— Я сама, — торопливо перебила я. Нет уж, в тряпки, которые может предложить герцог, я точно переодеваться не стану! Наверняка там все эти корсеты и прочие прелести средневекового наряда. Лучше домой сбегать и снова поискать в гардеробной. Ая будет бухтеть, что все ее старания насмарку, но все равно что-нибудь придумает.
Только сказав это, я сообразила, что это было не слишком-то вежливо. Интересно, настолько ли ведьмы мстительны, как о них говорят?
— Извините… — я опустила глаза, но все-таки заметила, как Матвей, обойдя меня, попытался оттеснить от опасной собеседницы. Чего это он? В роль защитника вошел?
А вот дама, переведя взгляд с меня на него и обратно, только негромко рассмеялась.
— Что ж, я провожу вас в сад, — она непринужденно втиснулась между нами и подхватила обоих под руки. — Думаю, у вас есть ко мне вопросы. И не бойся так, девочка. И ты, малыш — ничего я ей не сделаю. Мы, видите ли, не такие уж чудовища, как принято думать.
— А какие? — напряженно спросил Матвей.
Дама хмыкнула.
— Мы мстим лишь тем, кто действительно этого заслуживает. Скажем, эльфийская королева меня сегодня… расстроила. Я еще подумаю над этим.
Похоже, ведьма что-то сделала, и нас троих вдруг будто перестали замечать. Мы беспрепятственно вышли из зала и неторопливо пошли по дворцовому коридору. Интересно, а до этого — замечал ли кто-то кроме меня саму эту даму с мушкой?
— А почему вы меня не разоблачили? — этот вопрос беспокоил меня больше всего.
— Потому что тогда пришлось бы разоблачаться мне самой, — женщина пожала плечами. — А мне совсем этого не хотелось. Я получила письмо от герцога ти Мэрриза и поняла, что присмотреть за всем этим придется непременно. Но я терпеть не могу придворных церемоний. Да и вообще людей не слишком-то жалую. Впрочем, как и эльфов, и прочих… Ты предоставила мне прекрасную возможность — присмотреть за всем, оставаясь в тени. Не пришлось самой выступать. Теперь я могу со спокойной душой вернуться домой и в ближайшие, надеюсь, несколько лет снова не видеть никого. Ты справилась. Молодец.
Я почувствовала, как жгуче краснею.
— А почему вы не любите людей… настолько? — это я спросила совсем тихо, и моя собеседница как-то очень невесело усмехнулась.
— Мы ведь действительно чувствуем ложь. Все эти люди раскланиваются и льстят — потому что боятся. А в глубине души желают сдохнуть, сгинуть, не появляться поблизости от них никогда. Все знают, что ни одна ведьма не накажет без причины, и достаточно не делать никому зла, чтобы избежать ее мести. Но люди не могут удержаться — они все равно творят зло. Ну или как минимум грубят, хамят, подставляют друг друга, причиняют боль — себя они легко оправдывают, но им невыносима только мысль, что можно поплатиться за это.
— Но не все же люди такие! — я возмутилась. Ну да, хамов, лицемеров и подлецов всегда предостаточно, но нельзя же судить только по ним обо всех!
— Не все. Но как раз при всевозможных дворах лжецов и лицемеров больше, чем где-либо. Впрочем, их хватает везде. Случается порой встретить искреннего и чистого человека, и каждый раз это как подарок, — она мимоходом одарила улыбкой Матвея. — Но копаться ради таких подарков в навозной куче… я слишком стара для этого. Мы, ведьмы, не слишком верим в людей.
— Но почему?! — я уже начала напоминать самой себе попугая.
— Видишь ли… — Мы уже вышли в сад и даже подошли к приоткрытой двери среди цветущих кустов — и остановились перед ней. Ведьма задумчиво отвела взгляд. — Ты знаешь, как становятся ведьмами… внашеммире?
Она сказала это так многозначительно, что стало ясно: она знает, видит, в общем, бесполезно тут отрицать. Впрочем, ей, кажется, все равно, что мы пришли из другого мира. Я отрицательно мотнула головой.
— Так вот, чтобы стать такой, как я, надо, конечно, родиться с нужным даром. Все ведьмы отличаются и определенным характером. У них всегда обостренное чувство справедливости, они не приемлют подлости… но их дар поначалу спит. О нем не подозревает даже сама будущая ведьма. Есть даже теория, что потенциальных ведьм рождается куда больше, чем в итоге узнают о своем даре. Женщина может мирно прожить всю свою жизнь и передать свою искру дочери или правнучке, сама так и не став настоящей ведьмой. Инициация происходит от очень ярких и сильных эмоций, не находящих выхода. И чаще всего… чаще всего это боль. Горе. Страдание. Незаслуженная обида. У меня есть ученица — крестьянская девочка, разбойники убили всю ее семью, поглумились над ней и бросили умирать. Конечно, далеко они не ушли — виновники инициации ведьмы всегда первыми получают по заслугам. Отсюда и легенды о мстительности ведьм.
Я потрясенно сглотнула. Да… наверное, не стоит спрашивать у этой женщины, как инициировалась она сама.
— Нам говорили, что ведьмы могут мстить даже целым городам, — прокурорским голосом напомнил Матвей. — Это тоже справедливо?
