверной проем, я чуть ли не втащила за собой Матвея, слишком обалдевшего, чтобы всерьез сопротивляться.
— Это что сейчас было? Кино снимают или что? Или… голограмма? — как-то неуверенно закончил он, оглядываясь на дверной проем, в который пытались заглянуть мужчины в форменных комбинезонах. — Ты не говорила…
— Потом объясню, — коротко посулила я, прикрыв дверь на смотровую площадку — до конца ее закрыть тоже не получилось — и уже шагнув к третьей двери. Надо проверить все.
Здесь оказался великолепный сад, утопающий в самых невероятных цветах. А над цветами порхали феи. Крохотные, с ладонь, человечки со стрекозиными крылышками, одетые во что-то, очень напоминающее хитро завернутые цветочные лепестки и листья.
И стоило мне шагнуть из дверного проема, как одна из них с разбегу… эээ, то есть с разлету… нет, как-то все же это неправильно звучит. Словом, эта мелкая дрянь впечаталась прямо мне в глаз.
Кстати, обычно “искры из глаз” — это, кажется, фигуральное выражение. Но вот сейчас они вообще были не фигуральными, эти искры. Самые что ни на есть нормальные искры. Розовые. И меня ими обсыпало с ног до головы. Правда, летели они все-таки не из моих глаз, а от крылышек феечки.
Фея, кстати, тут же отлетела, как-то вихляясь в воздухе, и возмущенно запищала.
— Смотри, куда прешь, оглобля здоровенная!
Я и попыталась смотреть. Как только удалось проморгаться. Надеюсь, хоть фингала она мне не поставила?
Лицо Матвея в этот момент было достойно запечатления — жаль, телефона у меня под рукой не случилось, чтобы сфотографировать.
А вот реакция у него оказалась ничего так. Сделав быстрое движение рукой, он сцапал феечку прямо в воздухе и зажал ее в кулаке — так что сверху только голова торчала, а снизу дрыгались кукольные босые ножки.
На этот раз очаровательное волшебное создание даже не запищало, а прямо-таки заверещало. Скорее всего, и ножками бы своими крохотными затопало, но в нынешнем положении оставалось ими только сучить.
Матвей же, не реагируя на визг на грани ультразвука, со сложным лицом рассматривал это диво. Глаза у него были в форме плошек. Еще и пальцем второй руки потыкал — настоящее ли?