— Разумеется, — с непрошибаемой уверенностью ответила женщина. — Скажем, когда девушку несправедливо обвиняют в преступлениях, привязывают у позорного столба, и весь город бросает в нее камни и оскорбляет. Или ее приговаривают к казни — и толпа собирается полюбоваться… эти люди заслуживают наказания. И получают его.
Я сглотнула. Ох, кажется, зря этот мир показался мне прекрасным и волшебным… Окинув меня внимательным взглядом, ведьма снова чуть усмехнулась.
— В последние лет сто в этой стране смертная казнь применяется очень редко, и только когда вина абсолютно доказана. А о позорных столбах и вовсе забыли. Не в последнюю очередь — благодаря таким, как я. Мы — совесть этого мира.
“А совесть всегда больна”, — грустно подумалось мне. Наверное, просто люди везде одинаковы. И не мне судить об истинной справедливости ведьм этого мира.
— Странно, — ведьма между тем рассеянным взглядом окинула цветущие деревья вокруг, — в этом парке всегда было полным-полно фей. Куда они все подевались? Впрочем, наверное, готовятся к вечеру. Кто-то же должен сводничать на балу.
— Сводничать? — я нахмурилась.
— Ну конечно. Вы не знали? Феи чувствует, когда люди подходят друг другу, и считают своим призванием сводить такие пары. Они помогают юношам и девушкам скорее найти общий язык — внушают им доверие друг к другу, добавляют привлекательности… на балах, где есть феи, всегда заключается множество помолвок.
Глава девятнадцатая. И все-таки бал!
Кажется, наша феечка решила, что мы с Матвеем явились так рано специально, чтобы проверить, что они тут без нас поделывают (и не разбирают ли опять кого-нибудь на запчасти).
— Детишки спят! — бодро отрапортовала она, едва завидев нас в дверях, и только потом испуганно пискнула, разглядев, в каком мы виде.
Последовали торопливые объяснения, после которых Ая с аханьем и оханьем буквально потащила нас обоих снова в гардеробную — а потом выпинала оттуда Матвея вместе с охапкой одежды. И вот даже не спрашивайте, как ей это удалось при ее комариных габаритах. Я уже давно перестала удивляться.
А пока фея заново сооружала мне прическу, я успела поведать ей о наших приключениях. И особенно впечатлил ее — ожидаемо! — рассказ о самоотверженном подвиге Матвея.
— Ой, как романтиииично! — томно вздохнула она, накручивая мою прядь. Делала она это без всяких плоек и прочих приспособлений — просто вертелась в воздухе, наматывая локон на саму себя, как на веретено, а затем выскальзывала из него. И волосы чудесным образом оставались завиты. Хорошая штука — фейская магия! Позвать ее, что ли, в личные парикмахеры? Оплата едой и приключениями! Вот только знать бы еще, отчего она в свой собственный мир так упорно не стремится…
Впрочем, узнав о том, что все ее соплеменники из сада пропали, Ая мгновенно загорелась идеей отправиться на бал вместе с нами. Ох, подозрительная она у нас…
Ну да ладно. Главное — она вполне может быть нам полезна!
*
Бал был… странным. Пожалуй, зря я переживала, что не знаю местных танцев и вообще буду выглядеть дикаркой на великосветском приеме. Я ведь думала — тут этикет, обхождение, манеры…
Нууу, во-первых, как оказалось, от ведьмы великосветского обхождения никто и не ждал. Точнее, от нее ждали просто чего угодно. Ведьма ведь может быть любого происхождения и воспитания, и ее могущества это никак не отменяет.
А во-вторых, кроме меня, здесь были орки!
Вообще-то и без орков хватило бы уже того, что присутствовали представили человеческого и эльфийского высшего света. И, как я поняла, этикет у этих народов совершенно разный. И танцы, кстати, тоже. По крайней мере, заносчивых эльфиек прямо-таки передергивало, когда их приглашали со всеми поклонами местные напудренные кавалеры. В свою очередь, дамы из герцогской свиты сконфуженно прикрывались веерами, беседуя с прекрасными эльфами. Кажется, представления о приличных и неприличных темах для светской беседы у разных народов тоже отличались.
Но орки затмевали всех! Наряды степнячек были исключительно непристойны по местным меркам, а уж манеры их мужчин вызывали, кажется, зубную боль как у эльфов, так и у местных придворных хлыщей. Какая-то дама даже рухнула в обморок, когда ее пригласил на танец зеленокожий кавалер с дредами на голове и в набедренной повязке. Упала, кстати, совершенно зря, потому что подхватил ее этот самый кавалер. И понес куда-то — остается только надеяться, не в свою пещеру… то есть комнату. А того, что над ними похлопала крылышками, рассеивая пыльцу, единственная на балу феечка, кажется, и вовсе никто не заметил.
Музыканты, похоже, пытались потрафить всем присутствующим, так что протяжные мелодии сменялись ритмичной музыкой степняков, а затем — куда более привычными вальсами.
Чувствовала себя как рыба в воде одна только принцесса Аннитель — она ловко лавировала между гостями, с видимым удовольствием вытанцовывала что-то церемонное с герцогом и даже отпрыгала какую-то диковатую пляску под барабаны с орочьим шаманом. Вот уж действительно прирожденный дипломат!